– Капитан медицинской службы лазарета доктор Гертрих, которому вы хотите дать пропуск, – убийца.
Майор кончиками пальцев взял бумаги и развернул их.
– Кого он убил? – спросил он.
– Просто посмотрите список пациентов. Там имена сотен людей, жизнь которых на его совести.
– Пожалуйста, поясните.
– Охотно. При проверке этого списка обнаружилось, что сотня раненых, которые в нем значатся, за последние четырнадцать дней бесследно исчезли из лазарета. Если вспомнить о находках в концентрационных лагерях и сумасшедших домах, ответ на эту загадку найдется сам собой.
– Не уверен!.. Или вы думаете?..
Лицо майора впервые приобрело задумчивое выражение.
– Да, я думаю… – произнес капитан, – …что они были ликвидированы по причине, которую еще предстоит выяснить. Я предоставлю вам доказательства и еще раз возражаю против выдачи пропуска убийце.
Тисс осмотрелся, не веря своим ушам. Обвинения капитана были настолько абсурдны, что привели его в растерянность.
– Простите, – выдавил он. – В нашем лазарете никогда никого не убивали. Это неслыханный бред.
Капитан резко повернул к нему разозленное лицо. Казалось, он хочет ударить Тисса.
– Закройте рот. Иначе я его заткну.
– В моем кабинете оставьте это мне, – сказал майор. Он протянул руку к Тиссу. – Верните мне пропуск. До утра капитан представит мне точные результаты расследования. Если доказательств не будет, я позабочусь о том, чтобы вашего капитана тотчас доставили к больному.
Тисс хотел возразить: «Тогда, наверное, будет слишком поздно! Наверняка слишком поздно!» Но майор уже приказал часовому:
– Отведите врача назад в лазарет. – Потом повернулся к капитану. – Я полагаю, что теперь вам следует идти и заняться поиском доказательств.
Тисс вышел из кабинета и ждал в коридоре. Затем часовой молча повел его через улицу. Пройдя шагов тридцать, он услышал, как подъехал джип. Машина притормозила, и Тисс почувствовал на себе ненавидящий взгляд. Это был капитан, который медленно проехал мимо.
Тисс нашел Гертриха в зале лазарета, который был наполнен выздоравливающими немцами. На кроватях лежали освобожденные заключенные – с гепатитом, воспалением легких, голодными отеками и водянкой. У кого-то был жар, кто-то бредил или апатично лежал, и доктор Гертрих уже несколько часов делал инъекции, удалял водяночную жидкость и накладывал повязки на кожу, пораженную сыпью.
– Господин капитан, – сообщил ему Тисс, – все напрасно. Я уже держал пропуск в руке. Но тут появился капитан со списком пациентов лазарета и стал утверждать, что вы убили сотню раненых, которые значатся в списках, но не находятся в лазарете. Комендант сказал, что утром дождется результатов расследования и тогда решит, получим ли мы пропуск.
Гертрих взорвался:
– Но ведь это бред. Это же сотня людей, которые живут поблизости и отправлены домой на амбулаторное лечение. Разве вы этого не объяснили?
– Мне не дали возможности сказать.
– Достаточно заглянуть в их дома, чтобы увидеть каждого живым. Как же должен человек ненавидеть, чтобы выдумывать такой абсурд только для того, чтобы погубить старого Гогенцоллерна?..
– Да, такой этот капитан.
В это время принцесса тяжелым, усталым движением открыла дверь виллы Трутц. Камеристка вошла в дом.
– Теперь уже никто не придет, – подавленно сказала она. – Начался комендантский час. До завтрашнего утра никто не сможет прийти. Как чувствует себя его высочество?
Принцесса ответила:
– Он спит. Но в уголках его рта снова и снова появляется кровь…
6
– Господин капитан!..
Было 1 мая, час дня. Прошло восемнадцать часов с тех пор, как Тисс вернулся из комендатуры и сообщил, что к следующему дню должно быть проведено расследование по обвинению, выдвинутому капитаном против Гертриха. Минуло восемнадцать часов, как принцесса Каликста на вилле Трутц похоронила все надежды, которые она возлагала на 30 апреля, и теперь она надеялась на утро 1 мая.
Гертрих с трудом поднялся на ноги. В прошлую ночь он не спал и двух часов. Переходя из одной палаты в другую, он курил, торопливо затягиваясь.
– Господин капитан!
Гертрих наконец услышал, что его зовут. Он остановился и обернул свое узкое лицо назад. Это была монахиня-бенедиктинка Мария.
– Что, сестра? – спросил он и в тот же момент понял, откуда она пришла.
– Я проходила мимо виллы Трутц, и принцесса меня остановила. Принц еще жив, но вчера желудочное кровотечение началось снова. Кровотечение медленное, но приведет к смерти. Принцесса умоляет вас прийти.
– О господи! – На мгновение Гертрих потерял самообладание. – К чему меня умолять? Я бы был у нее позавчера ночью, вчера и сегодня ночью в любой час, как только смог бы. Умолять надо капитана, который держит нас здесь взаперти и считает, что прусским принцам следует отправляться на тот свет. Капитана, который придумывает против меня идиотские обвинения в убийстве и не дает перейти улицу к принцу.
Сестра не поняла его.
– Такого Бог не допустит, – сказала она. Ее бесконечная оторванность от реальности возмутила его еще больше.
– В последние годы он многое допустил, – сказал он. – Я жду с сегодняшнего утра, чтобы мне выдали пропуск, который вчера уже дали и снова отобрали, когда этот тип выдумал чепуху, будто я убил в лазарете сотню раненых. Но капитан не торопится. Он ведет личную войну против принцев Гогенцоллернов.
Растерянность в глазах сестры нарастала.
– Будто бы вы сделали что? – переспросила она. – Это же неправда!
– Конечно, неправда, – зло сказал Гертрих, – и легко доказать, что неправда. Но капитан не дает мне для этого никакой возможности.
– Я схожу к нему… – сказала сестра, – он расположился в комнате у ворот.
– Можете попробовать, – ответил он горько, – но он не поверит вам, как не поверит и никому другому.
– И все-таки я пойду к нему.
Она быстрыми шагами засеменила по коридору. Он подождал несколько минут и уже, смирившись, хотел было снова войти в одну из палат, как увидел, что сестра возвращается еще быстрее.
– Он ведь родом из Германии, – сказала она. – Вы, должно быть, ошибаетесь. Он поверил моим заверениям без лишних слов. Он только проведет формальное расследование, причем в скорейшее время. Я думаю, он не такой, как вам кажется…
– Хотел бы, чтобы вы были правы… – ответил он, удивляясь и одновременно сомневаясь.
Десять минут спустя, когда во временно оборудованном реанимационном отделении он пытался вытащить из коллапса двух недавно привезенных больных, освобожденных из концентрационного лагеря, Гертрих заметил, что капитан встал у него за спиной и молча наблюдал, как один из больных пришел в себя, а другой умер.
– Ну, господин капитан, – сказал он затем холодно и резко, – я вижу, что вы хотите усугубить свою вину, и этим случаем мы тоже займемся. Расследование вопроса о других жертвах можно пока отодвинуть. Речь ведь идет только о немцах. Всем бывшим заключенным, в страданиях которых виноваты вы и вам подобные, нужна более срочная помощь…
– Никто из больных не останется без внимания, – ответил Гертрих, – когда я уйду на виллу Трутц. При любой срочной необходимости доктора Тисса и меня можно вызвать обратно, и мы вернемся в считанные минуты. Что же касается других жертв, то вам уже сообщили, что вы гоняетесь за фантазиями.
– Предоставьте мне судить об этом.
Капитан повернулся и вышел из помещения.
Гертрих оглядел двадцать бывших заключенных, находившихся в реанимационном отделении, – едва живые, вызывающие жалость, изможденные, похожие скорее на призраков, чем на людей.
«Можно понять ненависть», – думал он, пока двое санитаров выносили умершего. Но он спросил себя снова, как и днем раньше: «В чем же вина старого человека?» Когда он наклонился над другой кроватью, то услышал, как приоткрылась дверь, через которую он только что вошел. Раздался шепот:
– Господин капитан!
Это был Тисс.
– Можно попросить вас выйти поговорить на одну минуту? – спросил он.
Гертрих молча кивнул.
– Что такое? – спросил он устало.
– Я могу, – ответил Тисс, – еще раз сходить в ратушу. Санитар-сержант, по-видимому, ненавидит капитана и еще раз отведет меня к майору окольным путем. Я хочу сделать майору одно предложение…
– Какое? – спросил Гертрих.
– Я хочу предложить ему отвести к принцу вас и меня под охраной, пусть это будет хоть полроты… Преступник вы или нет – он сможет установить позднее. Во всяком случае, при этом никто не скажет, что существует риск нашего побега…
Гертрих посмотрел на Тисса с внутренним восхищением.
– Ну что же, попытайтесь, – пробормотал он и проводил Тисса взглядом, когда тот уходил. «Война уничтожила все, – думал Гертрих. – Но в этом человеке не смогла уничтожить одно – сердце».
7
Пять часов спустя, около шести часов вечера, Гертрих сидел в углу и, чувствуя все большее изнеможение, ел суп и кусок хлеба. Пять часов – долгое время. Если Тисс не придет в ближайшие минуты, начнется комендантский час и все надежды добраться сегодня до принца Вальдемара снова окажутся напрасными.
