Монархия, религия. Церковь и все тому подобное, - это была эпоха, "ушедшая на свалку истории", как выражались в среде большевиков. [8] "Эксплуататоры (к которым во всех случаях относили и Церковь - В.С.) разбиты, но не уничтожены", [9] - писал Ленин, явно призывая к их уничтожению. Советы очень скоро пришли к выводу, что с "религией нельзя бороться только декретами". [10]
"Мы разбили и уничтожили в октябре всю старую государственную машину, - писал в это время организатор всей антирелигиозной кампании С. П. Красиков, - мы уничтожили старую армию, старые суды, школы, административные и другие учреждения и создали и создаем свои, новые. Этот процесс трудный... мы делаем ошибка... Однако оказывается, что сломав всю старую машину классового угнетения тружеников, всю эту помещичью жандармерию и т.д., мы Церковь, которая составляет часть этой старой государственной эксплуататорской машины, не уничтожили (разрядка наша - В.С.). Мы лишь лишили ее государственного содержания... лишили ее государственной власти. Но все же этот обломок старой государственной помещичье-капиталистической машины сохранился, существуют эти десятки тысяч священников, монахов, митрополитов, архиереев. Почему же с такой незаслуженной ею осторожностью отнеслась советская власть к этому обломку старой машины? [11]
Принялись крушить этот обломок.
Пещерная ненависть к религии родила у большевиков жуткий психологический рецидив первых веков христианства: "Ко львам христиан", "верующих к стенке".
Некрасовские слова - "дело прочно, когда под ним струится кровь" [12] - сказанные в совершенно другом смысловом контексте, большевики подсознательно восприняли и осуществили в своей "церковной" политике.
...В дни работы Поместного Собора сведения о чрезвычайных происшествиях в связи с осуществлением декрета об отделении Церкви от государства на практике получали и рассматривали на самом высоком уровне. Но в материалах Собора сохранилось не так уж много случаев ареста клириков и епископов. Зато в сведениях об убийстве священнослужителей недостатка не было.
В дни революции в Севастополе был убит священник Чефранов. [13] Его вывели из храма, и тут же, на паперти расстреляли. Тело священника не было найдено. Вероятно, его выбросили в море. [14]
Уже в первые месяцы после революции в Царском Селе в Петрограде убит протоиерей Иоанн Кочуров. Соборный совет по этому случаю постановил особой грамотой известить православное население о подвиге о. Иоанна и других, "во дни междоусобицы претерпевших мученическую смерть". [15]
3 ноября расстрелян священник в г. Вытегры.
11 декабря 1917 года, как сообщали "Курские Епархиальные ведомости", в Белогорской мужской пустыни был убит иеромонах Серафим. [16]
Начало 1918 года. Никогда еще, как писали "Церковные ведомости", первые дни нового года не проходили в Петрограде в таком подавленном состоянии, как в этом году. Ожидали созыва Учредительного собрания. Но тревожно себя чувствовали как те, кто смотрел на него, как на своего личного врага, который явился для того, чтобы передать в нежелательные руки власть в стране, так и те, кто видел в нем единственную надежду на спасение России.
Все одинаково чувствовали, что 5 января и в последующие дни около Учредительного собрания произойдет нечто роковое и страшное. Это предчувствие большевики не обманули.
В день открытия собрания обильно пролилась кровь народа. Массовые демонстрации, направившиеся со всех концов города к Таврическому дворцу приветствовать этот форум народных представителей (именно! как ни неприятно кому-нибудь это признать)
были
встречены
красногвардейцами стрельбой из ружей и пулеметов.
Стрельба по безоружным толпам народа, в составе которых было много рабочих и солдат, производилась отчасти с крыш зданий, точно так, как это делали в свое время приспешники Протопопова в дни февральской революции. [17]
Чтобы смягчить впечатление от расстрелов мирных безоружных людей. Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов вынес постановление о позоре самосудов, а военная власть издала постановление, запрещающее употреблять оружие против мирных демонстраций. Людям от этого не легче.
9-го января огромные демонстрации во время похорон жертв расстрела 5-го января, в которых участвовали рабочие многих фабрик в Полном составе, отдали последний долг погибшим от кровавых рук красногвардейцев и матросов. [18]
В Александро-Невской Лавре 19-го января 1918-го года красногвардейцами был убит священник Петр Скипетров. Кончина о. Петра - это лишь одно из печальнейших событий, происшедших в эти Дни в столичной Лавре. На Смоленском кладбище лежат 40 священников, закопанных живьем.
В Москве тоже не обошлось без пролития народной крови. Во время одной из манифестаций вооруженные пулеметами и броневыми автомобилями красногвардейцы и солдаты открыли беспорядочный огонь по направлению к Иверским воротам. Публика в паническом ужасе бросилась бежать в разные стороны, многие ложились на землю, а другие бежали по их телам. Стрельба перекинулась на соседние кварталы. Красногвардейцы стреляли в народ, по окнам домов, особенно гостиниц. Пострадало несколько сот человек, убито свыше 30 человек. [19]
"Голос духовенства и мирян Черниговской епархии" отмечал, что сведения о диких грабежах и насилиях поступали из самых различных мест епархии. В начале января три грабителя ворвались в дом священника с. Янжуловки, Новозыбковского уезда, отца Неаронова. Требуя денег, грабители изрубили священника саблями до полусмерти, отрубили руку матушке, а ребенка на глазах родителей закололи штыками. Один из грабителей был схвачен местными крестьянами и предан смерти. Другие грабители скрылись. [20]
Протоиерей П. И. Сербиков, член Собора, на пленарном заседании 22-го января 1918-го года, [21] когда возвратившиеся с мест после длительного перерыва в работе Собора делегаты делились страшными впечатлениями с мест, отмечал мужество Таврического архиепископа Димитрия, который перед лицом смертельной опасности отпевал отца Михаила Чефранова (см. выше), убитого матросами только за то, что он напутствовал Святыми Тайнами приговоренного к смерти. [22]
Архиепископ Димитрий распорядился записать имя отца Михаила Чефранова в помянники каждого храма епархии на вечное поминовение. Интересно, как решение священнослужителей епархии - исполнят это распоряжение Епископа?
Протоиерей П. И. Сербиков в своем выступлении на заседании Собора в этот день подробно рассказывал о том, как в январе, после захвата Симферополя, большевики издевались над духовенством, грабили храмы... На митингах распространяли слух, что в предательстве России виноваты попы и что всех их надо немедленно расстрелять.
Была распространена так же провокационная ложь, будто бы на городском соборе установлен пулемет и что следует немедленно арестовать все духовенство.
В ближайшее воскресенье в соборе людей было мало, все были предельно напуганы, но архиепископ Димитрий пришел в собор и совершил литургию. В конце службы он обратился к народу с речью:
- Говорят, что на колокольне установлен пулемет. Кто желает - посмотрите, правда ли это?
Некоторые из находившихся в храме отправились туда, и сообщили, что никакого пулемета там нет. Тем не менее, началась бомбардировка собора, была повреждена колокольня.
О. протоиерея Назаревского арестовали и хотели расстрелять. Духовенство попряталось, ключ от собора остался у архиепископа Димитрия. Он отправился в революционный штаб и потребовал расследования, но председатель нагло сказал:
- Я сам видел пулемет.
Красногвардейские патрули разбрелись по окрестности, сея вокруг себя насилие и мерзость.
В 20-ти верстах от Симферополя солдаты ворвались в храм, издевательски спросили у настоятеля, почему на лампаде лента зеленая, а не красная, вывели о. Иоанна Углянского на церковный двор и расстреляли.
В воскресенье 14-го января у архиепископа Димитрия производили обыск. Все взламывалось и вспарывалось. В архиерейскую церковь вошли с папиросами в зубах, в шапках, штыком прокололи жертвенник и престол. Были захвачены семинария и духовное училище.
В духовном училище красногвардейцы схватили и хотели расстрелять помощника смотрителя прот. Бессонова, вошли в храм, пробыли там около четверти часа, взломали жертвенник и шкаф в ризнице.
Епархиальный свечной завод был разгромлен, вино выпито и вылито. Всего убытку причинено более чем на миллион рублей.
Все это лишь штрихи к событиям в Крыму... Несчастная Ялта разделила ужасы, которые витали над всей Россией. Ненависть к духовенству граничила с животной злобой.
- Когда я, - говорил прот. Сербиков, - был в вагоне, один солдат сказал: "А, поп! - следовало бы его взять на мушку!" [23]
Вообще, на юге во всех городах, занятых большевиками, кровь лилась рекой... [24]
