Заметным событием в жизни общества был выход в 1909 г. сборника «Вехи», где в статьях религиозных философов, правоведов, литературоведов, большинство которых прошло через увлечение марксизмом, была дана жесткая переоценка взглядов на интеллигенцию. Булгаков писал: «Нет интеллигенции более атеистической, чем нынешняя русская… Некоторая образованность, просвещенность есть в глазах нашей интеллигенции синоним религиозного индифферентизма». Богоборчеству этой интеллигенции Булгаков противопоставил смирение русских святых и подвижников. Гершензон отмечал оторванность интеллигенции от народа: «Мы сонмище больных, изолированных в родной стране – вот что такое русская интеллигенция… Каковы мы есть, нам не только нельзя даже мечтать о слиянии с народом – бояться мы его должны, пуще всех казней власти, и благословлять эту власть, которая своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной». Одному из составителей и авторов сборника Струве сочувственное письмо написал архиепископ Антоний Волынский: «Мы не знаем, чем больше восхищаться: научностью ли, разумностью ли ваших доводов или примиренным любящим голосом вашего обращения к инакомыслящим, или вашею верою в силу человеческой совести даже у тех, кто ее отрицает в теории, и на практике, или, наконец, вашей суворовской храбростью, вашим восторженным мужеством, с которым вы, подобно уверовавшему Савлу, обращаетесь к своим собратьям по былому ложному увлечению». Идеи веховцев получили распространение среди учащейся молодежи.
Теперь после короткого отступления в область религиозной философии пора вернуться к делам государства и Церкви в первые годы XX в. Трагическим событием для страны стало убийство в 1911 г. Столыпина эсером и агентом охранки Богровым. Убийство произошло на глазах у Николая II в киевском оперном театре во время спектакля «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). Найти достойную замену этому замечательному политику и сильной личности уже не удалось. Тем не менее три года после убийства Столыпина прошли сравнительно спокойно, хотя брожения в разных слоях общества продолжались. Эти брожения затронули и Церковь, особенно после издания указа 1905 г. о свободе вероисповеданий и последующего за ним манифеста. Речь, прежде всего, идет о так называемом обновленческом движении, в котором принимали участие как церковнослужители, так и светские люди, близкие к Церкви; они считали, что Русская православная Церковь давно и остро нуждается во внутреннем переустройстве. Это движение организовали искренне верующие люди, и оно не имеет ничего общего, кроме названия, с обновленческой Церковью, которая была создана при поддержке большевистских властей после революции 1917 г. Обновленческое движение, громко заявившее о себе после январских событий 1905 г., было предметом обсуждения в обществе на протяжении всего XIX в. Еще в 1868 г. молодой Ключевский писал в своем дневнике: «В православном обществе есть класс людей, занимающих странное положение относительно Церкви. Эти люди – истые дети своей Церкви. От нее научились они проводить строгое различие между словом Божиим, Откровенной Истиной, спасшей мир, и теми формами и формулами, в которые облекла ее человеческая мудрость или человеческое творчество, чтобы приблизить ее к людскому разумению, сделать из нее узел и основу человеческого общества. Они привыкли помнить, что слово Божие вечно и неизменно, а те формы и формулы проникнуты духом места и времени… В глазах этих людей церковная жизнь и формулы церковного вероучения стали бессмысленными, по преданию, по привычке установившимся переворачиванием великого содержания, завернутого в износившуюся оболочку, ленивым повторением изо дня в день раз затвержденных азов из религиозной азбуки без движения вперед. Им смутно чувствуется что-то кощунственное в этой неподвижной правильности церковного порядка, и настоятельная необходимость обновления сознается яснее и яснее». С осени 1905 г. в печати стали появляться статьи о необходимости обновления Церкви, составленные 32 петербургскими священниками. Был организован союз ревнителей церковного обновления. Филиалы петербургского союза возникли в Москве, Харькове и других крупных городах России. Накануне выборов в I Думу союз опубликовал пространную записку, в которой, в частности, призывал всех граждан «поддерживать в народе веру в лучшее будущее, требуя от него оставить всякое насилие и идти путем мира, доброго согласия, взаимной уступчивости и уважения друг к другу». Достаточно многочисленным было возникшее в то же время движение так называемых свободных, или внецерковных христиан, а также христианских социалистов. В число свободных христиан входили толстовцы и их идейные противники, организовавшие «Христианское братство борьбы». Профессор Петербургской духовной академии архимандрит Михаил, тоже не признававший толстовского непротивления злу насилием, писал: «Разрушь злую заповедь терпения, потому что эта антихристова заповедь есть дважды душегубство: по отношению к тем, кто слишком терпелив, потому что их души сгибаются вместе с их согнутыми шеями, и по отношению к тем, чье зло терпят, т. к. им безнаказно позволяют быть убийцами и хищниками». Против свободы вероисповеданий и связанных с ней шатаний внутри Церкви резко выступали многие иерархи и особенно пользующийся при дворе большим влиянием Победоносцев, которому в течение четверти века удавалось сдерживать царей от издания соответствующего указа. Он считал не без основания, как показало будущее, что указ о веротерпимости опасен не только для самой Церкви, он способен расшатать не слишком устойчивое здание самодержавного государства. Но стоило Победоносцеву в качестве обер-прокурора уйти от дел, как указ о веротерпимости сразу же был подписан. Император в очередной раз отклонил просьбу Церкви о созыве поместного собора, поскольку большинство священнослужителей были намерены прекратить синодальный период и восстановить в России патриаршество, к чему Николай II не был готов. Этот собор удалось созвать лишь в 1917 г. после падения самодержавия. Вместо собора правительство и Синод решили организовать несколько церковных съездов с узкой тематикой, которые не обладали правом решать кардинальные проблемы Церкви.
О тебе радуемся (деталь). Московская школа.
Мастерская Дионисия. Начало XVI в.
Летом 1909 г. в Троице-Сергиевой лавре открылся монашеский съезд. Один из главных вопросов съезда касался развития монастырского старчества. В старчестве Церковь видела мощное средство оздоровления и укрепления монастырской жизни, воспитания нового поколения иноков и, что, по-видимому, было основным, поднятия авторитета монастырей и превращения их в религиозные центры Православия в стране. Как было написано в заключительном документе, «забота об этом деле должна быть первейшею заботою как настоятелей, так и старшей братии и самих епископов». Кроме того, съезд принял решение о повсеместном введении в монастырях общежительного строя. В одном из пунктов программы съезда отмечалось, что «больным местом в монастырской жизни является вопрос о том, что делать с теми иноками, которые изменили своим обетам, живут зазорно, монастырской дисциплине подчиняются лишь настолько, чтобы иметь возможность пользоваться кельей и столом бесплатно». По этому поводу Синод предложил способ упрощения процедуры снятия монашеского сана. Для поднятия образовательного уровня монахов было решено увеличить число специальных курсов для послушников.
О тебе радуемся (деталь). Московская школа.
Мастерская Дионисия. Начало XVI в.
В 1910 г. в печати впервые промелькнуло имя «старца» Григория Распутина. Это была воистину дьявольская личность; он сыграл роковую роль в жизни предреволюционной России, обладая огромным влиянием на императорскую семью, особенно на императрицу, поскольку успешно лечил больного гемофилией наследника-цесаревича Алексея.
Распутин назначал и снимал министров, устраивал во дворце оргии с участием высокопоставленных дам двора и всеми своими поступками серьезно компрометировал в глазах общества государственную власть и императорскую семью. Григорий обладал мощной гипнотической способностью влиять на людей, был по нынешней терминологии экстрасенсом самого высокого уровня. Родом Распутин был из крестьян Тобольской губернии, а погиб от пуль заговорщиков в самом конце 1916 г.
Богатым на события оказался 1913 г., последний предвоенный год. Осенью этого года в киевском суде рассматривали дело Бейлиса, всколыхнувшее массы людей в России и за границей. Весной 1911 г. в Киеве было найдено тело двенадцатилетнего мальчика Андрея Ющинского, обезображенное и со множеством ножевых ран. Определенные круги пустили слух, что мальчик убит евреями в ритуальных целях – его кровь якобы использовали для приготовления мацы к еврейской Пасхе. Это был дикий отголосок распространенных в средневековой Европе процессов, связанных с так называемыми «кровавыми наветами». Хотя полицейские указывали на некую воровскую шайку, совершившую это убийство, прокурор судебной палаты старался оправдать версию о ритуальном убийстве, совершенном служащим кирпичного завода Менделем Бейлисом. Правые газеты, такие как «Новое Время», поддерживали прокурора. Несмотря на давление со стороны правых союзов и правой прессы, суд вынес Бейлису оправдательный приговор. Это было торжество русского правосудия, продемонстрировавшего свою независимость и высокий профессионализм.
