Татьяна Чеснокова - Стокгольм времен Астрид Линдгрен. История повседневности

Знаменитый поэт-трубадур Эверт Тоб грезил в своих путешествиях о Стокгольме. «Прекрасный город у синей воды» вспоминался ему и манил назад в Андах, на островах южных морей. Сама Анн Смит признавалась, что ее стихи о Стокгольме – «способ сделать город своим».

Особое место в создании «стокгольмианы» принадлежит Перу Андерсу Фогельстрёму, «певцу Сёдера», южного района столицы, автору целого цикла романов о Стокгольме. Бюст писателя даже установили возле Стокгольмской ратуши.

Жители шведской столицы очень любят свой город и гордятся им. Так, кинокритик Микаэла Чиндблум выпустила недавно книгу «Город нашей мечты», где описала художественные фильмы разных лет, посвященные Стокгольму [3] . Лучший, по ее мнению, режиссер, показавший городскую жизнь, – Хассе Экман. А лучшие фильмы, ставшие классикой, – «Норртульская компания» (Norrtullsligan, 1923), «Улица Кунгсгатан» (Kungsgatan,1943), «Девушка и гиацинты» (Flicka och hyacinter, 1950). Первый фильм – экранизация одноименного романа Элин Вэгнер, о котором мы еще будем говорить в связи с Астрид Линдгрен. Лучший фильм Хассе Экмана,»Девушка и гиацинты», довольно мрачен, так как рассказывает о пианистке, которая покончила с собой. В основу фильма о центральной улице столицы, Кунгсгатан, тоже положен роман известного писателя Ивара Лу-Юханссона, повествующий о печальной судьбе Марты, приехавшей в столицу из провинции. Это первый шведский фильм о проблеме проституции.

Карл Вернер Гуллерс – легендарный фотожурналист, запечатлевший образы Стокгольма и Швеции для всего мира. Его первый фотоальбом вышел в 1946 году и назывался «Летний Стокгольм». Эти фотографии стали сенсацией, потому что Гуллерс показал не только красивые виды города, но и самих горожан, простых людей с улицы. В 1995 году он издал свой сотый альбом под названием «Мое время» [4] .

Наиболее запоминающийся, магический образ Стокгольма в шведской живописи встречается на картинах Эжена Янссона, художника-импрессиониста рубежа XIX–XX веков. Именно к этому периоду относят обычно открытие художниками «скандинавского света», удивительного освещения северной столицы. Импрессионистическая, сумеречная живопись настроения связана с именами принца Евгения, Нильса Крейгера, Эжена Янссона. На знаменитой картине последнего, «Хурнсгатан ночью» (1902), изображена уходящая вдаль пустынная улица с мерцающими фонарями. Ощущение зыбкости передается плавными и крутыми линиями. В Национальном музее в Стокгольме есть целый зал, где представлены работы Янссона. Вас окружают странно светящиеся, сиренево-голубые и мрачно-синие картины, где неровный мазок, сферические плоскости и линии являют пластический образ города, вбирающий в себя и небо, и воду. Здесь отражен мотив большого города, но города парадоксально пустынного, без людей.

Картина Эжена Янссона «Рассвет над Риддарфьерден» (1899) в собрании галереи Вальдермарсудде вмещает в себя два огромных полукруглых пространства в сине-голубой гамме. Так художник видит небо и воды залива, а между ними тянется тонкая розоватая полоска, на фоне которой темнеют шпили стокгольмских соборов и мерцают уличные фонари на городских набережных, у самой кромки воды…

Таким же, по сути, изображается Стокгольм и в детских книгах Астрид Линдгрен. Мы тоже увидим Стокгольм с неба и из воды и, скорее всего, согласимся с Астрид Линдгрен в том, что «июньские вечера в Стокгольме не похожи ни на какие другие на свете. Нигде небо не светится таким редкостным светом, нигде нет таких сладостных, таких колдовских, таких синевато-прозрачных сумерек. И под сенью этих синеватых сумерек покоится на блеклых водах город, который словно выплыл из какого-то древнего предания и кажется неправдоподобно волшебным» [5] .

По местам Астрид Линдгрен в Стокгольме.

Стокгольм с высоты птичьего полета.

Карлссон на крыше и воздушные шары. Стокгольмец в космосе.

«На совершенно обыкновенной стокгольмской улице, в совершенно обыкновенном доме живет совершенно обыкновенная семья по фамилии Свантессон», – такими словами начинается первая повесть о Малыше и Карлссоне, написанная в 1955 году. На обыкновенной улице в Стокгольме прожила и сама Астрид Линдгрен. С 1941 года и до конца жизни, до 2002 года, писательница жила в доме по Далагатан, с видом на парк Васа. Маргарета Стрёмстедт, биограф писательницы, так описывала скромную и непритязательную обстановку в этом доме: «Обстановка в квартире на Далагатан не изменилась с сороковых годов. Те же белые тюлевые занавески на высоких окнах, выходящих в парк Васа, диван, хотя и с другой обивкой, но все тот же, розово-красные стулья в цветочек и маленький круглый столик, тот же самый, что и на фотографиях 50-х и 60-х годов» [6] . Приверженность традиции и в то же время свобода от материальной привязанности. Некоторые книги Астрид Линдгрен изображают стокгольмскую среду, но все же в основном ее творчество уходит корнями в края ее детства, южную провинцию Смоланд. Она родилась 14 ноября 1907 года и выросла в Нэсе, под Виммербю, в ее книгах обретает жизнь и собственное счастливое и безмятежное детство, и хуторская жизнь в южной Швеции, и удивительная история жизни ее родителей. В небольшой повести «Самуэль Август из Севедсторпа и Ханна из Хульта» Астрид Линдгрен рассказала смоландскую историю любви, длиною в жизнь, которая соединила ее отца и мать. Крестьянский паренек влюбился в тринадцать лет в девочку Ханну и остался верен своему чувству до глубокой старости. В Нэсе они прожили вместе пятьдесят шесть лет, вырастив четверых детей, одной из которых была Астрид. Даже когда родителям перевалило за восемьдесят, они так же ласково и нежно относились друг к другу. Ханна ушла из жизни раньше своего мужа. А Самуэль Август продолжал любить ее до последнего часа, и в свои девяносто четыре года сказал дочери, когда та навестила его в последний раз: «Да, дитя мое, какая мать у тебя была!»

Маргарета Стрёмстедт, приступая к написанию биографии Астрид Линдгрен, признавалась, что о великой сказочнице уже все известно и понятно, и трудно что-либо добавить к ее образу. «С середины 40-х годов об Астрид Линдгрен было написано больше сотни тысяч статей, заметок, рецензий, интервью, репортажей. Да и сама она при различных обстоятельствах рассказывала о своем детском окружении, о прочитанных ею книгах, и, таким образом, наметила контуры биографической основы своих произведений. Необычайно счастливое, спокойное и гармоничное детство, прошедшее в пасторской усадьбе Нэс на окраине небольшого города Виммербю в Смоланде, где она жила вместе с двумя сестрами, братом и родителями, так преданно любившими друг друга, что их жизнь служила наглядным примером того, на что может быть способна настоящая любовь. Служба в конторе в Стокгольме 20-х годов. Замужество. Двое детей – одна из которых, младшая дочь Карин, как-то раз, словно бы из ничего, вдруг придумала фантастический персонаж, которого назвала Пеппи Длинныйчулок. «Расскажи мне о Пеппи Длинныйчулок», – попросила она свою мать зимой 1941 года, когда слегла с воспалением легких» [7] .

По местам Астрид Линдгрен в Стокгольме

Итак, Астрид Линдгрен, тогда Эрикссон, приехала в шведскую столицу в 1920-е годы и устроилась на курсы стенографии и машинописи. «Элин Вэгнер в легких и остроумных романах – «Нортулльская компания» и» Беспокойный квартал» – описала бедных девушек, конторских служащих, в Стокгольме в 1910-е годы. Изнуряющая работа за низкое жалованье, жизнь в маленьких тесных комнатках пансиона, проделки и шалости, солидарность и начало профсоюзной борьбы, мечты и разбитые иллюзии.

Девушки-служащие из деревни и бедные служащие-горожанки, которые были вынуждены обходиться нищенским заработком, платить за комнату, еду и одежду, часто жили за гранью прожиточного минимума» [8] . В 1910–20-е годы в Швеции была высокая безработица, поэтому тот, кто все же находил работу, довольствовался тем, что имел. Астрид Линдгрен делила комнату с другой конторской служащей, по имени Гун, в квартире с общей кухней на улице Атласгатан. В письмах домой в конце 1920-х годов, которые приводит в своей книге Маргарета Стрёмстедт, мы видим тягостные будни стокгольмской жизни, быт молодых конторских служащих. В письмах Астрид благодарит родителей за их продуктовые посылки из Нэса: «Тысячу раз спасибо за корзину и письмо! Ай да хлеб! После дешевых булочек и безвкусных батонов такой хлеб – просто блаженство! Какое истинно редкое удовольствие отрезать себе добрый ломоть хлеба, затем намазать чудного масла из маслобойни Виммербю, сверху положить кусок матушкиного сыра и наконец все это с жадностью проглотить!» [9] А вот что Астрид могла в те годы купить в Стокгольме за одну крону: «Тысячу раз спасибо, милая бабушка, за одну крону к моим именинам! Здесь, в Стокгольме, бывают минуты, когда одну крону считаешь верхом богатства, и Ваша крона подоспела как раз в такую минуту. Я долго думала, стоит ли мне потратить ее на поездку в трамвае в случае необходимости или добавить 50 эре и сходить в парикмахерскую, но, в конце концов, прокутила ее на чашку кофе и венскую булочку. Тысячу раз спасибо, милая бабушка! Я была очень тронута, увидев монетку на дне корзины» [10] .