А потому Панталеоне выжидал, зорко глядя по сторонам и вслушиваясь в каждое слово. Тем более что в Пьевано ему по-прежнему были рады. По утрам он гулял с мадонной в саду, днями дозволял Рафаэлю учить его играть в шахматы или показывал золотоволосому парнишке, как управляться мечом и кинжалом, дабы остаться в живых самому и отправить на тот свет противника. Вечером беседовал с хозяином, вернее, выслушивал монологи старого графа, взгляды которого на жизнь основывались на философии Сенеки и античных мудрецов.
Панталеоне, надо признать, подобные умозаключения ставили в тупик. Привыкший к радостям бытия, о том свидетельствовали его пухлые губы, он не понимал прелестей аскетизма, хотя где-то его и интересовал тот фундамент, на котором строил свою жизнь хозяин Пьевано, почитавший за главное, как и учил Сенека, личное спокойствие. И хотя Панталеоне придерживался иного мнения, он не спорил и даже поддакивал старику, зная, что нет лучшего способа завоевать доверие собеседника и упрочить свой авторитет в его глазах, чем во всем соглашаться с ним.
Но все его усилия, по существу, пошли прахом. Ни граф, ни монна Фульвия не посвящали его в свои планы. В его присутствии имя Маттео Орсини не упоминалось, а однажды, когда Панталеоне сам упомянул о нем, превознося его достоинства и сожалея о его смерти, ему ответило ледяное молчание, наглядно показавшее, сколь малым доверием пользуется он в Пьевано. И не раз при его внезапном появлении они резко обрывали разговор, не желая, чтобы в нем участвовал посторонний.
Так прошла неделя, и топтание на месте все более нервировало Панталеоне. Он уже опасался, что вынужденное бездействие подтолкнет его на какой-нибудь необдуманный шаг. Новых доказательств того, что в павильоне живут, он не находил, пока как-то вечером, направляясь к себе в сопровождении Рафаэля, случайно не обратил внимание на светящуюся в ночи точку.
Окна его комнаты выходили в просторный двор замка, но путь к ней вел через галерею - на юг, в ту сторону, где находился павильон. И светящаяся точка, на которую обратил внимание Панталеоне, двигалась медленно в том направлении.
Он кивнул, как бы говоря себе, что все-таки не зря потратил время, торча в замке, а затем указал пажу на движущийся огонек.
- Смотри, кто-то ходит по саду в такую позднотищу.
Рафаэль всмотрелся в темноту.
- Это, должно быть, Марио. Я видел его у двери, когда поднимался наверх.
- А что он делает в саду в такой час? Зимой улиток не собирают.
- Это точно, - согласился заинтригованный паж.
- Ну да ладно, - и Панталеоне зашагал дальше, поняв, что и мальчишка ничего не знает. - Это не наше дело, - он зевнул. - Пойдем. Я буквально валюсь с ног.
Поначалу он решил расспросить об этой странной прогулке Альмерико и его дочь. Но утро, как известно, вечера мудренее. А потому Панталеоне даже не заикнулся о том, что видел. Как обычно, он и мадонна погуляли в саду, правда, теперь они никогда не поднимались на верхнюю террасу, откуда открывался вид на павильон. Она отказывалась идти к гранитной скамье, ссылаясь на то, что подъем очень утомляет ее.
Панталеоне всегда носил на шее крошечный золотой флакончик в виде шара. Так было и в то утро, когда они вышли на прогулку. А вот при возвращении, будь мадонна внимательнее, она бы заметила, что флакончика нет.
И Панталеоне вроде бы не подозревал о пропаже, пока они не поужинали и не пришла пора идти спать. То есть хватился он флакончика в тот самый час, когда днем раньше заметил огонек в саду.
- Мой флакончик! - горестно воскликнул он. - Я его потерял!
Тревога, отразившаяся на лице Альмерико, сменилась улыбкой. Он процитировал стоика.
- В этой жизни, друг мой, мы ничего не теряем. Иногда имеем возможность что-то возвратить. Да и потом, надобно ли грустить о каком-то флакончике, не стоящем и дуката.
- Дело не в цене! - воскликнул Панталеоне, которому обращение к Сенеке в подобной ситуации показалось неуместным. - Это мой талисман, оберегающий меня от злого глаза. Его подарила мне моя святая мать. Ради нее я и храню его. Я готов лишиться всего остального, но не этого флакончика.
Мадонна Фульвия согласилась, что потеря велика, не стал более спорить и ее отец.
- Где же я мог его потерять, где? - Панталеоне потер чисто выбритый подбородок. - Утром, в саду, он был, по крайней мере когда мы вышли на прогулку. Я... Ну, конечно! - он ударил кулаком в раскрытую ладонь. - Он в саду. Я потерял его там, - и, не пожелав покойной ночи хозяевам, Панталеоне повернулся к пажу.
- Бери фонарь, Рафаэль.
- Не следует ли отложить поиски до утра? - удивился Альмерико.
- Какого утра? - замахал руками Панталеоне. - Я не найду себе места, не засну ни на минуту, не зная, отыщется он или нет. Лучше я буду искать его всю ночь.
Альмерико и монна Фульвия пытались отговорить его, но Панталеоне настоял на своем, хотя старый граф прямо сказал ему, что не принимает подобной суеверности в людях. Отправили в сад и Рафаэля, то ли в помощь, то ли для того чтобы присматривать за Панталеоне.
Они вышли в ночь, каждый с фонарем, и направились к первой террасе. В свете двух фонарей осмотрели каждый фут дорожки, но ничего не нашли.
- Если ты найдешь его, Рафаэль, то получишь пять дукатов, - пообещал пажу Панталеоне. - Давай разделимся и тем самым сократим время поисков. Ты иди на следующую террасу я внимательно осмотри ее. Если принесешь флакончик, пять дукатов твои.
- Пять дукатов! - у Рафаэля аж захватило дух. - Да ведь эта штуковина не стоит и полдуката!
- Тем не менее ты получишь пять, если найдешь его. Для меня он очень дорог.
Рафаэль поспешил на вторую террасу, оставив Панталеоне на первой. Тот дождался, пока стихнут вдали шаги пажа и исчезнет за деревьями свет его фонаря, а затем зашел за изгородь и потушил свой. После чего поспешил к южной стене, в дюжине шагов от которой и спрятался в маленькой рощице.
Медленно текли минуты. Он видел слабый отсвет фонаря Рафаэля, перебравшегося уже на третью террасу. Панталеоне не сомневался, что лаж будет искать золотой флакончик еще не меньше часа, помня об обещанных пяти дукатах. Те же, кто мог следить за ними из дома, ориентируясь на свет фонаря, наверняка подумали бы, что флакончик они ищут вдвоем.
Успокоившись на этот счет, Панталеоне затаился в темноте. И терпение его было вознаграждено. Не прошло десяти минут, как в доме скрипнула дверь, во двор вышел человек с фонарем и быстро направился к замковой стене. Скоро Панталеоне уже различал смутные очертания фигуры.
Он застыл меж деревьев, никому не видимый, но зорко смотрящий во все глаза. Тропинка проходила как раз мимо рощицы. Когда человек приблизился, Панталеоне без труда признал в нем кастеляна. Марио нес корзинку, накрытую салфеткой, из-под которой торчало горлышко бутылки.
Марио тем временем добрался до стены, остановился у дубовой двери, перегораживающей арку. Для каких целей служил этот проход, Панталеоне не знал. Он подумал, что Марио откроет дверь и пойдет дальше, приготовившись последовать за ним, но кастелян обманул его ожидания. Отошел на десять шагов, несколько раз негромко хлопнул в ладоши, тихо позвал:
- Коломба, ты здесь?
- Здесь, - ответил из-за стены женский голос.
О последующем он смог лишь догадываться, ибо ничего не видел в темноте. Марио взял лестницу, лежавшую на земле, приставил ее к стене, забрался по ней, спустил вниз корзину с едой.
И все. Слез сам, положил лестницу на прежнее место и, не задерживаясь, двинулся в обратном направлении.
Итак, все подозрения Панталеоне подтвердились. Как он и предполагал, Коломба и Джуберти обслуживали прятавшегося Маттео Орсини. Пищу они получали из замка, через Марио. В сыром виде, чтобы у прислуги не возникало вопросов, куда уходят блюда, не съеденные хозяевами.
С этим все было ясно. Загадка состояла в другом. Почему Марио воспользовался лестницей, когда мог просто выйти через калитку? Странно, конечно, но, возможно, такое поведение кастеляна - лишь мера предосторожности, решил Панталеоне и тем удовлетворился.
Тем более что ситуация в саду резко изменилась. Марио, пройдя полпути, неожиданно повернул к террасам, на свет фонаря Рафаэля.
Панталеоне обеспокоился. Кастелян, увидев, что мальчик ищет золотой флакончик в одиночестве, мог разгадать истинные намерения Панталеоне. И он последовал за Марио. Когда же тот поднялся на вторую террасу, свернул направо, к тому месту, где погасил фонарь.
И уже оттуда с криком: "Рафаэль! Рафаэль!" - побежал следом за Марио. громко топая сапогами.
Увидел как замер до того покачивающийся на ходу фонарь кастеляна. С третьей террасы Рафаэль со своим фонарем двинулся на крик.
- Я его нашел! - добавил Панталеоне. И действительно нашел, в том кармане, в который сам же и положил его. - Нашел! Нашел! - с триумфом повторял он, словно Колумб, открывший Америку.
У ступенек, ведущих на вторую террасу, Панталеоне остановился, подождал, пока подойдут Рафаэль и Марио,
