Окончательным итогом зимне-весенней кампании на юге должен был стать выход на линию государственной границы от Измаила до Бреста.
Действия 1-го и 2-го Украинских фронтов координировал представитель Ставки маршал Г.К. Жуков. Координатором 3-го и 4-го Украинских фронтов был назначен маршал А.М. Василевский.
Складывается впечатление, что Верховному Главнокомандующему больше нечем занять ни своего заместителя, ни начальника Генерального штаба. Оба являлись также единственными заместителями наркома обороны. Само перечисление должностей подразумевает, что высшие офицеры такого ранга должны, особенно в столь ответственные моменты, находиться в Ставке ВГК, у руля управления всеми Вооруженными Силами, где вырабатывались и принимались основные решения на действия войск, а не отрываться от своих прямых обязанностей выездами в войска.
Но Верховный имел по этому поводу свое мнение, он предпочитал находиться «у руля» самостоятельно. По воспоминаниям Василевского: «И.В. Сталин не любил, когда мы «засиживались» в столице. Он полагал, что для руководства повседневной работой в Генштабе и Наркомате обороны людей достаточно. А место его заместителей и начальника Генштаба — в войсках, чтобы там, прямо на месте, претворять в жизнь замыслы Ставки, согласовывать боевую работу фронтов и помогать им. Стоило мне или Г.К. Жукову ненадолго задержаться в Москве, как он спрашивал:
— Куда поедете теперь? — и добавлял: — Выбирайте сами, на какой фронт отправитесь. — Иногда сразу давал соответствующие указания».
Дело не только в этих двух маршалах, хотя их случай самый клинический, а в самом институте представителей Ставки. Эта отрыжка советской системы управления сохранилась и по сей день: как только где-то происходит что-либо важное, сразу наезжает куча во все вмешивающихся больших начальников с целью «надзирать и докладать», не неся при этом никакой ответственности за происходящее.
Как вспоминает маршал К.К. Рокоссовский, еще весной 1943 года, командуя Центральным фронтом, он направил на имя Сталина записку: «Обращалось внимание и на несколько непонятное положение в управлении войсками, когда начальник Генерального штаба вместо того, чтобы, находясь в центре, где сосредоточено все управление вооруженными силами, убывает на один из участков фронта, тем самым выключаясь из управления. Первый заместитель Верховного Главнокомандующего тоже выбывает на какой-то участок, и часто получалось так, что в самые напряженные моменты на фронте в Москве оставался один Верховный Главнокомандующий. В данном случае получалось «распределенческое» управление войсками.
Я считал, что управление фронтами должно осуществляться из центра — Ставкой Верховного Главнокомандования и Генеральным штабом. Они же координируют действия фронтов, для чего и существует Генеральный штаб. Уже первые месяцы войны показали нежизненность созданных импровизированных оперативных командных органов «направлений», объединявших управление несколькими фронтами. Эти «направления» вполне справедливо были ликвидированы. Зачем же Ставка опять начала применять то же, но под другим названием — представитель Ставки по координации действий двух фронтов? Такой представитель, находясь при командующем фронтом, чаще всего вмешиваясь в действия комфронта, подменял его. Вместе с тем за положение дел он не нес никакой ответственности, полностью возлагавшейся на командующего фронтом, который часто получал разноречивые распоряжения по одному и тому же вопросу: из Ставки — одно, а от ее представителя — другое. Последний же, находясь в качестве координатора при одном из фронтов, проявлял, естественно, большую заинтересованность в том, чтобы как можно больше сил и средств стянуть туда, где находился сам. Это чаще всего делалось в ущерб другим фронтам, на долю которых выпадало проведение не менее сложных операций.
Помимо этого уже одно присутствие представителя Ставки, тем более заместителя Верховного Главнокомандующего, при командующем фронтом ограничивало инициативу, связывало комфронта, как говорится, по рукам и ногам. Вместе с тем появлялся повод думать о некотором недоверии к командующему фронтом со стороны Ставки ВГК».
Например, приезжает командующий Донским фронтом Рокоссовский на командный пункт командующего Юго-Западным фронтом Ватутина для увязки вопросов взаимодействия, а там — начальник Генерального штаба Василевский: «Мне показалось странным поведение обоих. Создавалось впечатление, что в роли командующего фронтом находится Василевский, который решал ряд серьезных вопросов, связанных с предстоящими действиями войск этого фронта, часто не советуясь с командующим. Ватутин же фактически выполнял роль даже не начальника штаба: ходил на телеграф, вел переговоры по телеграфу и телефону, собирал сводки, докладывал о них Василевскому. Все те вопросы, которые я намеревался обсудить с Ватутиным, пришлось обговаривать с Василевским».
Чем же тогда «фактически» занимался командующий 1-м Украинским фронтом, по отзывам — «очень впечатлительный человек» Ватутин, когда у него в штабе находился не Василевский, который считался излишне мягким начальником, а необузданный, деспотичный Жуков? Карандаши ему затачивал?
Хотя на всех фронтах имелись специальные направленны в генеральских чинах, в обязанности которых входило всестороннее и своевременное информирование Генерального штаба о действиях войск, хотя ежедневные сводки посылали сами штабы, а также политработники, особисты и прочая, прочая, главной обязанностью представителя Ставки было сочинение ежедневных докладов. Это было святое:
«Маршалу Василевскому. Сейчас уже 3 часа 30 минут 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесения об итогах операции за 16 августа и о Вашей оценке обстановки… Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба (!) и будете отозваны с фронта…
И. Сталин».
«Эта телеграмма потрясла меня», — вспоминает Василевский. Правда, потрясло Александра Михайловича не то, что начальник Генерального штаба должен писать доклады в Генеральный штаб вместо того чтобы их получать, а сам факт высочайшего выговора, впервые в безупречной доселе карьере. Потом Василевский успокоился и согласился, что без дисциплины в армии — никуда.
С момента своего назначения на должность в июне 1942 года Василевский только тем и занимался, что координировал действия разных фронтов. А с весны 1943 года почти вовсе перестал появляться в Генштабе, которым он якобы руководил. То есть своих прямых служебных обязанностей не исполнял. Он сам это признавал, когда писал представление на генерала А.И. Антонова: «Генерал армии Антонов А.И., будучи первым заместителем нач. Генштаба, фактически с весны 1943 г. несет на себе всю тяжесть работы нач. Генштаба при Ставке Верховного Главнокомандования и вполне с нею справляется».
С середины июня 1943 года по январь 1944-го Жуков был в Москве всего четыре раза, проведя в Ставке в совокупности две недели. То же самое можно сказать о начальнике Оперативного управления Генштаба генерале С.М. Штеменко.
Мнение Рокоссовского мы уже знаем. Еще примеры из его воспоминаний:
«…для меня вообще непонятной представлялась роль заместителей Верховного Главнокомандующего Г.К. Жукова и А.М. Василевского, а тем более Г.М. Маленкова под Сталинградом… Пребывание начальника Генерального штаба под Сталинградом и его роль в тех мероприятиях, связанных с происходившими там событиями, вызывают недоумение».
Представитель Ставки Жуков на Курской дуге: «Жуков Г.К. впервые прибыл к нам на КП в Свободу 4 июля, накануне сражения. Пробыл он у нас до 10–11 часов 5 июля и убыл якобы на Западный фронт к Соколовскому В.Д., так, по крайней мере, уезжая, он сказал нам… В подготовительный к операции период Жуков Г.К. у нас на Центральном фронте не бывал ни разу… Был здесь представитель Ставки или не было его — от этого ничего не изменилось. А возможно, даже ухудшилось…»
Еще один «представитель» — Л.З. Мехлис весной 1942 года очень сильно «помог» командованию Крымского фронта. В результате: гибель трех армий, падение Севастополя, почти 250 тысяч пленных.
«Согласовывая работу фронтов», в сентябре 1943 года Жуков сбросил две бригады воздушных десантников на бу-кринский плацдарм прямо в расположение немецких танковых дивизий. В ходе проведения Корсуньской операции «Маршал Советского Союза Жуков не сумел организовать достаточно четкого взаимодействия войск, отражавших натиск врага, и был отозван Ставкой в Москву».
В октябре 1943-го сразу два «смотрящих» за Северо-Кавказским фронтом утвердили план авантюрного набега отряда кораблей на Ялту. В результате погибли три последних боеспособных эсминца Черноморского флота.
