Наместником князя Владимира там был его сын Мстислав. В последующей междоусобице между другим сыном Владимира Ярославом и Мстиславом последнему не только удалось сохранить Тмутаракань, но и увеличить свое владение, завоевав Чернигов. В 1026 г. он заключил сделку со своим братом, по которой контроль над Русью был разделен между ними, Ярослав получил Новгород, Киев и предположительно Ростов.
Рассматривая разделение власти с точки зрения церковных последствий этого акта, мы видим, что восемь русских епархий, пять епископств были расположены в уделе Ярослава (Новгород, Белгород, Туров, Владимир-Волынский, а также Ростов), одна – в нейтральном районе Полоцка и две – в уделе Мстислава (Тмутаракань и Чернигов).
Очевидно, что Ярослав имел преимущество над своим братом по количеству епископств. С другой стороны, ведущая епархия Тмутаракани осталась на территории Мстислава. Единственным путем, открытым для Ярослава по части обеспечения независимости от вмешательства своего брата в церковные дела, было соглашение с Константинополем. Мы знаем, что в 1037 г. он принял митрополита для Киева, посланного патриархом. Переговоры должны были начаться значительно раньше. Дело было деликатным, поскольку от Мстислава можно было ожидать возражений по поводу любой попытки его брата подорвать власть Тмутаракани. Однако в 1036 г. Мстислав умер, не оставив наследника мужского пола, и его удел отошел к Ярославу, который был теперь свободен в своих действиях. Соглашение с Константинополем было в конечном итоге одобрено: митрополит Киевский стал главой Русской церкви, и Тмутаракань была сведена в своей роли к одной из русских епархий.
5. Значение обращения: первоначальная оценка
Обращение в христианство – одна из наиболее важных вех в истории русского народа. Это не было чисто религиозным событием: христианство для Руси в это время означало более высокую цивилизацию. В глазах самих русских обращение делало их частью цивилизованного мира.
Ко времени правления сына Владимира – Ярослава – новая вера уже прочно укоренилась на Руси. Его современник, митрополит Иларион, выразил взгляд образованных русских на значение обращения с силой и красноречием, едва ли превзойденными с того времени. В знаменитом «Слове о законе и благодати» Иларион провел разграничение между Ветхим и Новым Заветом, дав широкую картину взлета христианства. В своей «Похвале» Владимиру Иларион хвалит его «за собственное крещение и крещение всего русского народа». Он хвалит Владимира за его способность – после обращения – любить невидимые и небесные ценности более, нежели материальные.
Прелат заключает свою «Похвалу», которую он должен был произнести в соборе Св. Софии, обращением к умершему князю: «Востань, о честная глава, из гроба твоего! Востань, отряси сон! Ибо не умер ты, но спишь до всеобщего востания. Востань, не умер ты! Не надлежало умереть тебе, уверовавшему во Христа, который есть жизнь, дарованная всему миру». Затем Иларион приглашает Владимира взглянуть на прогресс христианства на Руси и порадоваться ему вместе с живыми.
Следует вспомнить, что семь столетий спустя и при других обстоятельствах обращение Илариона к мертвому властителю, призывающее его восстать, было повторено известным русским ритором восемнадцатого столетия – архиепископом Феофаном Прокоповичем – в его знаменитом похоронном слове Петру Великому.
Принимая во внимание почитание памяти Владимира людьми первого поколения после него и последующими поколениями русских, можно было бы ожидать, что Владимир, креститель Руси – князь, «равный апостолам», – будет признан святым вскоре после своей смерти. Однако он не был канонизирован до тринадцатого столетия. Можно предположить, что причиной этой задержки была византийская оппозиция русским требованиям его канонизации. Византийские власти не могли легко простить князю его независимость в церковных делах. Но если греки отказались возблагодарить его лично, они воздали хвалу Русской церкви, в создание которой он в конце концов внес больший вклад, нежели любой иной русский властитель. Русские, до того именовавшиеся византийцами «северными варварами», были признаны греками два столетия спустя после смерти Владимира «наиболее христианской нацией».
Глава IV
Киевское государство (990 – 1139 гг.)
1. Владимир как христианский правитель (990 – 1015 гг.)
Мотивы обращения Владимира в христианство могли быть в основном политическими. Однако, приняв крещение, он отнесся к новой вере со всей возможной ответственностью. Мы уже рассмотрели философскую оценку Илариона деятельности князя. Более субъективный взгляд и более детальные описания трудов Владимира находим в «Повести временных лет» и сочинении монаха Иакова «Память и похвала князю Владимиру», написанном в середине XI века.
Эти описания, исходящие из монастырей, не могут рассматриваться как объективные свидетельства: они неизбежно пристрастны. Труд Иакова написан в жанре жития святых. Летописец – тоже монах, – естественно, может идеализировать личность «Крестителя Руси», так же как он был склонен подчеркивать отрицательные черты в характере Владимира, пока тот был язычником. Однако эти описания жизни князя, принадлежащие перу монахов, не напыщенные панегирики. Под покровом официального блеска легко можно разглядеть реальные характерные черты, а в некоторых случаях информация, данная ранними биографами Владимира, подтверждается другими доступными источниками.
В программе Владимира по крещению Руси можно выделить три направления: строительство церквей, образование и благотворительность. Сразу после возвращения с крымской кампании и крещения киевлян он «приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры». Первая церковь – церковь Святого Василия, покровителя Владимира, – была возведена по этому указу на холме, где раньше находился идол Перуна. Затем был построен более сложный по архитектуре собор – церковь Успения Богородицы в Киеве, или Десятинная церковь, о которой я упоминал и чьи фундаменты сохранились до нашего времени.
Для распространения образования Владимир приказал собрать детей из лучших семей и послать их в школы в книжное учение. «Матери же детей этих плакали о них, ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как о мертвых». Иллюстрацию к этому месту из «Повести временных лет» находим в «Житии» Св. Феодосия, который учился в школе в Курске в начале XI века – очевидно, одной из школ, организованных по приказу Владимира. Хотя его мать не имела ничего против учебы в школе, она стала волноваться, когда мальчиком овладели новые христианские идеи, преподаваемые там, и он решил уйти в монастырь. Мать безуспешно пыталась переубедить Феодосия – даже телесные наказания не помогли, – и он в конце концов стал монахом. Этим ее воля была сломлена, и она сама вступила в монастырь.
Широкая благотворительность Владимира описана в «Повести временных лет» в яркой, реалистичной манере, не оставляющей места сомнению. «…Повелел он всякому нищему и убогому приходить на княжий двор и брать все, что надобно, питье и пищу и из казны деньги. Устроил он и такое: сказав, что “немощные и больные не могут дойти до двора моего”, приказал снарядить телеги и, наложив на них хлебы, мясо, рыбу, различные плоды, мед в бочках, а в других квас, развозить по городу, спрашивая: “Где больной, нищий или кто не может ходить?” И раздавали тем все необходимое».
Монах Иаков добавляет, что это делалось не только в Киеве, но и в других городах.
Пиры – важная черта русской социальной жизни с незапамятных времен – теперь приобрели новое значение, став выражением христианского братства и любви. Поскольку пиры Владимира были проявлениями первоначального христианства, летописец упоминает о них сразу после записи о благотворительности князя. «И такое делал он для людей своих: велел он по всем дням недели на дворе своем в гриднице устраивать пир, чтобы приходить туда боярам, и гридям, и сотским, и десятским, и лучшим мужам – при князе и без князя. Бывало на обедах тех множество мяса – говядины и дичины, – было все в изобилии».
Гостеприимство князя, кажется, поразило воображение народа больше, чем что‐либо другое, и во всех ранних былинах воспеваются его развлечения с богатырями и другими людьми. Именно как радушный хозяин Владимир преимущественно фигурирует в русском фольклоре; в памяти русского народа он навсегда остался как «Красное Солнышко».
О том, насколько добросовестен был Владимир в своем стремлении распространить новую веру на русскую жизнь, лучше всего можно судить по истории из «Повести временных лет» о его сомнениях по поводу наказания преступников. Он, видимо, понял завет Христа буквально и со всей серьезностью. Так же его понимали многие другие русские в киевский период и Лев Толстой в наше время. Обученному в Византии духовенству потребовалось много усилий, чтобы убедить Владимира в том, что церковь не отрицает государственного порядка.
