Однако параллельно с функцией ориентира, «адресной функцией», топонимы – включая, разумеется, и внутригородские – выполняют и целый ряд других функций.
Географические названия мы с вами можем определить с этой точки зрения как историко-культурные и пространственно-временные вехи истории этноса и его языка.
Один из российских языковедов-культурологов профессор Г. Д. Томахин однажды очень точно сформулировал специфику географических наименований: «Топонимы – неотъемлемая часть фоновых знаний носителей данного языка и культуры: в них, как в зеркале, отражается история данного заселения и освоения данной территории. Поэтому именно эта часть лексики издавна привлекает внимание не только филологов, но и историков, этнографов, географов».
Мысль эта вполне справедлива и для топонимии (то есть для совокупности всех географических названий) Москвы: ее изучали, описывали, популяризировали, восстанавливали и спасали филологи Р. А. Агеева, Г. П. Бондарук, Т. П. Соколова, В. Г. Костомаров, Д. С. Лихачев, В. П. Нерознак, Н. В. Подольская, Г. П. Смолицкая, А. В. Суперанская, В. Н. Топоров, историки Ю. Н. Алек-сандров, А. Г. Векслер, И. Е. Забелин, В. Ф. Козлов, М. Г. Ра-бинович, И. М. Снегирев, П. В. Сытин, С. О. Шмидт, Л. А. Ястржембский, географы Ю. К. Ефремов, Э. М. Мурзаев, Е. М. Поспелов, топонимист и этнограф В. А. Никонов, краеведы и литераторы Я. М. Белицкий, Л. Е. Колодный, Н. М. Молева, В. Б. Муравьев, С. К. Романюк, А. А. Шамаро и многие другие. Список рекомендуемой литературы, связанной с изучением московской топонимии, помещен в конце нашей книги.
Все упомянутые мною исследователи – каждый по-своему – сумели показать, что названия улиц Москвы, оставаясь памятниками истории, языка, культуры, исторической географии, традиций, самосознания русского этноса, одновременно входят в прочную систему историко-культурных и пространственно-временных вех жизни столицы России, формирующих неповторимый образ Москвы. Прошедшие сквозь века или же недавно вернувшиеся из небытия на карту столицы благодаря настойчивости ученых, деятелей культуры, истинных москвичей, они для нас не только свидетели важных и примечательных фактов из истории Москвы и государства. Топонимы часто несут в себе уже исчезнувшие из активного употребления слова нашего языка, слова давно забытые, и в этом случае ценность таких наименований становится еще больше.
Географические названия – окна в прошлое
Можно сравнить обширную семью названий улиц и площадей, бульваров и проспектов, переулков и проездов нашей столицы с большой книгой, старинной и интересной. В ней окажется более трех тысяч шестисот страниц, потому что именно столько внутригородских названий помечено на карте Москвы. Прохаживаясь, прогуливаясь или пробегая (жителей других городов весьма удивляет скорость москвичей, нашего привычного «передвижения» по улицам столицы) по московским бульварам, проспектам, набережным, переулкам, пользуясь картами, схемами Москвы, мы часто просто как бы пролистываем эти страницы, особенно не задерживая на них своего внимания, – так же нередко мы делаем это и с обычной книгой. Нам просто некогда или незачем задумываться над тем, почему, когда и как появились такие привычные и дорогие сердцу названия, как Тишинская площадь, Страстной бульвар, Варсонофьевский переулок, Софийская набережная, улица Кузнецкий Мост или Охотный Ряд. А ведь каждое название – это застывшая история, памятник былым столетиям и нашим предкам.
Предлагаю вам в качестве небольшой иллюстрации истинной ценности и историчности книги, с которой я сравнил топонимию Москвы, обратиться в начале нашего необычного путешествия к тем ее страницам, которые рассказывают о московских слободках XVI—XVII веков.
Что такое слобода? Что означает само это слово? Ответ на такой вопрос нам дает история русского языка. Когда-то давно из-за изменений в произношении слово свобода, которое встречается во всех славянских языках, превратилось в слово слобода. Этим словом называли независимость крестьян от крепостничества, а несколько позже им стали называть поселки, где они селились. К XVI—XVII векам – к тому периоду, который нас интересует, – слово слобода уже приобрело более общее значение: «поселок, пригород, селение подле города». В слободах проживали по преимуществу люди одной профессии, одних занятий, промыслов. Если мы взглянем на современную карту Москвы, то заметим, что слово слобода дошло до наших дней в составе нескольких топонимов – в столице есть улица Сокольническая Слободка, улица Штатная Слобода и Новослободская улица, а также Каменнослободский переулок.
Кто же населял московские слободы, чем занимались их обитатели? Ответ на этот вопрос могут дать не только архивные документы, но и названия улиц.
Все иноземцы, посещавшие Москву в те далекие времена, бывали поражены великолепием царских дворцов и палат, роскошью быта московских царей и их приближенных. Большое количество слобод Москвы XVI—XVII веков было «дворцовыми». Они обслуживали царский двор и поставляли ему изделия труда своих жителей.
Немногим, вероятно, сейчас известно, что в районе современных Скатертного, Хлебного, Столового переулков (до 1969 года существовало название и Ножового переулка) в старину находились дворцовые «кормовые» слободы. Здесь жила многочисленная прислуга, повара и «скатертники» – люди, готовившие к трапезе царей столовое белье. В отдельной слободе – Калашной – жили царские пекари, от нее и получил название Калашный переулок. Не меньше, чем калачей, требовалось царскому столу и различных солений. Изготавливали их «кислошники»; эти мастера жили в Кислошной слободке, по которой получили свои имена Нижний и Средний Кисловские переулки. В Москве существовала и Трубничья слобода, населяли ее печники и трубочисты («трубники», как их тогда называли, отсюда – Трубниковский переулок). Наименование Конюшенной улице дала слобода Конюшки, где находились дворцовые конюшни. В Хамовниках, большом районе Москвы рядом с современным Комсомольским проспектом, жили ткачи, вырабатывавшие хам — так называлось суровое полотно, которое шло на изготовление скатертей, покрывал, полотенец. Вся их продукция поступала в государственную казну. По Кадашевской слободе получили свои «визитные карточки» Кадашевская набережная, Кадашевские переулки и Кадашевский тупик. Впервые местность Кадаши упомянута еще в документе 1504 года – в завещании Ивана III. В ту эпоху слободу населяли мастера-бондари (кадаши), которые изготавливали кади, то есть бочки и кадушки.
Многочисленные архивные документы помогли нам узнать, что в одном из районов Москвы (неподалеку от Покровских ворот) в XVI—XVII веках располагалась слобода, в которой проживали бараши – шатерничие царя. Их обязанностью было возить за царем походные шатры. Вот откуда взялось на карте города название Барашевского переулка. Но так ли уж часто отправлялись московские цари в военные походы? Гораздо чаще барашам приходилось следовать за государем во время знаменитых царских охот, столь блистательно описанных А. К. Толстым в романе «Князь Серебряный». Были в Москве в те времена и такие слободы, которые населяли царские егери, ловчие, сокольники. Свидетельство тому – название самой местности Сокольники (и многочисленные топонимы, от нее произведенные), или, например, Лосинского проезда (здесь в старину жили ловчие, участвовавшие в охоте на лосей), или Охотничьей улицы и другие.
Писатель Александр Рекемчук в повести «Нежный возраст» воспроизвел любопытные ассоциации, которые родились у одного из героев его книги при знакомстве со старомосковскими названиями. Откроем повесть:
«Трамвай долго огибал красную богатырскую ограду (позже выяснилось, что завод так и называется – „Красный богатырь“), потом пересек мосточек, а потом углубился в темный лес. Этот дремучий бор был и справа, и слева. Он стоял глухой стеной, лишь изредка прерываясь сквозными просеками, возле этих просек трамвай останавливался, и кондукторша объявляла: „Майский просек... Лучевой просек... Олений вал... Охотничья улица...“ У меня опять возникло ощущение, будто я приехал не в Москву, а в тайгу, где лесорубы прокладывают просеки в чащобах, где бегают дикие олени, а за ними гоняются с ружьями охотники. Но я догадался, что названия эти сохранились от старых времен».
Издавна славились своим мастерством московские ремесленники. В столице жили представители многих профессий, причем, как правило, в отдельных слободах. И вот что важно: слободы получали свои имена по профессиям, по той производственной деятельности, которой занимались жившие в них москвичи, а позднее, когда Москва расстраивалась, подвергалась перепланировке и на ее карте возникали новые улицы и переулки, названия слобод не исчезли, а обретали вторую жизнь в именах улиц.
