Тахаш, о тахаш! Единорог с переливчатой шкурой, что объявился в пустыне, пред Моше и народом, дабы шкурой его украсили обитель Всевышнего. А затем он исчез, на многие поколения исчез, – но он появится, да-да, он объявится, и будут у Пинечки красавцы-башмаки из переливчатой шкуры тахаша.
А есть такие, что уверяют: две пары башмаков…"
Повод для удивления с размышлением.Говорил рабби Нахман из Брацлава: "Когда явится Мессия, всё останется по-прежнему, разве что люди устыдятся своей глупости"."ЧТО ТЫ НАСЕЛ НА СВОЙ НАРОД?.."
Прервем ненадолго это повествование и расскажем о человеке, имя которому рабби Леви Ицхак из Бердичева. Хасидская легенда утверждает: в тот момент, когда он появился на свет, основатель хасидизма Баал Шем Тов обрадовался и сказал окружающим: "В этот час опустилась на землю душа‚ которая будет защитницей Израиля перед Всевышним".
Рабби Леви Ицхак был раввином Бердичева до 1810 года и обращался к Богу с мольбой‚ претензиями, требованиями‚ даже с негодующими возгласами: ведь он молился не за себя‚ а за "весь Израиль"‚ горестная жизнь которого заставляла страдать его сердце. "Он молился с трепетом, – вспоминал современник, – дрожа всем телом, от волнения не мог стоять на месте… Волосы становились дыбом у тех, кто слушал его молитвы, сердце таяло, смывалась вся скверна души".
Однажды рабби даже прервал молитву и стал распевать свою знаменитую импровизацию‚ которая сохранилась в народной памяти по сей день: "Доброе утро Тебе‚ Властелин вселенной! Я‚ Леви Ицхак из Бердичева‚ сын Сарры‚ пришел к Тебе спорить за Твой народ. Что Ты имеешь к своему народу? Что Ты насел на свой народ Израиль?.."
Его восторженная любовь доходила до того‚ что рабби позволял себе дерзости против Неба‚ когда заступался за Израиль. Это он сказал однажды Богу: "Если Ты будешь судить нас немилостиво‚ то мы‚ праведники нашего поколения‚ постановим отменить Твой приговор". И он же утверждал: "Если евреи не всегда исполняют волю Всевышнего подобно ангелам‚ то потому лишь, что они озабочены своим пропитанием".
Рабби Леви Ицхак верил в скорое избавление народа и каждый день ожидал пришествия Мессии. Однажды ему показали "тнаим" – соглашение‚ составленное при помолвке его внучки. В нем было сказано‚ что свадьба состоится в Бердичеве, но рабби разорвал соглашение и написал новое‚ отличавшееся от прежнего одним только пунктом: "Свадьба состоится‚ с Божьей помощью‚ в такой-то день в святом городе Иерусалиме. Но если к тому времени‚ упаси Господь‚ Мессия еще не придет‚ то свадьба состоится в Бердичеве".
Рассказывали:
"Канун траурного дня Тиша бе-ав. Солнце склоняется к закату, вечерние тени ложатся на землю. Евреи уже теснятся в синагоге, готовясь к чтению потрясающих строк о разрушении Храма и горести народа… но где же рабби? А рабби еще дома. Он стоит у окна, взгляд его устремлен вдаль – туда, откуда должен прийти Мессия. Разве не завещано было, что избавитель явится в этот день, день плача и траура? Не этот ли день станет днем великой радости? Зачем же тогда идти в синагогу и проливать слезы? Вот он придет, вот еще немного…
Зашло солнце, тьма на улице, а рабби стоит у окна и ждет, и ждет… Приходит служка: "Рабби, пора начинать". И рабби вздрагивает, словно пробуждается от сна. Опять он не пришел, долгожданный избавитель, опять перед глазами изгнание, плач и скорбь, униженный, гонимый Израиль. И рабби Леви Ицхак бежит в синагогу по темной улице, с горьким плачем начинает читать: "Как одиноко сидит столица‚ некогда многолюдная... Плачет‚ плачет она по ночам‚ и слезы ее на щеках у нее"…"
ПРИШЛОСЬ К СЛОВУ
Две истории, всего две, одна из которых повествует о еврейском мудреце первого века новой эры по имени рабби Ханина бен Доса.
Так уж оно случилось, что дочь копателя колодцев однажды упала в глубокую яму. Пошли и сообщили об этом рабби Ханине, на что он ответил: "Мир с ней", – что означает: она цела. Сказал еще раз: "Мир с ней". И в третий раз сказал: "Она вылезла из ямы".
Пошли, проверили: и правда, вылезла. Спросили его: "Ты пророк?" Ответил рабби Ханина: "Не пророк и не сын пророка. Но говорю вам: праведное дело не приводит к плохому. Копателя колодцев и его близких не накажут падением в колодец".
Это рабби Ханине принадлежат такие слова: "Любимый людьми – любим Богом. Кого не любят люди, того не полюбит и Бог".
История вторая.
Когда рабби Исраэль Баал Шем Тов, основатель хасидизма, видел беду‚ грозившую евреям‚ то шел в лес‚ в одно и то же место; там он разводил костер‚ читал особую молитву – и несчастье предотвращалось.
Позже‚ когда такая потребность возникала у его ученика‚ рабби Дова Бера из Межирича‚ он приходил в лес на то же место и говорил: "Создатель‚ слушай! Я не знаю‚ как разжечь огонь‚ но я еще могу прочитать молитву". И чудо происходило.
Рабби Моше Лейб из Сасова тоже отправлялся в лес‚ чтобы спасти свой народ‚ и там говорил: "Я не знаю‚ как развести костер‚ той молитвы тоже не знаю‚ но зато я знаю место‚ и этого должно быть достаточно". Этого на самом деле было достаточно‚ и несчастье предотвращалось.
Наконец подошла очередь отводить беду рабби Исраэлю из Ружина. Сидя в своем кресле‚ он обхватил голову руками и сказал Всевышнему: "Я не знаю‚ как разжечь костер‚ не знаю молитву‚ не могу даже отыскать в лесу то место. Всё‚ что я могу сделать, – пересказать эту историю‚ и этого должно быть достаточно". И этого было достаточно.
Повод для размышления.Подошли иные времена, народились иные поколения, которым неизвестно то место в лесу, которые не знают, как развести костер, не могут прочитать молитву, не способны даже обратиться к Всевышнему, чтобы пересказать эту историю. Когда подойдет их время отводить беду, что же они будут делать?..
Бездонная чаша. Лжемессии. Первый крестовый поход. "Кому жить и кому умереть". "Укрепите ослабевшие руки". Давид Алрои. "Дивные видения". Рыжие евреи. Мартин Лютер. "Желание – отец действия".
БЕЗДОННАЯ ЧАША
"Отчего Израиль уподобляют масличному дереву? – спрашивал рабби Иоханан и сам же отвечал на это: – Маслина дает масло лишь после того, как ее раздробят (и выжмут в давильном прессе), – так и Израиль возвращается к праведности после тяжестей горя и страданий".
Во все времена евреи задавали один и тот же вопрос, который не давал покоя: когда, при каких обстоятельствах завершатся тяготы рассеяния и наступят мессианские времена? Уверяли еврейские мудрецы: Мессия придет в такой век, когда весь народ раскается и станет праведным или же окончательно погрязнет в грехах.
Каковы же признаки нераскаявшегося, погрязшего в пороках поколения? Сказано: когда доносчики восторжествуют и исчезнут судьи в Израиле, когда дерзость умножится, дороговизна возрастет, исчезнет последняя копейка из кошелька, дом учения обратится в дом разврата, благочестивые будут в презрении, сын перестанет слушаться отца, дочь восстанет против матери, дети превзойдут лукавством стариков, по бесстыдству поколение уподобится собаке, прочее и прочее… – тогда придет избавитель.
С. Фруг, еврейский поэт и прозаик (из рассказа "Последняя копейка"):
"Однажды – рассказывала бабушка Ханьця – у жителей знаменитого местечка Шмойновки не осталось ни единой копейки… Когда об этом стало известно шмойновскому раввину, реб Хаим-Беру… он обратился к присутствующим:
– В священном Талмуде сказано: "Мессия придет не иначе как в такое время, когда не останется ни единой копейки в кармане". Братья! Воздайте хвалу Всевышнему: в Шмойновке не осталось ни единой копейки. А потому готовьтесь, евреи, к пришествию Мессии!..
Глубокая тишина царила в собрании, пока общее безмолвие не было нарушено голосом реб Менаше-Менделя Подрядчика:
– По ремонту бани, я хочу сказать… из полученных мною денег имеется остаток.
– Остаток?!.. Сколько же в остатке? Сколько?
– Одна копейка.
И… положил на стол копейку…
Раввин сказал:
– Как видно… Мессия теперь прийти не может, ибо… у нас еще есть деньги…
В то же самое время до Мессии дошел слух, что в знаменитом местечке Шмойновке… не осталось ни единой копейки и, стало быть, наступило время его пришествия… И Мессия двинулся в путь. Горы и долины, леса, степи и поля убегали из-под быстрых ног его коня. Звонко и сладко пел Мессия псалмы и кантаты, как вдруг он услыхал какой-то смутный, но грозный гул многих голосов...
А в Шмойновке в это время… одни кричали: "(Эту копейку мы потратим) на Талмуд-Тору!", другие – "на синагогу!", третьи – "на ограду (для кладбища)". Крик, брань, проклятия сыпались со всех сторон, и всё это покрывалось воплями женщин и отчаянным плачем детей…
