Их называли тогда "хозяйчиками", этих новоприбывших. Они привозили с собой небольшие капиталы и открывали фабрики на окраинах городов, магазинчики, ремесленные мастерские, киоски для продажи газированной воды, спекулировали земельными участками, закладывали цитрусовые плантации и тут же их продавали, вздувая цены. На улицах зазвучали идиш и польский язык, появились мужчины в костюмах, галстуках и шляпах, дамы сидели в кафе, одетые по последней варшавской моде. Ничего подобного раньше не знали; прежняя жизнь была скудной, а новая волна репатриантов внедряла свой образ поведения и свое мышление.
Капиталы, привезенные из Польши, способствовали экономическому подъему на этой земле. Появились новые рабочие места, процветал энергичный средний класс, потеснивший мошавника и кибуцника; заговорили о том, что городские поселения предпочтительнее сельских, а состоятельные эмигранты предпочтительнее бедных идеалистов для осуществления сионистских целей. Спорили в домах, на собраниях, на страницах газет; Д. Бен-Гурион предупреждал, что "сила наживы и погоня за прибылями" не способны "осуществить такое гигантское неэкономическое предприятие - собрать рассеянный по свету народ, отвыкший от физического труда, и укоренить его на заброшенной земле".
Но пока шли споры, экономическое процветание закончилось, и с 1926 года начался экономический кризис; этому способствовало и правительство Польши, введя ограничения на вывоз капитала. Приостановилось строительство домов, разорялись частные компании, количество безработных достигло 7000 человек; кризис привел к тому, что многие потеряли свои накопления и уехали из страны. "Средний класс пришел и проиграл, - отметил Бен-Гурион. - Он должен был проиграть, ибо не знал запасного варианта и не был подготовлен к перемене ценностей, с которыми связано строительство Эрец Исраэль".
Четвертая волна репатриации на эту землю продолжалась с 1924 по 1928 год. За это время приехали не менее 67 000 человек, среди них - 9000 евреев из Йемена; уехали около 20 000.
3В 1920-е годы на этой земле постепенно развивалась промышленность: в Атлите появился завод по переработке соли, в Акко - спичечная фабрика, в районе Хайфы -мукомольная фабрика и цементный завод, несколько текстильных фабрик и завод по производству растительного масла. К 1929 году в стране было 2500 еврейских предприятий и мастерских, работали в них 11 000 рабочих-евреев. Промышленное развитие страны невозможно без источников энергии; огромную роль в этом деле сыграл в те годы один человек, но чтобы начать о нем разговор, придется, как это ни странно, вернуться в Россию, а точнее, в Петербург начала двадцатого века.
1905 год, 9 января по старому стилю - тот день выделяли когда-то черной рамкой в календаре и называли "кровавое воскресенье". 9 января 300 000 рабочих Петербурга организованно пошли к Зимнему дворцу, чтобы подать петицию Николаю II. В ней было сказано: "Мы, жители и рабочие Петербурга, просим у тебя, царь, защиты и справедливости. Мы - нищие и притесняемые! Обманывают нас, считают за рабов, а не за людей, душат нас и не дают вздохнуть свободно... "
Одну из колонн возглавлял инициатор похода священник Георгий Гапон; слева от него шел еще один священник с распятием в руке, справа - эсер Петр (Пинхас) Рутенберг. Чиновники предупреждали Гапона, что не подпустят рабочих к царскому дворцу, -поэтому демонстранты несли иконы и распятия, которые, как они верили, помешают войскам открыть огонь. На подходе к центру города солдаты начали стрелять по колоннам, казаки разгоняли их саблями и нагайками; по официальным данным погибли 130 человек, несколько сот были ранены.
Начальник Петербургского охранного отделения вспоминал через многие годы: "При первом сигнальном рожке горниста, перед первым ружейным залпом Рутенберг схватил Гапона за плечи и бросил его наземь: опытный революционер - он понимал значение сигнала. Благодаря этому Гапон избежал смертельной опасности, а священник, стоявший возле него, был убит. После третьего залпа Рутенберг спросил: "Ты жив?" Гапон прошептал: "Жив". Оба поднялись и побежали. Во дворе дома Гапон снял свою длинную священническую рясу. Рутенберг взял у кого-то пальто, набросил его на плечи Гапону, вынул предусмотрительно захваченные ножницы и срезал его длинные волосы и бороду. Затем окольными путями он повел Гапона на квартиру к Максиму Горькому... О священнике Гапоне ничего не было известно, а затем он вынырнул за границей. О своих переживаниях он охотно рассказывал, не упуская прибавить: "Какой хитрец этот Рутенберг - ножницы захватил с собой!"."
После октябрьской амнистии 1905 года Гапон вернулся в Петербург, вступил в контакт с полицией, передавал сведения о революционерах, которые были ему знакомы. Эсеры не прощали предателям; П. Рутенберг заманил Гапона на пустую дачу возле финской границы, там ему устроили суд и тут же повесили; лишь через месяц полиция обнаружила в доме тело священника.
Во время Первой мировой войны Рутенберг приехал в США, где создавал добровольческий еврейский батальон, чтобы в составе британской армии освободить Палестину от турок. Он провозглашал: "Мы сможем получить Эрец Исраэль лишь в том случае, если еврейская кровь прольется за ее освобождение. Если мы, современные евреи, не выполним нашего долга перед народом, то на нас, на наших детей и внуков ляжет вечное проклятие и позор. Теперь или никогда!" Х. Вейцман: "Познакомившись с Рутенбергом поближе, я был поражен его энергией... Рутенберг производил впечатление некоей гигантской турбины, работающей для единственной, но великой цели".
После Февральской революции 1917 года Рутенберг вернулся в Россию и стал заместителем губернского комиссара (губернатора) Петрограда по гражданским делам. В октябрьские дни 1917 года его назначили помощником особого уполномоченного Временного правительства "по водворению порядка в Петрограде". Рутенберг организовывал защиту Зимнего дворца, был арестован вместе с министрами Временного правительства, заключен в Петропавловскую крепость и освобожден через шесть месяцев по ходатайству М. Горького.
После окончания Первой мировой войны Рутенберг окончательно отошел от эсеров, приехал в Эрец Исраэль, обследовал водные ресурсы страны и попросил у англичан концессию на строительство электростанций. В британской Палате общин его называли сионистом-большевиком, но на его защиту встал министр колоний У. Черчилль: "Нет ничего менее правдоподобного, чем большевизм Рутенберга. Мне известно, что в качестве чиновника Временного правительства Рутенберг рекомендовал Керенскому повесить Ленина и Троцкого и был при этом вполне последователен".
Рутенберг получил концессию на электрификацию Палестины, собрал необходимые средства у богатых евреев Англии, учредил Палестинскую электрическую компанию и стал одним из тех, кто совершил переворот в экономике этой земли. Сначала он построил небольшую электростанцию в Тель-Авиве; 10 июня 1923 года зажглись электрических лампочки, и строители пронесли Рутенберга на руках по освещенной улице. Арабские лидеры не желали пользоваться "сионистским электричеством": "Столбы электропередач Рутенберга - виселицы для нашего народа", однако жители Яффы предпочли свет мраку, и в декабре того года на ее центральных улицах появилось электрическое освещение.
В июне 1925 года вступили в действие электростанции Рутенберга в Хайфе и Тверии, но прошли месяцы, прежде чем арабы этих городов согласились осветить свои дома "еврейским электричеством". В 1932 году заработала гидроэлектростанция на реке Иордан к югу от озера Кинерет; она почти полностью обеспечила страну электроэнергией, которой воспользовались также в Дженине, Акко, Рамле, Газе и в других арабских городах . Когда Рутенберга спросили, не закончились ли на этом его дела, он ответил: "У всего на свете есть конец. Нет его только у моей работы".
Это был человек исключительной энергии. Он стал инициатором строительства морского порта в Тель-Авиве, создал первую национальную авиакомпанию "Воздушные пути Эрец Исраэль" и соорудил взлетно-посадочную полосу к северу от Тель-Авива (сегодня это аэродром Сде-Дов). Перед началом Второй мировой войны Рутенберг построил в Тель-Авиве электростанцию "Рединг" (по имени еврея Р. Д. Айзекса - маркиза Рединга, вицекороля Индии, председателя Палестинской электрической компании).
В. Жаботинский говорил о Рутенберге: "Высокий, широкоплечий, плотно скроенный человек. В каждом движении и в каждом слове - отпечаток большой и угрюмой воли... а заодно добродушные глаза и совсем детская улыбка. Я понимаю, почему его служащие и рабочие в Палестине повинуются Рутенбергу, как самодержцу, и любят его, как родного".
Пинхас Рутенберг был дважды председателем Национального комитета Эрец Исраэль, и каждый раз его выбирали на этот ответственный пост в тревожное время: во время арабских беспорядков 1929 года и в начале Второй мировой войны. Он умер в 1942 году и незадолго до смерти просил передать рабочим Электрической компании: "Ученики мои, товарищи мои. Мы были вместе, работали вместе. Надеялся, что смогу еще что-то сделать для моего народа. Продолжите за меня... "
