Абсолютно не раскаиваясь в своем участии в уничтожении евреев, Ганс Фридрих и сегодня не испытывает никаких сожалений о прошлом. Хотя он не говорит этого прямо, он всем своим видом показывает, насколько он гордится тем, что делали он и его товарищи в годы войны. С его точки зрения обоснование его поступков абсолютно ясно и понятно: евреи нанесли ему и его семье вред, да и вообще без них мир был бы гораздо лучше. В один из моментов откровенности Адольф Эйхман как-то заметил, что от одного сознания, что он участвовал в убийстве миллионов евреев, он испытывает такое удовлетворение, что готов «со смехом прыгнуть в собственную могилу». То же самое можно сказать и о Гансе Фридрихе.
Однако нельзя с полной уверенностью утверждать, что именно летом 1941 года, когда ширилась кампания массовых убийств евреев на Восточном фронте, было принято нацистское «окончательное решение еврейского вопроса», определившее и судьбы миллионов других евреев, проживающих в Германии, Польше и странах Западной Европы. Один документ все же указывает на связь между двумя этими явлениями. 31 июля Гейдрих получил подпись Геринга на документе, в котором было написано следующее: «В дополнение к поставленной вам 24 января 1939 года задаче по решению еврейского вопроса посредством их эмиграции и эвакуации самым подходящим для этого способом я приказываю вам представить на рассмотрение всесторонний план организационных и материально-подготовительных мер для приведения в жизнь планируемого окончательного решения еврейского вопроса». Дата на этом документе очень важна: Геринг дает Гейдриху общее разрешение на «окончательное решение» для всех евреев, находящихся на территориях под немецким контролем, именно в тот момент, когда отряды убийц должны приступить к массовым расстрелам еврейских женщин и детей на Востоке.
Однако недавняя находка в Российском государственном военном архиве бросает тень сомнения на особое значение документа, подписанного Герингом 31 июля 1941 года. Найденный в архиве документ содержит запись, сделанную Гейдрихом 26 марта 1941 года: «Что касается еврейского вопроса, я вкратце доложил рейхсмаршалу Герингу о существующем положении и представил ему на рассмотрение свой новый план, который он одобрил с одним только замечанием, касающимся юрисдикции Розенберга», и приказал снова его представить в переработанном виде63. «Новый план» Гейдриха, по всей вероятности, соответствовал изменению антисемитской политики нацистов в связи с надвигающимся немецким вторжением в Советский Союз. Идея отправки евреев в Африку была отвергнута в начале 1941 года, и Гитлер приказал Гейдриху приступить к разработке плана по отправке евреев куда-нибудь на территорию, находящуюся под контролем Германии. Поскольку предполагалось, что война с Советским Союзом продлится всего несколько недель и завершится до начала русской зимы, логично предположить, что и Гитлер и Гейдрих планировали оттеснить евреев осенью того года как можно дальше на восток и таким образом решить нацистами же созданную еврейскую проблему на подконтрольных им территориях. На бескрайних просторах русского севера евреям предстояло подвергнуться тяжким страданиям.
Как видно из документа, подписанного Герингом 31 июля 1941 года, Гейдриху еще в начале 1939 года было поручено «решить еврейский вопрос посредством эмиграции и эвакуации». И дискуссии внутри нацистского государства касаемо его полномочий и пространства для маневра в рамках решения этого вопроса не прекращались с того самого момента. Альфред Розенберг (упоминаемый в документе от 26 марта), официально назначенный Гитлером 17 июля 1941 года на должность рейхсминистра оккупированных восточных территорий, являл собой потенциальную угрозу влиянию и власти самого Гейдриха на востоке. Так что этот документ от 31 июля 1941 года, скорее всего, и был создан для того, чтобы помочь Гейдриху прояснить его статус на оккупированных восточных территориях.
Недавно найденные документы не подтверждают ранее распространенное мнение о том, что Гитлер весной или летом 1941 года принял окончательное решение отдать приказ об уничтожении всех евреев Европы, важной частью которого и был документ от 31 июля 1941 года. Более вероятный сценарий событий состоит в том, что, поскольку все видные деятели нацистского режима сконцентрировали внимание на войне с Советским Союзом, решение уничтожать женщин и детей на Востоке виделось им всего лишь практичным способом решения особо острой конкретной проблемы.
Однако это особое «решение» в свою очередь приведет к появлению дополнительных трудностей, в результате чего появятся новые методы массовых убийств, уже не только евреев, в еще большем масштабе. Крайне важным моментом в процессе эволюции нацистского геноцида стало событие, произошедшее 15 августа 1941 года, когда Генрих Гиммлер приехал в Минск и своими глазами увидел собственные комманды смерти в действии. Одним из тех, кто вместе с Гиммлером присутствовал при расстрелах, был Вальтер Френц64, офицер люфтваффе, который служил кинооператором в штабе Гитлера. Френц был потрясен увиденным, как и некоторые члены расстрельной команды. «Я шел вдоль места, где только что расстреливали людей, – рассказывает Френц, – и ко мне подошел командир вспомогательной полиции, так как на мне была форма люфтваффе. “Лейтенант, – умолял он, – я больше не могу этого вынести. Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда”. Я сказал: “Ну, у меня нет никакой власти над полицией. Я офицер люфтваффе, что я могу сделать?” – “Это невыносимо, – повторял тот. – Это невозможно, это просто ужас!..”»
Этот офицер был не единственным, кто испытал психологический шок после расстрелов в Минске. Обергруппенфюрер СС (генерал-лейтенант) фон дем Бах-Зелевски, который также присутствовал при проведении массовых расстрелов в Минске, сказал Гиммлеру следующее: «Здесь расстреляли всего сотню людей… Посмотрите на глаза наших солдат из расстрельной команды: они потрясены до глубины души! Эти солдаты уже конченые люди до конца своих дней. Каких последователей нашей идеи мы готовим здесь? Или психопатов, или озверевших дикарей!»65 Впоследствии Бах-Зелевски сам стал мучиться расстройствами психики: его преследовали «видения» убийств, в которых он принимал участие.
В результате всех этих протестов, а также собственных впечатлений во время поездки на Восточный фронт, Гиммлер отдал приказ разработать такой способ уничтожения людей, который бы не вызывал таких психологических проблем у его солдат и офицеров. Выполняя его приказ, уже через несколько недель унтерштурмфюрер СС (лейтенант), доктор Альберт Видман из Технического института криминологии отправился на Восточный фронт для того, чтобы встретиться с начальником Айнзатцгруппы В Артуром Небе в его штаб-квартире в Минске. Ранее Видман занимался разработкой технологии удушения газом, с помощью которой в рейхе уничтожали душевнобольных. Теперь он намеревался использовать свой опыт на востоке.
Невероятно, но первым методом, который Видман испробовал, пытаясь «улучшить» технологию убийств в Советском Союзе, стала попытка взрывать заключенных. Несколько душевнобольных затолкали в блиндаж и заложили туда динамит. Вильгельм Яшке, капитан, служивший в айнзатцкоманде 8, был тому свидетелем: «Это было ужасное зрелище. Взрыв оказался недостаточно мощным. Несколько выживших, но раненых душевнобольных выползли из блиндажа, плача и стеная…66 Блиндаж полностью завалило. Части человеческих тел валялись повсюду и даже висели на ветвях. На следующий день мы собрали все останки, разбросанные по земле и висевшие на деревьях, и бросили их в блиндаж. Однако те куски человеческой плоти, что были слишком высоко, мы так и не смогли снять, и они так и остались там висеть»67.
Проведя этот кошмарный эксперимент, Видман осознал, что взрывы – явно не тот путь, который желает видеть Гиммлер. Он приступил к поискам другого метода. В программе эвтаназии, проводимой в рейхе, успешно использовался угарный газ в баллонах как средство уничтожения людей, но транспортировать огромное количество баллонов этого газа за тысячи километров на восток представлялось ему крайне непрактичным. Видман и его коллеги задумались о том, как можно по-другому использовать угарный газ для уничтожения людей. За несколько недель до этого Видман и его босс доктор Вальтер Хесс, сидя в вагоне берлинского метро, болтали о несчастном случае, происшедшем с Артуром Небе. Возвращаясь пьяным с вечеринки, Небе заехал в гараж – и заснул в машине, не выключив двигатель. В результате он чуть не умер от отравления угарным газом из выхлопной трубы.
Это происшествие натолкнуло Видмана на мысль провести эксперимент с выхлопными газами. Что он и проделал в Могилеве, к востоку от Минска: присоединив шланг с одной стороны к выхлопной трубе автомобиля, он провел этот шланг в кирпичный подвал городской психиатрической больницы. Группу пациентов заперли в этом подвале и завели мотор автомобиля, к которому вел этот шланг. Вначале эксперимент у нацистов, с их точки зрения, не удался: в помещение попало недостаточно газа для того, чтобы погибли все жертвы. Но затем ситуацию «исправили», заменив легковую машину грузовиком. На этот раз эксперимент, с нацистской точки зрения, оказался успешным. Видман изобрел дешевый и эффективный способ уничтожения людей, который бы уменьшил психологическое воздействие совершаемого преступления на убийц.
