Начало школьных лет Тацита проходило еще при Нероне. После падения Нерона (68 г.) началась смута. В 69 г. погибли один за другим три императора - Гальба, Отон и Вителлий. Ставленник восточной армии Флавий Веспасиан удержал за собой власть и положил начало новой императорской династии Флавиев. Обучение Тацита реторике должно было прийтись на начало правления Веспасиана.
Флавии старались расширить свою социальную базу, опереться на более многочисленные слои италийского и отчасти провинциального населения. Мелкие и средние рабовладельцы империи при этом выиграли. Политическая обстановка благоприятствовала выдвижению новых людей в сенат. Для карьеры сенатора было 2 дороги. Молодой человек мог получить известность или как военный деятель, или как оратор. Склонности и дарования Тацита влекли его по второму пути.
В реторической школе Тацит, видимо, задержался недолго. Уже в первые годы правления Веспасиана мы находим его на римском форуме проходящим практическую выучку у известных ораторов - Марка Апра и Юлия Секунда (Диалог, 2). Учителя Тацита - оба незнатного происхождения, провинциалы из Галлии; они блистали красноречием в гражданском суде, но не играли видной роли в государственной жизни.
Сравнительно спокойные годы начала правления Флавиев разрядили общественную атмосферу, сгустившуюся было при последних императорах предшествующей династии. Расточительность, необузданность и преступления Нерона служили поощряющим примером для его клевретов и всей римской знати. Теперь нравы стали спокойнее и скромнее. Поворот общественной морали отразился также и в искусстве слова.
При ближайших преемниках Августа в римской литературе развился тот "новый" реторический стиль, который возник в декламационном ораторском жанре, - нервный, чувственный, патетический. Спокойная размеренная периодическая речь Цицерона уступила место стремительному потоку коротких точеных фраз. Наиболее яркие образцы этого стиля сохранились в сочинениях Сенеки; к этому же течению принадлежит эпическая поэма Лукана "О гражданской войне" ("Фарсалия"). При Флавиях такая погоня за чувственными эффектами представлялась уже чрезмерной. Оппозицию против нового стиля возглавил ретор Квинтилиан; он призывал отказаться от сладостных соблазнов новейшего времени, вернуться к более строгому и "мужественному" красноречию Цицерона. Этот лозунг, получивший официальную поддержку, не знаменовал, однако, полного разрыва с декламационным стилем и сводился к отказу от парадоксальных преувеличений и подчеркнутому примыканию к некоторым цицероновским традициям.
Молодой Тацит с первых же лет самостоятельной ораторской деятельности соприкоснулся с этими литературными спорами, которые он впоследствии, 30 лет спустя, воспроизвел с несравненным искусством в "Диалоге об ораторах". Его собственный литературный путь определился в столкновении тех же противоборствующих тенденций. Из Тацита выработался совершенно оригинальный мастер, который шел самостоятельным стилистическим путем в каждом избранном им жанре. Однако во всех этих жанрах он исходил из единой литературной программы: примкнуть к классической традиции римской республиканской прозы Цицерона, Саллюстия, соединив ее с достижениями "нового" стиля, но без его крайностей. В этом отношении будущий историк был сторонником господствующего литературного движения своего времени.
Тацит быстро выдвинулся как талантливый оратор. Плиний Младший (VII, 20) вспоминает, что в начале его ораторской деятельности (конец 70-х годов I в.) "громкая слава Тацита была уже в расцвете". Слава эта была основана на его судебных речах или декламациях. В другом письме (II, 11) Плиний отмечает как особое свойство ораторского стиля Тацита то торжественное достоинство, которое в греческой реторической теории обозначалось термином "почтенность" (лат. gravitas). Однако ораторские произведения Тацита не дошли до нас; не упоминают о них и позднейшие римские писатели. Очень возможно, что Тацит, как и огромное большинство ораторов времени империи, не издавал своих речей, находя их недостаточно значительными для серьезного деятеля, начинавшего уже подниматься по лестнице государственных должностей.
Приступая к "Истории", Тацит считает своим долгом признать, что начало его государственной карьере как магистрата положил Веспасиан, что Тит увеличил его почет, а Домициан продвинул его еще дальше (I, 1). Эти несколько стыдливые и неясные слова следует, вероятно, понимать так, что и при Веспасиане, и при Тите, и (по крайней мере частично) при Домициане историк получал свои посты как лицо, рекомендованное императором ("кандидат цезаря") и единогласно избиравшееся сенатом. Веспасиан, вероятно, выдвинул его на одно из 20 ежегодных мест 4-х младших магистратских коллегий. По истечении годового срока младшей магистратуры молодой человек примерно в 20-летнем возрасте отправлялся на военную службу, обычно в провинцию. Длилась она недолго - 6 месяцев или год. Занять квесторскую должность, первую магистратуру, вводившую в сенат, можно было, лишь достигнув 25 лет Предпочтение оказывалось кандидатам, имеющим детей, и молодые римляне из верхушечных слоев часто вступали в брак в начале третьего десятилетия своей жизни, после военной службы, на подступах к государственным должностям. В 78 г. Тацит женился на дочери известного полководца того времени Юлия Агриколы, одного из консулов 77 г., который был в милости у Веспасиана и получил от него достоинство патриция Этот год бракосочетания Тацита вполне согласуется с принятой нами датой его рождения в 55-57 гг.
При сыне Веспасиана Тите (79-81 гг.) почетное положение Тацита стало, по его словам, выше. Под этим, вероятно, разумеется должность квестора - в 81 или 82 г. - и связанный с ней переход в сенаторское сословие. Дальнейшее его продвижение происходило при младшем брате Тита Домициане (81-96 гг.). Новый император резко усилил абсолютистские тенденции, и это привело к ухудшению его отношений с сенатом. На карьере Тацита эти события не отразились. За 6-7 лет он поднялся на 2 должностные ступени и в 88 г. был претором (Анналы, XI, 11). Это показывает, что Тацит умел не возбуждать против себя подозрительность Домициана и стоял далеко от оппозиционных групп. Одновременно с претурой он уже занимал пожизненную жреческую должность как член коллегии "пятнадцати мужей", заведовавшей культами иноземного происхождения. Для сравнительно молодого человека из незнатного рода получение такой должности было очень почетно и свидетельствовало о благоволении императора. Не лишено поэтому правдоподобия предположение Р. Сайма3, что назначению Тацита в коллегию пятнадцати предшествовал какой-то значительный успех, быть может в результате блистательных ораторских выступлений в сенате. В год своей претуры он в связи со своими жреческими обязанностями принимал деятельное участие в празднестве "вековых игр", устроенных Домицианом, и впоследствии описал эти игры в не дошедших до нас книгах своей "Истории".
Вскоре после претуры в 89 г. Тацит с женой покинул Рим и вернулся уже после смерти Агриколы, скончавшегося в августе 93 г. Очевидно, он находился на государственном посту в провинции, но нет никаких сведений, в какой провинции он был в эти годы, на гражданской ли или военной должности, занимал ли он один пост или несколько постов последовательно. Биографам Тацита часто хотелось предположить, что будущий автор "Германии" находился в этой стране или по соседству с ней; однако трактат "Германия" не содержит никаких следов личного знакомства автора с описываемой страной.
Возвратившись в Рим, Тацит застал столицу в тревожном состоянии. Отношения между императором и сенатом крайне обострились. С 92 г. казни и изгнания сенаторов стали обычным явлением. Домициан пользовался услугами специальных доносчиков и обвинителей, воскрешая обстановку времен Тиберия и Нерона. Подробный рассказ об этих годах, который несомненно был дан Тацитом в последних книгах "Истории", не сохранился. Однако краткие зарисовки домициановского террора и бессильной покорности сената в трактате "Агрикола", сделанные к тому же по свежим следам, вскоре после гибели Домициана, принадлежат к самым сильным страницам литературного наследия историка (например: Агрикола, 2 и 45). Последние годы правления Домициана стали для Тацита острым переживанием, которое навсегда определило характер его литературной деятельности. Однако он сумел не только не навлечь на себя гнев императора, но даже сохранить в известной мере его благосклонность. Высшая магистратура - консульство - досталась ему, правда, уже после Домициана, в 97 г., однако списки магистратов обычно устанавливались заранее, в начале предшествующего года. Тацит был намечен консулом, вероятно, еще при Домициане и, очень возможно, по его рекомендации.
18 сентября 96 г. Домициан был убит. Императором был провозглашен престарелый сенатор Нерва.
