представителей) доказывали, что изменения в политике оправданы обстоятельствами. Четверо других представителей просто отметили, что «Белая книга» не соответствует мандату. После начала войны совет Лиги больше не собирался. Таким образом, «Белая книга» не была ратифицирована и не получила международной поддержки. Но после 1 сентября 1939 года никого уже не волновали эти юридические тонкости.
Перед сионизмом встала неразрешимая проблема: найти эффективные способы противодействия новой английской политике. На закрытых собраниях обсуждались различные предложения. Поддерживалась кампания гражданского неповиновения в индийском стиле, включая систематические нарушения тех законов, которые направлены против дальнейшего практического воплощения идеи национального дома. Необходимо было расширить нелегальную иммиграцию, создавать новые поселения и гораздо больше внимания уделять военной подготовке молодежи. Для начала «Хагана» провела несколько актов саботажа, направленных против мандатных властей, в том числе уничтожила патрульное судно, которое использовалось для борьбы с нелегальной иммиграцией. Эти действия не были скоординированы, проводились в небольшом масштабе, но не прекращались даже перед началом войны.
В отношении стратегии, которую необходимо было принять, единодушия не было. Бен-Гурион утверждал, что «Белая книга» создала вакуум, который нужно заполнить противодействием еврейской общины: следовало вести себя так, будто она является палестинским государством, и это необходимо продолжать, пока оно не возникнет в действительности. На одной из встреч Бен-Гурион предупреждал, что нет смысла больше говорить о мандате как о возможном разрешении еврейского вопроса. Основным их требованием сейчас должно стать создание государства. Но при всей его категоричности все же казалось, что он своими действиями скорее хотел добиться перемен в британской политике, чем вытеснить Англию из Палестины.
События 1939 года во многом были порождены различиями в политике Бен-Гуриона и Вейцмана. В отличие от Вейцмана, Бен-Гурион не исключал возможность вооруженного конфликта в Палестине. В апреле 1939 года в телеграмме Чемберлену он сообщил, что еврейский народ скорее принесет себя в жертву, чем подчинится положениям «Белой книги». Если целью Лондона было умиротворение, эта цель вряд ли могла быть оправдана, так как правительству придется применить силу [772]. Вейцман же склонялся к сотрудничеству с английскими властями. Он считал, что еврейская община в Палестине нуждалась в помощи сильной державы и, каким бы в настоящий момент ни было отношение Англии, на другую державу просто не приходилось рассчитывать. Бен-Гурион, кажется, пришел к заключению, что если сионизм не продемонстрирует, какие неприятности он может причинить Англии, то шансов заставить ее изменить политику нет. Если сопротивление арабов досаждало властям, то йишув мог доставить не меньше хлопот.
Одним из главных вопросов, поставленных на карту, была нелегальная иммиграция. В период между 1936 и 1939 годами ее интенсивность резко возросла: иммигранты прибывали, в основном, на маленьких судах, нанятых «Хаганой» или другими политическими партиями в портах Балканских стран. Иногда эти суда были зафрахтованы на деньги частных предпринимателей. Власти арестовывали «нелегалов», некоторые из них были интернированы и содержались в палестинских лагерях, других возвращали назад. Некоторое время в течение 1939 года Бен-Гурион открыто поддерживал военную охрану в местах высадки, что грозило неизбежным вооруженным столкновением между «Хаганой» и английскими колониальными войсками. Он считал, что подобная демонстрация силы возбудит мировое общественное мнение и, возможно, повлияет на английскую администрацию. Но большинство членов исполнительного комитета Еврейского Агентства в Палестине выступали против подобных действий. Они доказывали, что основной целью должно являться спасение как можно большего количества евреев и что нелегальная иммиграция не должна превращаться в демонстрацию [773]. Нелегальная иммиграция совершенно открыто обсуждалась на встречах сионистов. Рабби А. Г. Сильвер, впоследствии ведущий активист движения, выступал против нее на конгрессе 1939 года, а Берл Кацнельсон, лидер палестинских рабочих, был страстным ее защитником [774].
Женевский конгресс, состоявшийся в августе 1939 года, был наименее результативным и рекордно коротким. Впервые немецкий язык не использовался в качестве официального. «Мы встретились под нависшей над нами тенью «Белой книги», которая угрожала разрушением национального дома, — писал позже Вейцман, — и под тенью войны, которая угрожала уничтожением всех человеческих свобод, а возможно, и самого человечества» [775]. К 22 августа, когда был подписан советско-нацистский пакт, оставалась слабая надежда, что главная катастрофа будет предотвращена. Но в тот период, когда конгресс безмолвствовал на сессии, трагедия евреев, опять же, по словам Вейцмана, «растворялась, поглощалась мировым бедствием». Обычные мелкие интриги, угрозы, маневры казались неуместными. Фракция правых требовала дискуссии, в противном случае угрожала выйти из Всемирной сионистской организации и присоединиться к ревизионистам.
Но ситуация в мире была слишком серьезной. В своей вступительной речи Вейцман говорил, что, хотя с еврейским народом поступили с жестокой несправедливостью, все же «мы не не ошиблись, поверив в Англию». Он сделал обзор событий прошлого года и сказал, что перед сионистским движением опять возникла почти неразрешимая задача: найти точку опоры в хаосе современного мира. Невзирая на «Белую книгу», евреи будут поддерживать британскую демократию в тяжелый для нее период. Независимо от обстоятельств, в Палестине будет продолжаться конструктивная работа. Определенные возможности для этого существовали, даже несмотря на смирительную рубашку «Белой книги» [776]. Бен-Гурион заявил: «Для нас «Белая книга» не существует». Вейцман объяснил, что он имел в виду, помимо прочего, вопрос об иммиграции. Кто же станет отказываться от разрешения на въезд, предусмотренного «Белой книгой»?
Оппозиция в своих выступлениях не предлагала реальной альтернативы: Гроссман доказывал, что лояльность Вейцмана к Англии потерпела банкротство, как и его политика, направленная на избежание конфликтов с арабами любой ценой. Зорувавель, представляющий «Поале Сион» и появившийся вновь на сионистском конгрессе впервые за тридцать лет, говорил делегатам, что его сторонники никогда не свяжут свою судьбу с империалистической державой. А на вопрос, как же еще строить государство, если не на основе Декларации Бальфура и мандата, отвечал, что вместо этого следует стремиться к социалистической революции. Рабби Берлин (от имени «Мицрахи») посоветовал уповать на Господа. Кроме увещеваний и благих намерений, практически ничего предложено не было. Даже такие откровенные критики Вейцмана, как рабби Сильвер, признавали: проиграла Англия, а не Вейцман, и, несмотря ни на что, все же оставалась надежда, что «Белую книгу» аннулируют. Поэтому не следует применять экстремистские меры. Не стоит идти на риск и провоцировать конфликт с Англией. Сионизм не должен от отчаяния вкладывать оружие в руки своих врагов. Опасно действовать так, будто йишув — государство, тогда как на самом деле он им не был [777].
На конгрессе присутствовала делегация из Германии, а также из оккупированных нацистами Чехословакии и Австрии. Краткая речь д-ра Франца Кана из Чехословакии взволновала притсутствующих больше всего: «Палестина — наш единственный якорь в эти дни бедствий. Если двери Палестины
