Пишу все это в маленькой студенческой комнате в Св.-Тихоновской семинарии. Погребаем владыку Киприана (†14 декабря). Вчера вечером – отпевание… Три часа. Чудное пение. Десять архиереев. Радостность, "очевидность" этой службы. А сегодня утром – солнечный мороз. Перед службой говорил краткое слово. Только сейчас со всей силой ощутил, что вот – раздражались мы на владыку Киприана, а был он частью нашей жизни, и было в нем Божие, доброе, светлое, в самом лучшем смысле этого слова – церковное.
В субботу 13-го декабря приехали и водворились у нас на Парк-авеню Сережа и Маня с детьми. Сережины рассказы о Москве и вообще России я могу слушать до бесконечности и всегда, больше всего, с удивлением : как все это возможно?
Понедельник, 5 января 1981
Эти недели без записей прошли под тройным знаком:
– Льяниной болезни: за три-четыре часа до Нового года – звонок из Балтимора: доктор Nager: опухоль выросла, нужно резать. С тех пор – это присутствие тяжести, рока… Л. удивительно мужественно себя держит. Но – вдруг – припадки страха, горя ! И тогда такая жалость, такое желание, чтобы со мной – но только не с ней! – случилось что угодно… И от этого над всей жизнью дымка печали, но – и чего-то высокого, очищающего.
– Праздников – предпразднеств, всенощных, литургий. Все знакомое, с детства любимое, но вот из нашего "горя" все звучит, очищает, возносит по-новому… "Приближается Христос!"
1 гипофизе (англ.).
555
– Писания "Таинства Святого Духа" , с внутренним подъемом и муками, как всегда, невозможности выразить всего того, что "очевидно" – уму, душе, сердцу…
Присутствие Сережи и его семьи. Четырехдневное пребывание с нами Вани, Маши и Веры [Ткачуков]. Елка. Новый год. Снег. Мороз… Невероятное чувство борьбы между жизнью смертной и "жизнью жительствующей". Знания ее и одновременно слабости, трагической слабости, почти невозможности жить ею.
Сегодня – Литургия Василия Великого, водосвятие в залитом зимнем солнцем храме. Радость этого, не исключающая, а всасывающая в себя тревогу, жалость, сострадание…
Пятница, 9 января 1981
Трудные дни. Присутствие в самом воздухе, все время, этой грядущей операции, как надвигающейся тучи…
Со вторника в Нью-Йорке и почти все время за столом – за писанием моей главы. Боже мой, как медленно она подвигается, как почти невозможно находить нужные слова и фразы – и это при ясном знании того, что хочешь сказать. Иногда хочется все бросить, освободиться от висящего на шее камня. И нужно усилие, чтобы вернуться к столу, засесть, опять погрузиться в мучительное искание…
Суббота, 10 января 1981
Е.Замятин "Лица". Чеховское издательство, Нью-Йорк, 1955 ("Федор Сологуб"):
Стр.34: "Всегда говорят о бессмертии великих людей, героев – это, конечно, ошибка: герой неразрывно связан с трагедией, со смертью, неистребимо живуч, бессмертен – мещанин. …За цветами нужно ухаживать, чтобы они росли; плесень растет всюду сама. Мещанин – как плесень. Одно мгновение казалось, что он дотла сожжен революцией, но вот он уже снова, ухмыляясь, вылезает из-под теплого еще пепла – трусливый, ограниченный, тупой, самоуверенный, всезнающий…" (написано в 1924 году).
Mutatis mutandis, это можно применить и к религии, к определенному, массивному типу "церковности". Тип "церковного мещанина".
Четверг, 15 января 1981
Прощальная речь президента Картера вчера вечером по TV. Сдержанная, возвышенная, об идеалах Америки, "…не Америка создала human rights1 … Верно обратное: human rights создали Америку". Все это тоже отчасти риторика, но это не ложь. И как ни верти, а все-таки ключ один: личность . Не ставя ее во главу угла, ничего не выходит…
1 права человека (англ.).
556
Понедельник, 19 января 1981
Вся Америка прикована к радио и телевизору в ожидании освобождения заложников… Удивительная страна: она уже готова все простить и завтра начать помогать Ирану.
Вчера длинный разговор о политике с Сережей. Приходим к простому и страшному выводу: никогда в истории мира не было угрозы, подобной советской… И ахаем! Как много людей – на Западе – этого свято не понимают… Не понимают, что дестабилизация – везде и повсюду – нужна советской власти по внутренним, а не внешним причинам и именно потому так и страшна…
Мучительные переписывания и передумывания моей главы.
С избранием Рейгана начался, впервые за десятилетия, серьезный спор о "правом" и "левом", или – в американской терминологии – между консерватизмом и либерализмом . Спор если не идеологический, то, во всяком случае, "мировоззренческий". Лет пятьдесят подряд – с Ленина и, позднее, Гитлера – все "правое" только "защищалось", инициатива, монополия идей, планов и т.д. безраздельно принадлежали "левому". И вот вдруг мир как бы ахнул, внезапно увидев плоды "либерализма": политические, экономические, моральные, духовные. Плоды, которые можно определить одним словом: гниение . Всеобъемлющее гниение. Плюс – лицемерие, самодовольство, фарисейство. "Левому" удалось отождествить все правое с "неприличием", глупостью и злом. И вот приходит пробуждение. Увы, нет, конечно, никаких гарантий, что это воскресение "правого" принесет хорошие плоды. Пока что побеждают не правые идеи и принципы, а все возрастающее отвращение от "левого". Не ясно, есть ли у "правых" идеи и принципы, кроме старого "enrichissez-vous…"1 , ставки на спасительный эгоизм. Иными словами, неизвестно – "реакция" ли это или же действительно пробуждение… Но само изживание либерализма, его ереси – уже само по себе как свежий воздух.
Если бы "правые" поняли, что сила их должна быть не в триумфализме, а в смирении . В смирении перед – на последней глубине – Божиим законом, в отвержении – духовном – утопизма, прометейства, греховного "оптимизма" во всех их проявлениях, в отвержении дьявольского "мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем , тот станет всем ". Увы, до сих пор правая риторика была не лучше левой.
В одном американский консерватизм лучше европейского. В нем нет обожествления государства , как, скажем, у де Голля (с каким смаком он произносил "L'Etat!"2 ). В нем нет якобинской традиции. Но нет также и идиотской идеи "отмирания государства", этого "рикошета" якобинства. Государство должно быть на своем месте, не больше и не меньше. Это место – что очень важно – не исключает обязанности государства не только "администрировать", но и вдохновлять ("leadership"3 ): не случаен своего рода "харизматизм" президентской функции. Президент в Америке не есть государство (как в де-
1 "обогащайтесь…" (фр.).
2 "Государство!" (фр.).
3 "умение повести за собой" (англ.).
557
Годлевской конституции), он не "l'etat c'est moi"1 . Он – вождь в хорошем, не гитлеровском, не тоталитарном значении этого слова. Во Франции президент действительно либо ничто (Третья республика), либо все (Пятая). В Америке – ни самый слабый, ни самый сильный президент не может стать ни "ничем", ни "всем".
Над Рейганом издеваются: он играл в фильмах ковбоев. Но ковбой – это неизмеримо больше символ, мироощущение, восприятие жизни, чем ученый социолог из Гарварда. Ковбой включает в себя мораль, то есть различение добра и зла, природу (животные, лошадь, прерии…), красоту и уродство, помощь, справедливость, веру в силу добра и т.д. – то есть все то, над чем Гарвард издевается и, в общем, ненавидит (все это мешает "научному анализу" общества).
Картер тоже не был "Гарвардом". Но он, в известном смысле, был даже хуже (не в личном или моральном смысле). Он воплощал в себе другую американскую традицию – пуританизм . Не случайно столько ведущих либералов в Америке – сыновья пасторов (ср. МакГоверн), то есть носителей жестокого, "законнического" добра… Для них добро – не присутствие , а отсутствие: отсутствие греха. Они верят – в не куренье, не питье, не блуд, и это свое скучнейшее добро навязывают миру как его спасение. Не случайно именно при Картере американский пафос регулирования всей жизни по отношению к здоровью , понимаемому как не , достигло своей высшей, идиотской точки. Эти сотни бегающих по улицам людей! Эти бесконечные разговоры о том, что "полезно" и что "нет", и бессилие пойти дальше. Им докажут, что аборт полезен, и они будут насаждать его как евангелие и не понимать, что они служат злу больше, чем проститутки и пьянчужки… Картер – это отрыжка Америки "сухого режима", пришедшая к власти только из-за Никсона, из-за Уотергейта.
Рейган-"ковбой" сочетает в своем image2 веру в добро с возможностью какого-то праздника (реальности, абсолютно непонятной пуританизму). Это было уже и у Кеннеди, но лично . Идеологически он все-таки был "Гарвардом", то есть человеком, научно проповедующим "уравниловку", но с Олимпа, то есть в полном сознании, что он-то сам никакой "уравниловке" не подлежит, ибо принадлежит к "элите".
