Легионы Цезаря теперь заполонили всю Италию по дорогам, ведущим из Галлии. Антоний выступил со своими семью, обновленными и дополненными; Планк — с пятью; Азиний Поллион — с тремя; Лепид — с семью. Поскольку под началом у Октавиана теперь было одиннадцать легионов, сенатская армия Децима Брута безнадежно отставала и в числе, и в присутствии боевого духа. Децим решил отправиться в Македонию и воссоединиться с Марком Брутом. Это было странное решение, к тому же принятое слишком поздно. Октавиан, оставив три легиона в Риме, уже расположился в Арминии, блокировав путь на Брундизий. Лишенный возможности попасть к морю этим путем, Децим попытался добраться до Адриатики через Аквилеи. Его несчастные войска недолго сопровождали его. Они весьма явственно ощущали, что служба у него не сулит ничего, кроме неприятностей. Новые пополнения новобранцев — шесть легионов — первыми перешли на сторону Октавиана. Четыре легиона ветеранов также готовились со всеми подкреплениями и коммуникациями встать под штандарты Антония. Сам Децим не смог перейти через горы. Он попал в руки кельтского вождя, который послал донесение Антонию. Все античные историки в один голос утверждают, что Антоний не был человеком жестоким или мстительным. Лично он ничего не имел против Децима и был искренно огорчен его неудачей. Но Децима сенат объявил врагом и убийцей Гая Юлия Цезаря, а наказание за убийство — смерть. Не желая его видеть, Антоний отдал приказ обезглавить Децима, а голову послать ему. Убедившись, что голова принадлежит именно ему, он приказал ее захоронить. Децим Брут был вторым убийцей Цезаря, которого настигла смерть.
Теперь, когда Северная Италия была очищена от всех врагов и полностью находилась в их руках, вожди цезарианцев, продвигаясь навстречу друг другу вдоль Эмилиевой дороги, встретились около Бононии, где расположена современная Болонья. Само место и обстоятельства встречи были заранее обговорены. Октавиан, Антоний и Лепид, каждый с пятью легионами, подошли к берегу реки Рен, где небольшой остров был удобным местом для встречи, видимым с обоих берегов, но недоступным для слуха. Лепид первым отправился осмотреть остров. Как только он удостоверился, что все в порядке, инженеры Антония и Октавиана перебросили к острову свои мосты, и три полководца встретились на нейтральной территории, оставив охранять мосты триста гвардейцев, специально отобранных для этого дела. В качестве знака доброй воли все трое позволили себя обыскать. Затем они заняли места, Октавиан как консул сел посредине.
Совещание продолжалось три дня, и принятые на нем решения оказались эпохальными. Три лидера пришли к соглашению, в соответствии с которым партия Цезаря могла выступить единым фронтом против общего врага, при этом никто из них не должен был действовать во имя личной выгоды и все три лидера были равны. Октавиан должен был жениться на приемной дочери Антония Клодии, дабы укрепить их союз. Чтобы уравнять их статус, Октавиан обязался сложить с себя консульские полномочия и передать их Вентидию до окончания срока; в соответствии с законом должен быть избран новый магистрат — триумвират, или тройственный союз, с целью реорганизации государства;[19] он будет обладать консульской властью, а членами нового комитета будут Октавиан, Антоний и Лепид. В действительности это была тройная диктатура с той особенностью, что ей придавался законный статус и устанавливалась она на пять лет. Комитет триумвиров выдвигал обычных магистратов на каждый год. Эти обычные магистраты предназначались для управления Италией и другими владениями Рима, распределенными между тремя участниками триумвирата. Лепиду достались Испания и южная часть Галлии — Провинция, или Прованс, как эта территория стала называться позже. Антоний управлял Галлией — Цизальпийской и Трансальпийской, а Октавиану достались Африка, Сардиния и Сицилия. Восточные провинции, которые не были в руках цезарианцев, не распределялись.
Цель такого раздела — каждому предоставить отдельный годовой доход, чтобы избежать споров. И если мы будем судить о доходах регионов с позиций современности и подумаем, что Антоний при таком разделе сильно выиграл, то должны вспомнить, что в то время обстоятельства были совсем другие. Африка являлась тогда житницей Рима, и тот, кто ее контролировал, держал в руках поставки продовольствия метрополии; Сицилия едва ли была беднее. Недавно завоеванная Галлия была более бедной страной, чем эти древние плодородные земли, где сельское хозяйство велось с учетом достижений науки о земле, как нигде в тогдашнем мире. Что касается Испании, то большая ее часть оставалась в руках Секста Помпея, и ее предстояло завоевывать. Даже с учетом того, что в Галлии и Испании легче было набрать войско, все равно Октавиан выиграл при распределении провинций.
Далее было решено, что в начале следующего года консулами изберут Лепида и Планка; Лепид остается в Риме и отвечает за дела в Италии, а руководство Испанией поручает своему помощнику. Он собирался оставить себе три легиона, а другие семь были поделены между Октавием (три легиона) и Антонием (четыре легиона).
Следовало учитывать и обязательства перед армией; для этой цели восемнадцать италийских городов были выделены для конфискации и перераспределения доходов. Это касалось таких мест, как Капуя, Регий, Венузия, Беневет, Нуцерия, Аримин и Вибо, где находились самые богатые и наиболее красивые земельные участки.
Это соглашение было подписано и имело силу документа. Октавиан как консул огласил его перед легионами. Войска требовали мира и примирения вождей, а также единого фронта для общего блага и теперь получили ответ.
Проскрипции. Суд над Цицероном. Суд Антония. Декларация триумвиров. Награды и наказания
Однако в соглашении была статья, которую Октавиан не огласил перед войском. Комитет постановил, чтобы уже выявленные убийцы Цезаря были наказаны при их руководстве, однако «реорганизация государства» пройдет успешнее, если убрать с дороги некоторых людей, мешавших достижению окончательного мира и согласия. Был составлен список. Первым неугодным по требованию Антония оказался Цицерон. Было предположение, но лишь предположение, что Октавиан сражался за него два дня, а на третий вынужден был согласиться.[20] Мы не обязаны верить этому сообщению; ведь обвинения, которые мог привести Антоний, были столь сильны, что Октавиану вряд ли пришлось бы выгораживать Цицерона целых два дня. Цицерон откровенно приветствовал убийц Цезаря; его антагонизм был чисто доктринерским и политическим, поскольку он не имел — и признавался в этом — ни единой причины не любить Юлия. Наоборот (как он сам признавался), он не был обделен добрым отношением и вниманием Юлия; и мы знаем из его писем, как это могли знать Октавиан и Антоний, что он признавал, что Юлий был человеком гуманным, как никто другой. Из соображений здравого смысла и простой благодарности Цицерон поддержал действия и со всей возможной энергией защищал его убийц. Он намеревался — кто бы в этом усомнился? — избавиться от Октавиана, предав и уничтожив его: и Октавиан должен был быть святым, если бы стал за него бороться.
Это были не все обвинения, выдвинутые Антонием против Цицерона. Марк Антоний имел к нему претензии гораздо более серьезные, чем личная неприязнь. Все семейные отношения связывали его с людьми, имевшими причины ненавидеть великого оратора. После смерти отца мать Антония (Юлия из старшей ветви семьи Цезаря) вышла замуж за Корнелия Лентула Суру, одного из подозреваемых в заговоре и друзей Катилины, которого Цицерон, будучи консулом, приговорил к смерти без всякого разбирательства. Это, предполагает Плутарх, было первой причиной нелюбви Антония к Цицерону. Несчастный Лентул, хотя и не был образцом нравственности, входил в группу людей, которых приговорили к смерти при политических обстоятельствах более чем подозрительных и крайне несправедливых. Говорили даже, что тело Лентула отказывались захоронить, пока Юлия, сестра и дочь консулов, не вымолила отдать тело ей, но это лишь легенда, показывающая, насколько остры были чувства, вызванные казнью участников заговора Каталины. Смерть Лентула, его отчима и мужа матери, была серьезной причиной, чтобы юный Антоний возненавидел Цицерона. Но он был еще и другом явного противника Цицерона, знаменитого Публия Клодия, и после убийства последнего шайкой из партии оптиматов он женился на его вдове, Фульвии, женщине необычайных способностей, которая не забывала и постоянно пестовала в себе эту вражду. Враждебность Марка Антония блекла перед той ненавистью, которую питала к Цицерону Фульвия. Может быть, поэтому Антоний с самого начала косо смотрел на Цицерона как на представителя тех политических сил, которые используют подкупы и вероломство, а также политические убийства в качестве методов партийной борьбы. Его враждебность усилилась, когда он понял, что Цицерон поддерживает, превозносит и одобряет убийство Цезаря и объявляет во всеуслышание, что Марк Антоний того же мнения.
