Вернулась еще одна партия разведчиков, которая привела с собой двух молодых белых скво. Они отдали их виннебагам, чтобы те доставили их к белым. Разведчики рассказали, что они примкнули к отряду поттоватоми, который выступил против поселенцев на Иллинойсе.
Предводителя этого отряда, принадлежащего к племени поттоватоми, жестоко избил кнутом один из поселенцев, и он горел желанием отомстить за унижение. Когда отряд готовился к походу, один из поттоватоми отправился к поселенцу и предупредил его о грозящей опасности. Тот скрылся вместе со всей семьей, но скоро вернулся обратно. Поттоватоми перебили всю семью за исключением двух молодых скво, которым спасли жизнь саки, взяв их к себе в седло. Когда женщин привели в наш лагерь, мы отправили виннебагам послание с просьбой забрать их и передать бледнолицым. Мы избрали виннебагов в качестве посредников, поскольку они были в одинаково хороших отношениях с обеими сторонами. Если бы среди поттоватоми не оказалось моих воинов, эти скво разделили бы участь своих родных.
Во время стоянки на Великих озерах мы испытывали постоянную нехватку еды. Местность вокруг была болотистая (мы нарочно выбрали такое труднодоступное убежище) и дичи водилось там мало. Столь же скудными бывали и уловы рыбы. По соседству не было ни одного поселения и достать провизию было негде. Чтобы как-то утолить голод, нам приходилось выкапывать коренья и обдирать кору с деревьев. Наши старики умирали голодной смертью. Узнав, что на нас идут войска, и опасаясь, как бы они не окружили нашу стоянку, я решил переправить женщин и детей через Миссисипи, дабы они могли вернуться к нашему племени. На следующий день в сопровождении пяти проводников-виннебагов мы отправились в путь, намереваясь спуститься по Висконсину.
Впереди шли женщины и дети, за ними следовал Не-а-поуп с отрядом в двадцать человек, прикрывая их на случай встречи с врагом. Добравшись до Висконсина, мы начали было переправлять женщин и детей на остров, как вдруг заметили, что к нам приближается большой вражеский отряд. Нам оставалось либо принять бой, либо бросить своих жен и детей на произвол судьбы. С отрядом в пятьдесят воинов (остальные продолжали переправлять женщин и детей) я поскакал навстречу неприятелю и обрушился на него, когда он был уже в миле от реки. Подо мной была прекрасная лошадь, а воины мои были сильны и бесстрашны. Я громко отдавал им приказания, призывая драться насмерть и не уступать врагу. Вначале я собирался построить своих воинов на склоне холма, что позволило бы нам иметь некоторый перевес над противником. Однако враг вскоре вытеснил нас и мы отступили в глубокую лощину, откуда и продолжали перестрелку. Моя лошадь была ранена уже дважды и я боялся, что она падет от потери крови. Спустились сумерки и наши выстрелы уже не достигали цели. Полагая, что женщины и дети имели вполне достаточно времени, чтобы перебраться на остров, я приказал своим воинам разделиться и возвращаться на Висконсин. К моему удивлению враг не стал преследовать.
Так с помощью пятидесяти воинов мне удалось задержать целый конный полк и обеспечить успешный переход через Висконсин, потеряв при этом лишь шестерых.
В сражение я вступил только для того, чтобы дать возможность женщинам и детям перебраться на остров. Любой, кому пришлось воевать, сумеет по достоинству оценить нашу нелегкую победу. И что бы ни думали белые люди по поводу этой битвы, среди своего народа я приобрел славу великого воина.
Потери неприятеля мне неизвестны, но думаю, что они значительно превосходили наши. Мы возвратились на Висконсин и благополучно переправились к своим.
Здесь часть моих людей оставила меня и спустилась по Висконсину в надежде попасть на западную сторону Миссисипи и вернуться домой. Я не препятствовал этому - положение наше было самым отчаянным: мы были измучены переходами и страдали от голода. Единственным возможным спасением для нас было попытаться перейти Миссисипи. Однако немногие из этой партии уцелели. На их несчастье, неподалеку от устья Висконсина остановился отряд солдат из Прери-дю-Шейен и открыл огонь по беззащитным людям. Часть из них была перебита, другие утонули, несколько человек взято в плен, а остальные скрылись в лесах и погибли там от голода. В этой партии было особенно много женщин и детей.
Не-а-поуп с отрядом разведчиков, назначенный прикрывать наше отступление и сообщать о появлении врага, исчез, так и не возвратившись в лагерь. Оказалось, что белые, выступив в различных направлениях, перерезали тропу, по которой мы шли, и оставили наших разведчиков далеко позади. Не-а-поуп и еще один воин укрылись в деревне виннебагов и оставались там до самого конца войны. Остальные из его отряда возвратились к нам. Они поступили, как настоящие мужчины, для которых судьба их народа дороже собственного благополучия.
Не имея возможности спуститься по Висконсину, я со своим отрядом стал пробираться к Миссисипи лесами, намереваясь перейти на тот берег и возвратиться к своему народу. У нас не хватало лошадей и многие были вынуждены идти пешком. Люди ослабели от голода и двигались очень медленно. Наконец мы достигли Миссисипи, потеряв в дороге много стариков и детей, умерших от голода.
Вскоре на реке появился пароход ("Уорриор"). Моим воинам было приказано не стрелять: я собирался подняться на борт и тем самым спасти женщин и детей. Я знал капитана (Трокмортон) и решил ему сдаться. Привязав на шест кусок белой ткани, я вызвал капитана и попросил прислать за мной его маленький ялик. Люди на борту спросили, кто мы: саки или виннебаги. Я попросил виннебага, находившегося на пароходе, передать им, что мы саки и хотим сдаться! Виннебаг закричал, чтобы мы скорее прятались, потому что белые сейчас начнут стрелять. В это время один из моих воинов прыгнул в воду, чтобы доставить на борт белый флаг, однако вслед за ним бросился другой и вернул его на берег. С парохода открыли огонь, и мои воины стали стрелять в ответ. К счастью, наши люди успели спрятаться за деревьями и почти никто не пострадал.
Вероятно, виннебаг, находившийся на борту, либо не понял, что я ему сказал, либо неправильно передал мои слова капитану. Я уверен, что, знай капитан о моих истинных намерениях, он никогда не стал бы стрелять в нас. Я всегда считал его хорошим человеком и храбрым воином, который не будет стрелять во врага, когда тот сдается на милость победителя.
Когда пароход ушел, я сказал своим людям, что все. кто хочет, могут перебираться на тот берег - сам же я ухожу к чиппева. Некоторые сразу же стали переплывать на ту сторону, остальные задержались пока на этом берегу. Со мной осталось только три семьи. Ранним утром ко мне пришел юноша и сказал, что весь мой отряд собирается переходить Миссисипи и некоторые уже благополучно перебрались на другой берег. Кроме того, он сообщил, что белые находятся уже в нескольких милях от нас. Я начал опасаться, что белые подойдут раньше, чем мои люди успеют перейти реку, и перебьют их всех. Видя, что моему народу грозит опасность, я решил не идти к чиппева, где я могу спасти лишь собственную жизнь, а вернуться к своим и погибнуть с ними, если только Великий Дух не дарует нам еще одну победу. Пока мы разговаривали в чаще, мимо, не заметив нас, прошел большой отряд белых.
Наши люди уже начали переправляться на ту сторону, когда на берегу появился отряд белых, который шел впереди армии. Невзирая на мольбы о пощаде, белые начали убивать всех подряд. Вскоре появились войска. Видя, как гибнут беззащитные дети и женщины, наши воины схватились за оружие, готовые сражаться насмерть. Женщины бросились в воду, посадив на спину детей. Но немногим из них удалось добраться до берега: большинство утонуло или было застрелено.
Один из моих воинов, прячась за сваленными в кучу седлами, сумел подстрелить трех бледнолицых. Но видя, что враг подходит все ближе, ползком добрался до реки и, никем не замеченный, укрылся под крутым берегом. Когда неприятель ушел, он отправился ко мне и поведал обо всем, что произошло. Получив столь печальное известие, я решился идти со своим маленьким отрядом в деревню виннебагов в Прери-ла-Кросс. Там я вошел в вигвам одного из вождей и попросил его пойти со мной к его отцу, чтобы я мог сдаться американскому военачальнику и принять смерть, если так будет угодно Великому Духу. Он согласился идти со мной. Тогда я взял свой амулет и попросил вождя отдать его американскому военачальнику, сказав, что это великая святыня племени саков, с достоинством пронесенная через все сражения, и для меня она дороже жизни. Вождь обещал сохранить амулет и вернуть его мне, если я останусь в живых.
За то время, что я провел в деревне виннебагов, скво сшили мне белую одежду из оленьей шкуры. С несколькими виннебагами я отправился к их агенту в Прери-дю-Шейен, чтобы покориться своей участи.
Там я с прискорбием узнал, что те женщины и дети, которым удалось благополучно переправиться через Миссисипи, стали жертвами резни, учиненной над ними сиу, нашими заклятыми врагами. На такую жестокость способны только подлые трусы и белые не должны были допускать, чтобы это произошло.
