14 июня маньчжуры взяли в плен 40 русских подданных, плывших по реке к Албазину. В связи с их отказом сдаться на милость врага все мужчины были перебиты, а женщины и дети уведены в неволю.
Маньчжурские войска окружили русскую крепость и замкнули кольцо осады. На рассвете 15 июня 1685 года начался штурм Албазина, продолжавшийся до позднего вечера. По сообщению воеводы А. Толбузина, во время штурма было убито русских «человек со 100 и больши, и башни и острог из пушек розбили, и служилых, и торговых, и промышленных людей, и пашенных крестьян от верхних и нижних боев отбили, и во многих местах в Олбазинском остроге церковь, и колокольню, и лавки, и хлебные амбары зажгли огненными стрелами». Несмотря на это, защитники Албазина продолжали сопротивляться{84}.
Осознав невозможность овладения Албазином штурмом, китайцы прибегли к «нападению огнем» — применению зажигательных средств.
Исчерпав все наличные возможности для обороны, воевода А. Толбузин согласился капитулировать, добившись, однако, права свободного пропуска жителей и гарнизона с оружием и имуществом в Нерчинск.
Около 300 защитников Албазина без имущества и провианта покинули острог под предводительством А. Толбузина. Маньчжуры нарушили соглашение и отобрали у них имущество, оружие и продовольствие. После этого русских защитников Албазина маньчжуры попытались склонить к переходу в китайское подданство, описывая безвыходность их положения. Часть защитников Албазина — по разным источникам от 25 до 45 человек — сдалась в плен маньчжурам.
Сохранилась легенда и о том, что всего китайцами был взят в плен 151 защитник Албазина. Лантань предложил им или перейти на службу к китайскому императору, или возвратиться в свое отечество, 101 человек захотел вернуться на родину, а 50 русских подданных выразили готовность служить императору Канси. И тогда китайский генерал увел с собой первых в Пекин, а вторых расселил по всей Маньчжурии в качестве земледельцев. Логика его была глубока:
«Так как изъявившие желание вернуться в свою отчизну тем самым доказали верность природному своему царю, поэтому нельзя сомневаться, чтобы они не были также верными моему государю. А те, которые службу иноземному государю предпочли служению природному своему царю, не могут быть верными ни тому, ни другому господину, почему пусть и остаются в рабстве и под надзором местных властей, в определенных им местах»{85}.
Китайские источники отмечают, что «помощник начальника (Албазинского гарнизона) Василий (Захаров) и с ним еще 40 человек отказались возвратиться, и поэтому мы их оставили»{86}.
Многотрудный поход албазинцев к Нерчинску продолжался более недели. В устье реки Уруши Толбузин отпустил 120 человек из своего отряда в Якутск, надеясь, что им легче будет достигнуть русских поселений. Маньчжурские отряды долго сопровождали русских и только потом повернули обратно.
По пути албазинцы встретили опоздавшее подкрепление, посланное к ним еще 23 июня воеводой И.Е. Власовым из Нерчинска. Подкрепление под командой Анцифора Кондратьева состояло из 100 казаков на 11 стругах с двумя пушками и тремя пищалями.
В принципе этот отряд вряд ли мог бы коренным образом изменить ситуацию под Албазином. Если бы он успел к острогу вовремя, осада Албазина продолжалась бы дольше, обошлась бы большими материальными издержками для китайской стороны и привела бы к большим жертвам с обеих сторон. Однако соотношение сил и средств все равно было бы в пользу китайцев. Российские власти более ничем не могли бы помочь защитникам Албазина, а китайская сторона могла бы подтянуть сюда любое необходимое количество войск.
Обстановку в Албазине и вокруг него мог бы изменить казачий полк численностью в 600 человек под командованием А.И. Бейтона, посланный из Енисейска. Это был единственный реальный шанс для казаков. Однако даже с его приходом силы русских достигли бы всего одной тысячи человек, а превосходство китайцев в силах и средствах все равно было бы абсолютным. К сожалению, отряд Бейтона так и не дошел до Даурии. Казаки увлеклись погоней за монгольскими отрядами, укравшими у них коней, в результате Бейтон не смог организованно довести «вольнолюбивых» казаков до цели.
В ночь на 3 июля казак Г. Фомин привез И.Е. Власову весть о падении Албазина и отступлении А.Л. Толбузина. Через неделю до Нерчинска добрался и сам А.Л. Толбузин, с которым пришло уцелевшее албазинское население — 324 мужчины и 312 женщин и детей.
Часть отряда А.Л. Толбузина, двинувшаяся в Якутск, добралась туда более чем через месяц. Сообщение об этих событиях дошло до Енисейска к 28 августа и было получено в Москве только 13 марта 1686 года. Одновременно в Москву был доставлен и пленный китаец Уоыцыся{87}.
На этом закончилась первая часть Албазинской эпопеи — героической обороны русских земель от Цинских завоевателей в Приамурье.
Особая страница в истории первого столкновения России и Китая за Албазин. — судьба русских пленных. В конце 1685 года пленники прибыли в Пекин и «были приняты ласково благодушным богдыханом, которому лестно было похвалиться перед народом такими отчаянными храбрецами»{88}. Албазинцы были поселены в северо-восточной окраинной части китайской столицы, у самой городской стены.
Русские пленники были причислены к наследственному военному сословию, занимавшему видное положение в чиновничьей иерархии Китайской империи. Организационно они вошли в состав маньчжурской гвардии (желтое с красной каймой маньчжурское знамя Восьмизнаменных войск) в так называемую «русскую» роту Гудэи, сформированную еще в 1649 году. Русским были пожалованы казенные квартиры, денежное содержание, рисовые пайки и наделы пахотной земли. Одновременно китайские власти предприняли ряд мер по ассимиляции русских, дав им в жены китаянок. Однако китайцы не вторгались в духовный мир русских пленных: албазинцы остались верны своим православным христианским ценностям. Вместе с албазинцами их судьбу в китайской столице разделил священник Михаил Леонтьев, основавший в Пекине первую Русскую духовную миссию в Китае.
Таким образом, с середины 80-х годов XVII века центром русско-маньчжурского противоборства в Приамурье стал русский острог Албазин.
Албазин занимал исключительно выгодное военно-стратегическое положение в регионе и использовался русскими в качестве передового плацдарма для последующей экспансии в бассейне Амура.
Цинское правительство, естественно, настороженно относилось к русской активности в регионе и видело в продвижении русских войск (проникновении казачьих отрядов и их закреплении по берегам рек Приамурья) угрозу своим интересам в этом регионе. Пытаясь «выдавить» русских из Приамурья, Цины сосредоточивали основные свои военные усилия на уничтожении русской крепости Албазин.
Военно-политические приготовления Цинов к военным действиям в Приамурье были тщательно разработанными и спланированными, санкционированными на самом высоком уровне (императором Канси) и хорошо организованными. Подготовка заняла в общей сложности несколько лет и была многоплановой: шло наращивание военных сил и средств, велась глубокая разведка русских, проводились мероприятия по тыловому обеспечению войск.
Особое внимание Цины уделяли политическим и психологическим формам и методам борьбы с русскими в Приамурье. Многочисленные ультиматумы и угрозы от имени императора Канси должны были запугать русских. «Гуманное» обращение с пленными, вплоть до присвоения им офицерских званий, а также разрешение им вернуться к своим войскам (как правило, в качестве парламентеров для доставки китайских ультиматумов), имело цель сломить моральный дух и волю русских к сопротивлению. Император Канси инструктировал своих генералов: «Когда наше войско начнет наступление, пленные должны быть отпущены — с целью продемонстрировать наше великодушие».
В рамках противоборства в Приамурье и Россия, и Цинский Китай пытались привлекать на свою сторону местные народы и племена и использовать их или как политические козыри в политической борьбе (дело Гантимура), или как военную силу.
Русские в Приамурье не имели ни сил, ни достаточных средств для противодействия цинским войскам. Однако моральный дух и бойцовские качества казаков давали русским огромное преимущество, которое Цины не смогли нейтрализовать своим абсолютным превосходством в силах и средствах. Во многом успех освоения Приамурья и укрепления там русского влияния обеспечивался инициативой и удалью казаков, а не усилиями России на государственно-политическом уровне.
Осада Албазина маньчжурским войском, имевшим 35—40-кратное превосходство в людях и абсолютное в орудиях, окончилась безрезультатно для осаждавших. Русский острог, несмотря на все трудности и лишения его защитников, выстоял и не сдался противнику. Только тогда, когда сопротивление оказалось уже невозможным, русский гарнизон покинул крепость, не признав, однако, своего поражения.
