Говоря это, я указал Эрнесту рукой выбранное мною место и удалился.
Пробыв в воде около получаса, я удивлялся тому, что Эрнест не является, и потому оделся и отправился посмотреть не заснул ли он снова. Едва сделал я несколько шагов, как услышал его крик:
- Папа! папа! помоги мне: она утащит меня!
Я побежал на крик и увидел моего маленького философа, невдалеке от устья ручья, лежащим на брюхе на песке и держащим в руке лесу, на конце которой билась огромная рыба.
Я подбежал к нему именно вовремя, чтобы не дать уйти великолепной добыче, так как силы Эрнеста истощались. Я схватил лесу и вытащил рыбу на отмель, где мы и овладели нашей добычей, но не раньше как Эрнест вошел в воду и оглушил рыбу ударом топора.
Это была семга, весом по крайней мере футов в пятнадцать.
Я поздравил сына не только с удачей или искусством в рыбной ловле, но и относительно предусмотрительности, с которой он захватил с собой удочки.
Пока он в свою очередь купался, я потрошил и натирал солью семгу и несколько других, гораздо меньших рыб, которых Эрнест, поймав, завернул в свой платок.
Я положил на прежнее место снятые с моста доски, и когда Эрнест воротился, мы запрягли наших вьючных животных и направились обратно к Соколиному Гнезду.
Мы шли около четверти часа по окраине луга, когда Билль, залаяв, бросился в густую траву, из которой вскоре появилось животное толщиной, приблизительно, с овцу, которое обратилось в бегство, прыгая необыкновенно высоко и далеко. Я выстрелил, но слишком поспешно, и дал промах. Эрнест, предуведомленный моим выстрелом и стоя в том направлении, по которому побежало животное, выстрелил в свою очередь и положил добычу на месте.
Мы побежали, чтобы скорее рассмотреть попавшуюся нам дичь.
Животное представляло морду и цвет шерсти, подобные мышиным, уши зайца, хвост тигра, чрезвычайно короткие передние лапы и чрезвычайно длинные задние. Я долго присматривался к нему, не будучи в состоянии назвать его. Что же касается до Эрнеста, то радость победы мешала ему отдаться своей обычной наблюдательности. Его занимала только важность добычи.
- Что скажут мать и братья, - вскричал он, - когда увидят такую большую дичь и еще узнают, что убил ее я!
- Да, дружок, у тебя верный глаз и твердая рука. Но мне хотелось бы узнать название твоей добычи. Рассмотрим ее попристальнее, и нам, может быть, удастся...
Эрнест прервал меня:
- У нее, - сказал он, - четыре резца, и потому животное может принадлежать к отряду грызунов.
- Справедливо, - сказал я, - но у него под сосцами мешок, а это составляет отличительный признак сумчатых. И, кажется, я не ошибусь, если скажу, что перед нами лежит самка кенгуру, животное неизвестное естествоиспытателям до открытия Новой Голландии знаменитым мореплавателем Куком, который первый видел и описал это животное. И потому ты можешь считать свою сегодняшнюю охоту действительно необыкновенной.
- Папа, - заметил Эрнест, - ты так радуешься за меня и нисколько не досадуешь на то, что тебе не удалось убить животное самому?
- Потому что я люблю моего сына больше себя, и его успех радует меня сильнее собственного.
Эрнест бросился мне на шею и поцеловал меня.
Кенгуру был взвален на сани, и по пути я передал Эрнесту все, что знал об этом животном, об его коротких передних ногах, о длинных задних и об его хвосте, на который оно опирается как бы на пятую ногу, заменяющую ему слишком короткие передние ноги.
Едва завидели нас оставшиеся в Соколином Гнезде дети, как подняли радостный крик и побежали на встречу нам в забавном наряде. На одном была длинная рубаха; другой терялся в широких синих штанах, хватавших ему под мышки; третий был почти скрыт в балахоне, спускавшемся до пят и уподоблявшем его вешалке.
Видя, что они приближаются торжественно, подобно театральным героям, я спросил их о поводе к этому переодеванию. Они объяснили мне, что во время моего отсутствия мать решила вымыть их одежду и потому, в ожидании, чтоб последняя высохла, они должны были надеть эту, найденную в ящике, привезенном нами с берега.
Посмеявшись над выходками, внушенными детям этим нарядом, все окружили сани, с целью освидетельствовать кладь. Хозяйка поблагодарила за привезенные нами масло, соль и рыбу; внимание же детей обратилось преимущественно на семгу и кенгуру, которого Эрнест с гордостью показывал своим братьям.
Жак и Франсуа восторгались этой добычей. С несколько иным чувством отнесся к ней Фриц; он посматривал на нее с какой-то досадой. Но в то же время мне показалось, что он старается подавить в себе это побуждение зависти.
- Папа, - сказал он, подойдя ко мне, - возьмешь ли меня с собой в следующий раз, когда пойдешь куда-либо?
- Да, мой друг, - ответил я. И я прибавил ему на ухо: - хотя бы для одного того, чтобы наградить тебя за ту внутреннюю борьбу, которую ты только что выдержал и из которой вышел победителем.
Фриц обнял меня, и подойдя к Эрнесту, искренно поздравил его с удачей и искусством, доказывая мне этим, что пылкость его характера отнюдь не уменьшала его доброты.
С другой стороны, я с удовольствием заметил скромность Эрнеста, который с нежной внимательностью умолчал о том, что я промахнулся по кенгуру.
По разгрузке саней, я раздал нашим животным некоторое количество соли, которой они были лишены в последнее время и которой сильно обрадовались. Кенгуру был привешен к ветви дерева, а мы поужинали наловленной Эрнестом мелкой рыбой и картофелем. Ночь мы провели в своем воздушном жилище.
XI
ВТОРАЯ ПОЕЗДКА НА КОРАБЛЬ
На следующий день я поднялся очень рано, позвал Фрица и сообщил ему, что он будет сопровождать меня во второй поездке на корабль. Жена, услышав мои слова, восстала, как я и ожидал, против новых опасностей, которым мы хотели подвергнуться. Я снова обратился к ее благоразумию, доказывая, что с нашей стороны было бы просто непростительно, если бы мы из недостатка решимости отказались от сотни полезных вещей, которые могли еще находиться на корабле.
Потом я спустился с дерева и снял с кенгуру его красивую серую шкуру. Мясо его было разделено на две части: одну мы решили тотчас же съесть, а другую посолить в запас.
После завтрака я попросил Фрица положить в наши охотничьи сумки огнестрельных запасов, налить в тыквы воды и собрать оружие, которое мы должны были взять с собой. Готовясь отправиться, я стал звать Жака и Эрнеста, чтобы дать им несколько советов относительно употребления времени в наше отсутствие. Они не откликались, и потому я спросил жену, куда они могли уйти. Жена ответила, что они, вероятно, отправились копать картофель, так как, казалось ей, они высказывали намерение сделать это. Заметив, что они взяли с собой Турку, я успокоился. Итак, не ожидая их, мы отправились, оставив Билля в Соколином Гнезде.
Подойдя к мосту Шакала; мы вдруг услышали на некотором расстоянии крики и смех, и вскоре увидели Эрнеста и Жака выходящими из-за кустов. По-видимому, они очень забавлялись тем, что провели нас. Я строго побранил их за то, что они ушли, не предуведомив нас. Они сознались, что поступили таким образом в надежде, что я возьму их с собой на корабль. Я разъяснил им, что этого нельзя было сделать, во-первых, потому, что их долгое отсутствие встревожило бы мать, и, во-вторых, потому, что их присутствие на плоту было бы скорее обременительно, чем полезно. Затем я отправил их к матери, поручив сказать ей, что, может быть, Фрицу и мне придется заночевать на корабле. При отправлении у меня не хватило духу сообщить доброй жене это мое намерение.
- Постарайтесь, - сказал я, - вернуться раньше полудня. Обращаясь к фрицу, я прибавил: - А чтобы они не могли сказать, что не знали времени, то дай Эрнесту свои часы; ты возьмешь на корабле другие для себя и еще одни для Жака.
Мальчики не заставили долго просить их и отправились к Соколиному Гнезду. Вскоре Фриц и я уже плыли на нашем плоту из чанов, и течение быстро и без приключений принесло нас к кораблю. Первым моим делом было поискать лесу для постройки по мысли Эрнеста плота, на который возможно было бы накладывать гораздо больший груз, чем на наш плот из чанов.
На корабле мы нашли большое число пустых бочек, предназначенных для воды. Мы выбрали из них дюжину, связали выбранные бочки брусьями, которые накрепко прибили гвоздями; затем поверх бочек я настлал пол и обнес его перилами около двух футов вышиною.
Эта работа отняла у нас большую часть дня. Когда мы закончили ее, было уже слишком поздно, чтобы успеть хорошо нагрузить новый плот и возвратиться на берег.
И потому мы ограничились общим обзором корабля, как бы перечнем предметов, которые мы признавали стоящими перевозки. Затем Фриц и я удалились в каюту капитана. После скромного ужина мы заснули на прекрасных матрацах.
На другой день мы поднялись с рассветом, здоровые и свежие, и принялись нагружать наши плоты.
