На пороге сидела девочка и, ковыряя в носу, поглядывала в сторону амбара.
- Девочка! - закричала Кланя. - Девочка! Подойди поближе. Что же ты, не слышишь, как я кричу?
- Слышу, - тихо ответила та. - Ты сошла с ума, мне Мирон сказал. Кричи сколько хочешь. Завтра он тебя в Танбов увезет. А сейчас они в поле все ушли. Одна я тут.
Мирон? Племянник Потапа? Так это дом Потапова брата! И ей все стало ясно. Они, они убили Петьку! Сумасшедшей объявил, чтобы никто не подошел к амбару!
Она беспомощно села у дверей и, прижав голову к коленям, затряслась в горьких рыданиях. Что-то твердое почувствовала на груди... Спички, коробок спичек! Петькин подарок! Она вынула коробок из-за пазухи и, еще не сознавая, для чего, подтащила к дверям охапку сена.
Руки тряслись от страшной решимости - спички ломались. Наконец огонек! Она встала на колени, принялась раздувать, но пламя и без того взметнулось во всю дверь. Кланя отступила от огня, наблюдая за красными языками, и чем дальше отступала, тем яснее начинала понимать, что толстая амбарная дверь сгорит и упадет не раньше, чем выгорит в амбаре все. Она кинулась тушить, отбросив горящее сено ногой от двери. Но пламя переметнулось на сеновал.
Лицо Клани исказилось от страха...
И, помимо воли, вырвался истошный дикий крик:
- Люди! Помогите! Помоги-и-те-е!
3
Аграфена была недовольна, что допоздна задержалась у кума. Ругала захмелевшего Потапа, а он отмалчивался, сопел. У калитки они разошлись. Аграфена тихо подошла к окошку своего дома, постучала. "Спит как убитая! Нацеловалась, бедовая..." И снова постучала. Дернула дверь. Зашла со двора, протянула руку на перекладину и - обмерла: ключ лежит над дверью, Значит, ее нет дома? Негодница!
Аграфена вышла за ригу, громко позвала. Тихий шелест ржи был ей ответом.
Не заходя в дом, она побежала к Потапу.
Тот пугливо и нехотя открыл дверь.
- Найдется, найдется, куда она денется. Шашнями, гляди, займается... Ну, я спать, спать... завтра чуть свет в поле. И ты не проспи.
Аграфена вернулась домой, подождала еще, а дочери все не было.
Обошла еще раз подворье. Позвала. Никого. И - кинулась в продотряд...
Искали по всему селу, прочесали все задворки, но Клани и Петьки нигде не нашли.
На рассвете Панов приказал обойти все дворы и объявить крестьянам, чтобы искали по полям.
...А Петька лежал во ржи, недалеко от села, на участке Ревякина Захара. Лежал на спине с распоротым животом, из которого торчал пучок спелой ржи. Голубые холодные глаза его смотрели в чистое, залитое летним солнцем небо, полуоткрытый рот будто хотел произнести какое-то очень нужное слово. В ногах валялся пустой кисетик из-под семян. Семена, рассыпанные убийцами, затерялись в рыхлых комочках влажной от утренней росы земли.
Захар нашел Петьку по широко примятому следу во ржи - нелегко было тащить его убийцам! Увидев труп, Захар остолбенел и долго не мог сойти с места, только крестился и шептал молитву. Потом кинулся к телеге. Схватил вожжи и погнал лошадь к селу.
4
Запыхавшийся, потный, прискакал в волостной Совет, Панька Олесин и сбивчиво рассказал секретарю Совета о случае в Кривуше.
- Комиссар Панов велел позвонить в Тамбов, чтобы чекисты приехали скорее.
Секретарь долго крутил ручку аппарата, чертыхался, а Панька нетерпеливо переминался с ноги на ногу, умоляюще заглядывая в глаза секретаря.
Наконец Тамбов ответил. Панька дождался, пока секретарь повесил трубку, поблагодарил его и опрометью выскочил из избы.
Назад ехал тише. Запаленный конь кашлял, мотая головой. Панька знал, что отец теперь неделю будет отчитывать его за быструю езду. Пусть! Панька готов на все... Ведь от него зависит сейчас и судьба Клани, ее будут искать чекисты. Панька не знал, как назвать свое чувство к этой бойкой молодухе, только понимал, что ему будет и жизнь не в жизнь без нее. Он даже не ревновал к Петьке - пусть только она живет!
В Ивановке Панька остановился у большого колодца, влил воды в корыто, прибитое к колодезному срубу, и напоил коня.
- Люди! - донеслось до его слуха.
Панька насторожился, схватил повод.
- Помоги-и-те-е! - Охрипший голос просил, умолял.
Панька вскочил на коня. А конь не хотел больше скакать. Панька изо всех сил бил пятками по бокам, направляя мерина на крик, но тот продолжал бежать легкой трусцой.
За поворотом Панька увидел дым над амбаром и совсем близко услышал:
- Люди, помогите!
Соскочил с коня, подбежал к двери. Увидев замок, заметался, ища что-нибудь тяжелое. Стареньким ломом поднятым в траве, Панька сбил замок и распахнул дверь. К его ногам ничком упала обессиленная женщина с растрепанными волосами.
А в амбаре с притоком свежего воздуха взметнулось к самой крыше пламя.
Девчонка, сидевшая у дома, взвизгнула и побежала вдоль села.
Панька оттащил женщину от амбара, посадил ее и вдруг испуганно отпрянул: перед ним была Кланя. Та самая Кланя, которая снилась ему всегда, та самая...
Кланя безудержно кашляла, еще не в силах поднять лицо на своего спасителя. Панька помог ей стать на ноги.
- Паша... это ты? Скорее отсюда... Убьют...
Он подвел ее к коню, подсадил, велел держаться за гриву. Дернув повод, побежал к лощине...
В перелеске, неподалеку от Светлого Озера, Панька остановился и, виновато улыбнувшись, сказал:
- Передохну чуточку.
Кланя слезла с коня, села на траву. Слезы радости потекли по ее лицу.
- Не плачь, Кланя, - тихо попросил Панька, - чего ж теперь. - И по-мужски сдвинул брови к переносице.
Она медленно поднялась, глядя на него немигающими влажными глазами, и горячо поцеловала в губы...
- Милый Пашенька, спаситель ты мой, родненький! Куда ж мне теперь деться?
- Домой отвезу, Кланя...
Из-за леса донесся набат, - видимо, в Ивановке звали людей на пожар.
- Нет, нет, - испуганно проговорила она, - домой не вернусь. Боюсь чего-то, сама не знаю...
- Домой надо, Кланя.
- Нет, нет, Паша, милый, не пойду домой. Увези меня в город, спаси меня! Как мать за тобой ходить буду, голодная согласна жить, не бросай меня одну! Погибну одна!
Панька смотрел на нее широко открытыми глазами и почти не слышал ее слов; его впервые в жизни поцеловала женщина.
5
Панька остановился у сходной избы и позвал Василия.
- Ты где так долго пропадал? - недовольно спросил Василий. Позвонили?
- Позвонили. Приедут, Дядя Вася, отойдем подальше, По секрету надо. - Ведя в поводу коня, Панька пошел от сходной Избы и заговорил сбивчиво, торопливо, непонятно...
- Ты что, пьян, братец? - остановил его Василий и недоуменно взглянул в глаза.
- Крест святой, правда, дядя Вася... Она на Светлоозерском хуторе осталась, у тети Сони Елагиной.
- Откуда ты тетю Соню знаешь? - смутился Василий.
- Мы с тетей Настей вашей прошлый год у нее были. Мельница стояла, мы за мукой туда ходили.
- А почему ты сюда Кланю не привез? Она сама рассказать должна.
- Боится она, дядя Вася, трясется вся. Погибну с голоду, говорит, а не пойду в Кривушу. - И едва слышно добавил: - И я с ней в город ухожу.
- И ты? Зачем?
- Нельзя ее одну отпускать, дядя Вася... Сделает что-нибудь над собой с тоски-то. Хочет, чтобы я с ней всегда был. - И Панька, краснея, опустил голову.
- Любишь? - коротко и тихо спросил Василий.
- Не знаю, дядя Вася, Только нельзя ее бросать одну. А рассказать она и в городе может. Мы прямо в Чеку сразу пойдем. Пока у Парашки остановимся, я с собой провиант возьму.
- Отведи коня домой, простись с матерью.
- Нельзя мне прощаться с мамкой, заревет она. Лучше ты ей опосля скажешь.
- Ну ладно. Зайдешь ко мне. Записку в Губисполком дам, работать вас устроят.
- Спасибо тебе, дядя Вася. - И Панька одним махом взлетел на коня.
Через полчаса Панька с сумкой за плечом стоял у окна дома Ревякиных. Василий вынес записку, проводил до канавы, за которой начинался большак, и крепко поцеловал его.
- Ну иди, Паша, береги Кланю.
И добавил, когда Панька отошел подальше:
- Тете Соне поклон передай.
6
На другой день в избу Аграфены вошли двое чекистов и члены комитета бедноты, Василий подробно повторил Панькин рассказ.
- Господи, господи, - твердила Аграфена, - припомнить дайте, дайте припомнить. - Она смотрела в одну точку и все твердила: - Дайте припомнить... Да, да! - И наконец подняла глаза. - В тот самый день! Знал он! Знал, кобель! Все знал! - закрутила головой, запричитала. Потом встала с лавки. - Идемте! - И шагнула к двери.
По ступенькам Потапова дома поднималась медленно, тяжело переставляя ноги, будто все еще обдумывая что-то. В дверях избы качнулась, но собралась с духом и хрипло, словно кто сдавил ей горло, спросила:
- Ты знал, Потап?
Потап увидел за ее спиной чекистов, крестясь, попятился в передний угол к образам - настолько была страшна в этот миг Аграфена.
- Кобелиную свою любовь мне носил, стервец! На, возьми ее назад! Она вцепилась в его горло огромной своей рукой.
