Елена Мельникова - Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

В истории формирования Древнерусского государства и его городской сети особое значение имеют Киев и его округа, получившие позднее название «Русская земля» (в узком смысле) и представлявшие княжеский домен[255], типологически близкий Упсальскому лену в Свеаланде. Киев, племенной центр полян, ставший столицей огромного государства, в летописи, начиная с договора 907 г., постоянно связывается с двумя городами: Черниговом и Переяславлем, которые входят в великокняжеский домен. Однако и вокруг самого Киева образуется сеть поселений, обеспечивавших деятельность князя и его дружины: Любеч, Вышгород, Витичев, «киевская крепость» Самбатас[256], упомянутые Константином Багрянородным, а также летописный княжеский теремный дворец X в. «вне града», на функции экстерриториальной резиденции которого указал М.К. Картер[257]. В целом сеть контролируемых великокняжеской властью поселений в пределах домена напоминает сходную систему хусабю в Упсальском лене. Дифференцированными представляются и функции перечисленных пунктов: от старого племенного центра Киева (со святилищем и т. п.), ставшего столицей государства, до княжеского «града» (Вышгород) и экстерриториальной резиденции князя («теремный двор»).

Таким образом, вырисовывается картина сосуществования нескольких различных по характеру, но взаимосвязанных и функционально дополняющих друг друга поселений, образующих структуру, связанную с административно-территориальным делением земель и разностадиальными системами управления. Это старые племенные центры (на Руси и туны в Скандинавии), выполнявшие культовые и административные функции; опорные пункты центральной (государственной) власти: хусабю в Скандинавии (на территории королевского домена и в каждой из сотен) и погосты на Руси, куда свозится дань с округи и где находится резиденция представителя верховной власти; наконец, торгово-ремесленные центры (собственно протогорода), концентрирующие функции ремесла, торговли и перераспределения прибавочного продукта (на Руси совпадающие с погостами). Такое сочетание функционально различных поселений на уровне «земли» (ланда) наиболее ярко проявляется в «Русской земле» (в узком смысле) и Свеаланде; в последнем сосуществуют и взаимно дополняют друг друга Старая Упсала (культовый и племенной центр), Бирка и королевская усадьба на Адельсё. Аналогичная картина наблюдается в Дании, где сосуществуют Хедебю и, видимо, королевская усадьба (Хусбю) в 5 км от него[258]; в Норвегии, где рядом с торгово-ремесленным центром конца VIII – конца IX в. Скирингссалем (Каупанг) находится хутор, носящий название Хусебю, и языческое капище[259]. Наконец, рядом с большинством протогородов (но за пределами укрепленной части) расположены крепости, где, видимо, находился «гарнизон» конунга (в Хедебю, Бирке, Павикене и др.). Это взаимодействие основных типов поселений с городскими функциями продолжается на протяжении всего периода складывания государства, укрепления королевской власти, формирования аппарата управления.

В конце X – первой половине XI в. в этой картине происходят существенные перемены: в первую очередь и в Скандинавии, и на Руси исчезают или приходят в упадок многие из наиболее крупных торгово-ремесленных центров: Бирка, Хедебю, Гнездово, Тимерево. Одновременно происходит функциональная переориентация хусабю. Их административно-фискальные функции сокращаются, и из поселений типа погостов они превращаются в усадьбы, из которых осуществляется контроль над королевскими земельными владениями (например, на о. Адельсё в XII в. строится королевский замок). После введения христианства падает роль и культовых центров, таких, как Старая Упсала. Становление церкви под прямым покровительством королевской власти обусловливает тесную взаимосвязь и взаимозависимость обоих институтов и размещение церковной администрации в центрах, находящихся под контролем королевской власти.

Таким образом, разнофункциональные поселения VIII–X вв. по мере усиления королевской власти, формирования центрального управления, становления податной системы оказываются неспособными удовлетворить широкий спектр новых общественных потребностей. В этих условиях поселения с дифференцированными функциями подчиняются общей тенденции к синтезу разных функций в формирующихся городах феодальной эпохи. Наиболее наглядно этот процесс протекает в Свеаланде. Старая Упсала – Бирка – усадьба на Адельсё, три основных центра Свеаланда, выполнявшие различные функции (культовую, ремесленно-торговую, административную), в конце X–XI в. уступают место Сигтуне, также расположенной на оз. Меларен[260]. Она выступает как важнейший центр ремесла, торговли, королевской власти, церковной организации. В конце X – начале XI в. здесь начинается чеканка монет, находится резиденция конунга Швеции (к этому времени включившей Ёталанд и другие области). В 1060-х гг. Сигтуна становится центром вновь образованной епископии, и в ней сосредоточиваются все основные городские функции, ранее до известной степени расчлененные между тремя поселениями.

В процессе становления Древнерусского государства также наиболее прогрессивными образованиями были города, синтезировавшие функции торговоремесленных и княжеских административных центров. В великокняжеском домене к таковым относились в первую очередь сам Киев (быстро поглотивший поселения типа Самбатаса), а также Переяславль, Чернигов, ставшие центрами самостоятельных княжеств при Ярославичах. В X в. гибнут многие племенные центры[261], прекращают существование «дружинные лагеря» типа Шестовицы. Функции погостов с упрочением феодализма отходили к ближайшим городам – центрам местной округи (волости)[262] и феодальной администрации, в некоторых случаях – к экстерриториальным княжеским резиденциям. Наименование «погост» (как и «хусабю» в Скандинавии) закрепилось за центрами сельской округи. На месте Гнездовского и Сарского городищ возникли феодальные усадьбы, центрами княжеств стали Смоленск и Ростов. На Городище под Новгородом торгово-ремесленное поселение также прекратило свое существование в X в., однако в XII в. там была основана княжеская резиденция.

Таким образом, процессы становления государств в древнерусском и скандинавском регионах обусловили типологическую близость форм и путей зарождения и формирования городов. Наряду с племенными центрами возникали опорные пункты государственной власти, торгово-ремесленные поселения с существенной ориентацией ремесла на обслуживание дружины, а торговли – на реализацию дани (прибавочного продукта). Постепенный синтез функций намечается уже в торгово-ремесленных центрах, где отмечается присутствие как дружины, так и специальных представителей королевской власти. С консолидацией государства консолидируются и их центры. Происходит синтез всех городских функций, что ведет, с одной стороны, к упадку тех протогородских образований, которые по тем или иным причинам не в состоянии удовлетворить новые общественные потребности, с другой – к формированию полифункциональных городов феодальной эпохи.

(Впервые опубликовано: ДГ. 1985 год. М., 1986. С. 99–108).

Е. А. Мельникова, В. Я. Петрухин

История возникновения и ранних стадий существования города в средневековой Европе – одна из центральных проблем медиевистики в последние десятилетия. Экономические и социальные предпосылки появления феодального города, его функции и взаимодействие с округой, его топографические и демографические особенности исследуются историками, экономистами, археологами[263]. Особое внимание ученых привлекают процессы градообразования в регионах, где влияние античной культуры либо отсутствовало почти полностью (как на Руси)[264], либо было незначительным (как в Скандинавских странах)[265]. Именно в бессинтезных районах Европы, где традиции городской жизни начали формироваться во второй половине I тыс. и. э., возможно выявить и исследовать начальные этапы градообразования, характер раннегородских поселений и их эволюцию, а также становление системы поселений. Более отчетливо, чем в синтезной зоне Европы, обнаруживаются здесь взаимосвязь и взаимовлияние синхронных процессов возникновения и укрепления города и государства. Поэтому, учитывая типологическую близость исторического развития древнерусского и древнескандинавского регионов[266] и сходство раннегородских центров на Руси и в Скандинавии[267], целесообразно сравнительно-историческое исследование[268] сети поселений с городскими функциями и их эволюции в обоих регионах, что позволяет более детально выявить связь этих процессов со становлением раннефеодальных государств[269].