закроются, у нас не останется никакой надежды». В своем политическом обзоре Шерток с резким пренебрежением отнесся к террору ревизионистов, который, как он сказал, был с военной точки зрения бесцелен, губителен, позорен, а с нравственной — достоин порицания. Конгресс закончился раньше, чем намечалось, краткой речью Вейцмана, лейтмотивом которой было: «Вокруг нас — тьма». Он сказал, что с тяжелым сердцем берет на себя смелость заявить:
«Если, как я надеюсь, нам еще суждено прожить и наша работа продолжится, кто знает, может, перед нами еще забрезжит свет среди холодного густого мрака… Существуют несколько вещей, которые не могут исчезнуть, без которых нельзя вообразить этот мир. Оставшиеся в нем должны работать, сражаться, жить, пока не настанут лучшие дни. Я хочу, чтобы вы вместе со мной верили, что рассвет наступит! Может быть, мы встретимся опять в мирное время».
В анналах сионистских конгрессов всегда отмечалось, что они заканчивались радостными сценами и продолжительными аплодисментами. Протоколы 21-го конгресса свидетельствуют об ином: «Глубокое волнение охватило конгресс, д-р Вейцман обнял своих коллег на трибуне. У многих на глазах выступили слезы. Сотни рук протянулись к д-ру Вейцману, когда он покидал зал». Старое соперничество было в эту минуту забыто. Бланш Дагдейл, племянница Бальфура, писала в своем дневнике о том, что сердце Вейцмана переполнилось, он обнял Бен-Гуриона и Усишкина, будто никогда не хотел расставаться с ними.
Менее чем через неделю немецкие войска захватили Польшу. Большинство делегатов испытали огромные трудности, добираясь домой через весь континент, который в течение нескольких дней превратился в театр военных действий. К тому времени, когда палестинцы вернулись к себе, война уже фактически была объявлена. В своем письме к Чемберлену, датированном 29 августа 1939 года, Вейцман обещал полную поддержку Англии в войне против Германии и предлагал заключить немедленное соглашение для использования еврейской рабочей силы, технических возможностей и ресурсов. Исполнительный комитет Еврейского агентства в Иерусалиме несколькими днями позже заявил, что «война — это также и наша битва». Бен-Гурион заявил на пресс-конференции: «Мы не имеем права ослабить наше сопротивление «Белой книге». А Шерток добавил, что еврейская Палестина находилась в состоянии перемирия с Англией и нет необходимости ограничивать помощь евреев действиями только в границах Палестины [778]. 11 сентября IZL провозгласила в прокламациях, распространяемых на улицах Тель-Авива, что она приостанавливает кампанию террора, чтобы присоединиться к Англии в борьбе против гитлеризма. Но обстоятельства были неблагоприятными. 4 сентября с катера береговой охраны был открыт огонь по кораблю SS «Тайгерхилл», при этом были убиты два еврейских нелегальных иммигранта. Это случилось к югу от Яффы, во время высадки почти двух сотен иммигрантов, которых отправили в лагерь для интернированных в Сарафенде. Корабль получил известность во время гражданской войны в Испании как блокадный контрабандист.
Через две недели после начала войны войска Вермахта уже оккупировали большую часть территории Польши. Это было началом конца самой крупной еврейской общины в Европе. Перед каждой еврейской общиной в Европе и, в конечном счете, в Палестине нависла угроза уничтожения. I мировая война дала сионизму большой шанс — хартию, к которой он так долго стремился. Когда разразилась II мировая война, на карту был поставлен вопрос физического выживания.
II МИРОВАЯ ВОЙНА
На протяжении первого года войны шум битвы в Европе еще слабо звучал в Палестине. Арабское восстание медленно угасало и к сентябрю 1939 года вообще прекратилось. Евреи и арабы опять жили в мире рядом друг с другом, хотя конфликт между двумя национальными общностями оставался неразрешенным. Но известие о падении Франции вскоре дало о себе знать: 1941 и 1942 годы стали годами кризиса.
Немецкие войска разворачивали наступление на огромной территории и вплотную подошли к Кавказу. Сирия признала правительство Виши, а удачный ход фашистской кампании был поддержан нацистами Рашида Али, которые атаковали английские базы в Ираке. Но к концу 1942 года события приняли иной оборот, и с отступлением немецких войск в Советском Союзе и в Северной Африке угроза фашистской оккупации была предотвращена. За исключением нескольких авиационных налетов, Палестина не была затронута военными действиями стран «оси». Она стала важной военной базой союзных сил на Ближнем Востоке, и ее экономическое развитие получило мощный импульс.
На ранней стадии войны йишув тяжело страдал от экономического хаоса. Экспорт цитрусовых прекратился, почти полностью парализовав самую основную отрасль национальной экономики. По подсчетам правительства, в 1939—1940-гг. количество безработных в еврейском секторе достигло пятидесяти тысяч из полумиллионного еврейского населения Палестины. Но промышленное производство и общественные работы развивались быстрыми темпами. В 1936 году в промышленном производстве было занято около тридцати тысяч мужчин и женщин, к 1943 году их число удвоилось. Недавно созданный в Хайфе завод по рафинированию сахара играл важную роль в снабжении союзников. Значительное развитие получила текстильная промышленность.
Отношения между еврейской общиной и мандатными властями не улучшались. Верховный комиссар и его помощники продолжали проводить политику «Белой книги», не проявляя никакого внимания к трагической судьбе евреев Восточной Европы. В первые шесть месяцев после начала войны, когда иммиграция стала делом гораздо более важным, чем когда-либо, для нее не было предоставлено никаких дополнительных квот. Постановление о передаче земель в 1940 году фактически ограничило поселения евреев новой границей, составляющей 5 % от общей площади западной части Палестины. Эти ограничения распространялись даже на земли, официально признанные «непригодными для обработки». Еврейское Агентство заявило, что это явная дискриминация на расовой и религиозной почве и что «подобная дискриминация запрещена мандатом» [779].
По всей Палестине прокатилась волна мощных антиправительственных демонстраций и в дальнейшем из-за этого и из-за жестокой борьбы правительства с нелегальными иммигрантами отношения с администрацией еще более обострились. Немногие судна с беженцами успешно достигали берегов Палестины после того, как в Европе началась война. Так, в ноябре 1940 г. 1770 евреев прибыли в Хайфу на двух кораблях, но, поскольку британская политика сдерживала нелегальную иммиграцию в Палестину, было решено депортировать вновь прибывших на о. Маврикия в Индийском океане. Произошли кровавые столкновения, и «Хагана» в конце концов решила провести акт саботажа на судне «Патрия», которое везло беженцев на этот остров. Из-за ошибки в расчетах количества взрывчатки и недостаточного количества спасательных шлюпок на борту погибли более 250 иммигрантов [780]. На этот раз вмешалось английское правительство и объявило, что тем, кто остался в живых после трагедии на этом судне, разрешается остаться в Палестине, но беженцы с «Атлантики» (около 17 сотен человек), прибывшие одновременно с ними, должны быть высланы «без права возвращения в Палестину».
И это было не последним звеном в целой цепи трагедий. В
