Убийство царя народовольцы считали самым важным шагом на пути к социальной революции. В их число входили представители всех сословий.
Софья Львовна Перовская родилась в состоятельной семье, принадлежавшей к высшему свету. Ее отец приходился внуком знаменитому гетману Украины Алексею Кирилловичу Разумовскому, матерью была Варвара Николаевна Веселовская. Красивая и умная, Софья ценила себя чрезвычайно высоко и не могла представить свое будущее в роли обыкновенной женщины, жены и матери семейства. Она получила образование на Аларчинских высших женских курсах и в 17 лет ушла из дома после скандала с отцом, который требовал отказаться от сомнительных и компрометирующих знакомств.
Вся ее жизнь являла поиски смятенной и неспокойной души. Девушка участвовала в хождениях в народ в Самарской и Тверской губерниях; в Петербурге содержала конспиративную квартиру, где собирались революционеры. В 1874 году была арестована, но после недолгого пребывания в Петропавловской крепости передана отцу на поруки. Через три года ее вновь арестовали и отправили в административную ссылку в Олонецкую губернию. Воспользовавшись небрежностью сопровождающего, Перовская бежала и перешла на нелегальное положение.
26 августа 1879 года исполнительный комитет «Народной воли», в который она вошла, вынес смертный приговор императору. Народовольцы считали, что террор должен удовлетворять двум целям: устрашать правительство и пробуждать народ к действиям. Террористка, к этому времени ставшая гражданской женой А. Желябова, участвовала в двух неудавшихся покушениях на Александра II. По силе своего влияния она, быть может, превосходила возлюбленного. Рассказывали, что она приказала нескольким своим сообщникам покончить с собой в наказание за проявленную слабость, и они беспрекословно подчинились.
Из Крыма осенью 1879 года император возвращался поездом. Перовская через свою мать узнала его маршрут. Чтобы действовать наверняка, террористы решили заложить взрывчатку в нескольких местах: в Одессе, небольшом городке Александровске между Курском и Белгородом и в Москве. Весь ноябрь Перовская, играя роль жены путевого обходчика Сухорукова (Л. Н. Гартмана), готовила взрыв царского поезда под Москвой. Из домика, в котором жили Перовская и Гартман, был проведен подкоп под полотно железной дороги и заложена мина.
Террористы ждали императора с другим составом, и под ним раздался взрыв. Александр II, узнав об опасности, которой чудом избежал, в отчаянии воскликнул: «Чего хотят от меня эти негодяи? Что травят они меня, как дикого зверя?»
Очередная неудача не остановила народовольцев.
Двадцативосьмилетний революционер Степан Халтурин долго разрабатывал свою «легенду». Он поступил работать в столярную мастерскую и прекрасно зарекомендовал себя трезвым поведением, старательностью и добросовестностью. Халтурин демонстрировал эти замечательные качества, поскольку ему было известно, что его работодатель получил подряд на укрепление перекрытий в подвальных помещениях Зимнего дворца. Именно царский дворец был целью террориста. Поначалу работников строго досматривали при входе и выходе, затем уже так привыкли, что относились к досмотру спустя рукава. К тому же Степан стал ухаживать за дочерью начальника охраны, сделал предложение, получил согласие и стал своим человеком во дворце. Воспользовавшись обстоятельствами, он сумел пронести внутрь около трех пудов динамита, подвел к нему фитиль и спокойно вышел вон. Он точно рассчитал место, куда надо заложить взрывчатку, чтобы императора во время обеда убило наверняка. Теракт должен был стать тем эффектнее, что в этот день, 5 февраля 1880 года, намечался большой прием с участием всех представителей царской фамилии, о чем разузнала Перовская. Социалистов не смущало, что вместе с «тираном» погибнут его близкие, приближенные, прислуга…
В это время цесаревич, встретив своего дядю Александра Гессенского, приехавшего вместе с сыном, князем Болгарии, навестить сестру-императрицу, провел их в покои Марии Александровны. Она, как почти всегда в последнее время, недомогала и к обеду не выходила. Там к ним присоединился император.
Императрице нечасто выпадали счастливые минуты. Встреча с братом явилась одной из них. Она не хотела отпускать брата и племянника слишком скоро. Встреча родственников затянулась; это и спасло всем жизнь.
Снаряд рванул в 6 часов 20 минут, как задумал Халтурин. Погас свет, зазвенели выбитые стекла, посыпалась штукатурка. Из членов царской семьи никто не пострадал, но было убито 19 и ранено 48 солдат. Столовая и смежная с ней желтая гостиная были совершенно разрушены, из подвала валил дым.
Император шел за гробами невинно убиенных с высоко поднятой головой. Он хотел показать террористам, что его не запугать ни пулями, ни бомбами.
«Диктатура сердца» Лорис-Меликова
Через четыре дня после покушения Степана Халтурина Александр II созвал совещание для обсуждения возможностей примирения с обществом. Но наследник Александр Александрович выступил с предложением создать чрезвычайную следственную комиссию, которой должна быть предоставлена и значительная распорядительная власть. План этот был сначала царем отвергнут, но на следующий день, посоветовавшись с находившимися в Петербурге генерал-губернаторами, в числе которых был бывший харьковский губернатор генерал М. Т. Лорис-Меликов, царь пришел к выводу о необходимости ввести в стране диктатуру. Обществу было объявлено о создании Верховной распорядительной комиссии с чрезвычайными полномочиями во главе с Лорис-Меликовым.
Популярный генерал, герой двух русско-турецких войн, Михаил Тариэлович привлек к себе общественные симпатии и как администратор. Незадолго до назначения в Харьков он прославился тем, что из четырех миллионов рублей, ассигнованных казной для борьбы с чумой в Астрахани, ухитрился потратить всего 300 тысяч, что оказалось вполне достаточно для преодоления бедствия, а оставшиеся средства до копейки вернул в казначейство.
Назначенный генерал-губернатором в Харьков после убийства князя Кропоткина, он усилил полицию, но одновременно предпринял несколько шагов, чтобы привлечь на сторону власти «представителей местных интересов», решительно ограничив произвол местной администрации. Одаренный тонким, живым и осторожным умом и странным сочетанием отвлеченного идеализма с практическим макиавеллизмом, много читавший за время службы на Кавказе и многому научившийся за время своего генерал-губернаторства в Харькове, Лорис-Меликов видел лишь одно средство для спасения России. Оно заключалось в безотлагательном даровании русскому народу всех свобод, совместимых с сохранением абсолютной власти, чтобы постепенно преобразовать эту власть в конституционно-монархическую.
В то же время граф стремился к сближению правительства с «благонамеренными» кругами общества, особенно с кругами земского самоуправления. Он ослабил цензуру печати — наступила «оттепель». Начали выходить либеральный журнал «Русская мысль» и еженедельная газета «Земство». В отставку был отправлен весьма непопулярный министр народного просвещения Д. А. Толстой, бывший одновременно и обер-прокурором Синода. Увольнение его состоялось накануне Пасхи и было принято обществом как «пасхальное яичко»: в столицах обыватели вместо традиционного «Христос воскрес, воистину воскрес!» приветствовали друг друга в Светлое воскресенье возгласами: «Толстой сменен, воистину сменен!»
Толстого в должности министра народного просвещения сменил А. А. Сабуров, имевший репутацию либерала, а на посту обер-прокурора Синода — К. П. Победоносцев. Надо полагать, что последнее назначение лоббировал наследник Александр Александрович, считавший этого человека истинным светочем православной мысли.
Диктатор воспользовался случаем сделать приятное цесаревичу.
Лорис-Меликов решительно обрушивался на все силы, формально нарушавшие закон, и в то же время последовательно проводил курс на строжайшее соблюдение прав граждан. При нем в значительной степени было восстановлено действие судебных уставов, отмененных при Толстом. Назначенный вместо консерватора Грейга министром финансов либерал А. А. Абаза немедленно упразднил тяжелый для низов налог на соль и приступил к разработке других либеральных финансовых мер.
Михаил Тариэлович стал приобретать некоторую популярность в либеральных кругах, и его деятельность получила шутливое название «диктатура сердца».
Вскоре после своего назначения Лорис-Меликов сумел еще раз подтвердить, что он не только теоретик перемен, но и человек действия. В один совсем не прекрасный день он возвращался пешком в свой дом на Большой Морской. Молодой человек из Минска, некий Молодецкий, трижды выстрелил в него из револьвера. Пули застряли в меху шубы диктатора. Лорис-Меликов одним прыжком бросился на террориста, сбил его с ног и передал в руки подбежавшего жандарма.
