впоследствии только тот, кто служил в войске, мог присутствовать на этих собраниях. Поэтому-то собравшиеся на них граждане назывались «войском»: этим и объяснялось, почему собрания по центуриям происходили за городской чертой – на Марсовом поле. В городе действовали гражданские власти; там производился суд, там цензоры оценивали имущество граждан, там граждане собирались на собрания по трибам, чтобы обсудить свои дела или принять новые законы. Только за чертой города вступали в свои права военные власти и войско вооружалось правом
повелевать. Поэтому же центуриатными собраниями могли руководить и председательствовать на них только должностные лица, имевшие права военачальников: диктаторы, консулы, военные трибуны, позднее преторы.
Наконец площадь Марсова поля наполнилась народом, и на римской крепости в знак начала собрания взвилось красное военное знамя. Это было напоминанием собравшимся, что враг постоянно им угрожает и что граждане прямо с собрания могут быть призваны под военные знамена и отправлены в поход. Председатель собрания, один из военных трибунов, сопутствуемый понтификами, авгурами и жертвоприносителями, принес жертвы богам, произнес торжественный молитвы и открыл собрание обычными словами: «Да будет это собрание наше счастливо, успешно, благополучно и во благо». После этого он обратился к собравшимся с речью, в которой рассказал о тех обидах, которым римляне подвергались в прежние времена со стороны этрусков, о том, как этруски постоянно вторгались в римские владения и переманивали к себе римских союзников. «Теперь, – говорил он, – нам пришло время отомстить им. Никогда положение наше не было более благоприятным. С севера этрусков теснят кельты, с юга наступим мы, и им придется биться на 2 фронта. Нам представляется теперь возможность вести войну наступательную, а не оборонительную, и мы будем бороться не только против Вей, но и из-за обладания ими». И вслед за тем он стал перечислять те блага, который получат римские граждане после победы над вейентами, – новые земли, несметную добычу, военную славу, а главное, прочный мир, который даст возможность римским крестьянам спокойно и безопасно трудиться на их полях.
Собравшиеся безмолвно слушали речи председателя. В древние времена у римлян не было в обычае вступать на собраниях в длинные прения; они предпочитали спорить и обсуждать вопросы на случайных сходках, собиравшихся в базарные дни на форуме, а на самых собраниях по большей части говорил только один председатель; лишь иногда, когда вопрос был недостаточно ясен, к народу обращался еще какой-нибудь из заслуженных, известных сенаторов; председатель во всяком случае имел право не допускать никаких прений. В римском народном собрании не было и тени той свободы слова, которая существовала в афинском государстве, где каждый мог говорить, о чем ему угодно. Поэтому-то в Риме народное собрание находилось в руках у председателя, который всегда занимал какую-нибудь должность. Пользоваться влиянием на народ, не занимая никакой должности, только вследствие умения хорошо говорить, как это бывало в Греции, в Риме было невозможно. Поэтому же в Риме никогда не было таких безответственных руководителей народа, какими были греческие демагоги. А сам председатель, прежде чем выносить какой-нибудь вопрос на решение народного собрания, обыкновенно обращался за согласием к сенату и предлагал народу вопрос в такой форме, которую одобрил сенат. Народу оставалось или целиком отвергнуть этот вопрос, или целиком принять его без всяких возражений.
И теперь, закончив свою речь, председатель сказал: «И вот, граждане, с согласия сената я предлагаю вам решить: угодно ли вам утвердить и одобрить войну с вейентами или нет?». Это значило, что теперь уже пора приступить к голосованию. Раздалась военная команда: «По центуриям, стройся!» Огромная площадь заволновалась. Граждане разделились на группы, и каждый отошел к той центурии (роте), к которой он был приписан. Впереди всех встали 18 центурий самых богатых людей в Риме, которые должны были на войну являться на коне и потому назывались всадниками; из них 6 первых состояли из патрициев. Затем следовали 80 центурий первого класса, состоявших из граждан, обладавших полным земельным наделом – югеров в 20; это были уже крестьяне, хотя и бедные; позднее их состояние было оценено на деньги, причем в этот класс были занесены граждане, имевшие состояние не менее как на 100 000 ассов. Затем следовали крестьяне уже победнее, с земельными участками приблизительно в 15, 10 и 5 югеров; они составляли три следующих класса – 2‑й, 3‑й и 4‑й – по 20 центурий в каждом. Позади них стояли 30 центурий еще более бедных людей, у которых было только по 1/8 полного земельного надела (2–3 югера). Это был 5‑й класс. Наконец, позади всех стояли уже самые бедные люди, не имевшие никакой собственности; их звали в Риме пролетариями, и они составляли только одну центурию. Из ремесленников медники и плотники стали в рядах второго класса (из них были образованы 2 центурии); музыканты – в рядах более бедных граждан 4‑го класса, образовав также 2 центурии.
Когда граждане разделились по центуриям, то сразу бросилась в глаза разная их численность. В большом числе пришли только всадники, т. е. самые богатые люди; они были почти все в сборе. Много (хотя и значительно меньше) было граждан почти во всех центуриях первого класса; но уже в центуриях 2‑го класса было много отсутствующих, а граждан следующих классов оказалось совсем мало. Среди последних центурий были такие, в которых оказалось всего по несколько человек. Как мы уже говорили, бедным людям из-за их хозяйственных забот было трудно отлучаться из дому даже и в важных случаях. Но помимо этого у них не было и желания приходить на собрания по центуриям, так как дело обыкновенно решалось одними центуриями первого класса (их было большинство – 98 из 193), и другим центуриям не приходилось обыкновенно даже и участвовать в голосованиях. Различались между собой центурии по численности еще и потому, что в каждом классе одна половина центурий состояла из людей пожилых (от 45 до 60 лет), а другая половина – из молодых (от 17 до 45 лет). Конечно, число людей старших было меньше, чем младших, потому что вообще людей после 45 лет меньше, чем до этого возраста.
Но вот началось голосование. Оно происходило тоже в нескольких местах. Выстроившиеся по центуриям граждане через узкие мостки шли в огороженное плетнем место (ovile, saepta); при входе в него стояли контролеры, которые опрашивали каждого голосующего о его мнении, объявлять ли войну вейентам или нет, и отмечали на особой таблице точкой, за что он подает голос – за войну или против. Голосование таким образом происходило открыто, и мнение каждого становилось известно всем
