Однако для эффективного контроля над ней акта 1773 г. оказалось недостаточно: и в Калькутте, и в Лондоне чиновники, директора и акционеры Компании блокировали попытки правительства лишить ее политической самостоятельности. Одну из ключевых ролей здесь сыграл Уоррен Хейстингс (1732–1818), первый генерал-губернатор Бенгалии (1773–1785), который, с одной стороны, многое сделал для упрочения завоеваний Клайва, а с другой — отчаянно сопротивлялся попыткам империи подчинить Компанию.
Уоррен Хейстингс — одна из ключевых, самых противоречивых и интересных фигур истории Британской Индии. Если Р. Клайв со шпагой в руке добыл Бенгалию для империи, то именно Хейстингс впервые посадил там чиновников Ост-Индской компании на сбор налогов и заложил основы знаменитой Индийской гражданской службы. Находясь у власти в Калькутте в самый опасный период для Компании как державы, Хейстингс подкупом и военными экспедициями в начале 80-х годов XVIII в. сумел развалить единственную в истории Индии коалицию всех крупнейших княжеств, которая реально грозила сбросить британцев в море. При этом Хейстингсу постоянно мешали его коллеги — три назначенных парламентом советника, через которых премьер-министр Норт рассчитывал контролировать Компанию и которые занимались исключительно сбором на Хейстингса компромата, взвалив на него всю административную работу. Однако генерал-губернатору удалось переиграть их: так и не добившись его отставки, два советника умерли, а третьего он ранил на дуэли и тот вернулся в Лондон.
Хейстингс был жестким администратором, и его методы по выведению Компании из кризиса не были безупречными с моральной точки зрения (чем позднее воспользовались его противники во время парламентского суда над ним, хотя и неудавшегося). Например, он вымогал средства у ряда представителей индийской знати и повесил раджу Нанда Кумара, заткнув рот группе недовольных его мерами бенгальцев.
Вместе с тем Хейстингс уважал культуру Индии и покровительствовал первым британским индологам. Сам он бегло говорил на фарси и урду, ведя переговоры с правителем княжества Авадх с глазу на глаз. Интересом к жизни и культуре индийцев Хейстингс и многие его сослуживцы выгодно отличались от британцев более позднего, викторианского, общества, которые смотрели на «туземцев» уже исключительно сверху вниз.
Неудивительно, что оценки Хейстингса в историографии сильно разнятся. Если британский историк Р. Мьюир назвал его самым великим англичанином XVIII в., то для советского историка Е.В. Тарле Хейстингс остался «законченным палачом по натуре».
И.Й. Цоффани. Уоррен Хейстингс. 1783–1784 гг.
Дальнейшее наступление на Ост-Индскую компанию правительство было вынуждено приостановить из-за драматических событий по другую сторону Атлантики.
К 70-м годам XVIII в. назрел системный кризис первой Британской империи. Меркантилистская система привела к широкому распространению контрабанды в колониях Северной Америки. В 1763 г. британцы подсчитали, что 90 % потребляемых там чая, вина, фруктов, сахара и патоки ввозятся нелегально, лишая доходов королевскую таможню и купцов метрополии. Когда с аннексией Новой Франции британцы устранили внешнюю угрозу своим континентальным колониям, они почувствовали себя здесь увереннее и решили покончить с нарушениями. К тому же в Великобритании крепло мнение, что американские колонисты обязаны вносить вклад в оборону империи, благами которой пользуются. Поиски средств в самой Америке на содержание административного аппарата и имперских гарнизонов, а также попытки метрополии пресечь контрабанду стали катализатором американской революции. Не случайно три четверти из подписавших в 1776 г. Декларацию независимости 56 членов Континентального конгресса нажили состояния именно на торговле и контрабанде. Американская революция была подспудно зревшей реакцией колоний на меркантилистский характер первой империи.
Как пишет британский историк Н. Фергюсон, парадокс этой революции заключался в том, что восставшие колонисты были в то время самыми зажиточными жителями не только Британской империи, но и всего мира. Обитатели Новой Англии имели большие по размерам фермы, семьи и лучшее образование, чем жители метрополии. Если средний британец в начале 60-х годов платил налоги в размере 26 шиллингов в год, то средний житель Массачусетса — всего 1 шиллинг.
Американскую революцию вызвали не высокие налоги (их не было) и даже не отсутствие представительства (колонисты были представлены в своих ассамблеях), а попытки метрополии ослабить позиции колониальной элиты. Долгое время эта элита выступала посредником между Лондоном и американским населением, но ее господствующее положение не было узаконено статутами или хартиями, а держалось на прецеденте и взаимопонимании сторон. Именно положение колониальной элиты в первую очередь поставили под угрозу меры правительства, принятые после 1763 г.
Великобритания после Семилетней войны по сути стала угрожать из Канады своим тринадцати колониям так же, как прежде угрожала им Франция. Имеется в виду Квебекский акт 1774 г.: все земли западнее Аллеганских гор парламент присоединил к Канаде, поставив заслон дальнейшей колонизации Северной Америки с востока. В литературе иногда утверждают, что принятием Квебекского акта Великобритания потеряла Америку, зато сохранила Канаду. В самом деле, согласно тому же акту британцы отменили в Квебеке оккупационный режим, восстановили французское гражданское право и сбор десятины в пользу католической церкви. Во многом это обеспечило им лояльность франкоканадцев во время американской Войны за независимость.
Образованию США посвящен специальный раздел настоящего тома, поэтому здесь имеет смысл остановиться только на дискуссии о причинах победы американских патриотов.
В британской имперской историографии решающим фактором называли вступление в войну Франции (1778) и Испании (1779) в самый неподходящий для Великобритании момент и неудовлетворительное состояние британского флота. После Семилетней войны британцы действительно несколько расслабились и «почили на лаврах». В 1778 г. объединенный флот Франции и Испании по численности линейных кораблей превосходил британский (149 против 104).
Война с Францией и Испанией одновременно с войной в Америке действительно привела к максимальному напряжению сил англичан, и на несколько лет они — единственный раз за весь период XVIII–XIX вв. — утратили господство на морях. Эта война стала третьим этапом «второй Столетней войны» — самым успешным для французов. Воспользовавшись распыленностью британских сил, они отвоевали Сенегал, а испанцы — Минорку. И все же благодаря победам адмирала Дж. Родни Великобритания восстановила морское владычество.
Американские историки объясняют победу патриотов прежде всего тем, что против захватчиков поднялось все население колоний, британская армия не была подготовлена к партизанской тактике, а ее командование было некомпетентно и коррумпировано. Так же считали Ф. Энгельс и многие советские историки-американисты.
Эту точку зрения недавно оспорили британские историки М. Бэйджент и Р. Ли. По их мнению, причины поражения Великобритании носили вовсе не военный характер. Даже капитуляция генерала Ч. Корнуоллиса под Йорктауном в 1781 г. не подорвала сил Великобритании, там сдалась лишь малая часть ее войск в Америке. Доля лоялистов (сторонников метрополии) в колониях была значительной (до 38 % населения). Вопреки распространенному мнению большая часть военной кампании не включала партизанских действий, но и в этих условиях партизанской войны английские войска были способны бить колонистов их собственными методами, так как освоили их еще в 40-е годы XVIII в.
Несправедливо и обвинение британского командования в некомпетентности. Генералы У. Хоу, Г. Клинтон и Ч. Корнуоллис выиграли больше сражений с американцами, чем проиграли, причем их победы были значительнее американских. Другое дело, что они проявляли странную медлительность и бездеятельность, которую не могут объяснить историки.
Как настаивают М. Бэйджент и Р. Ли, причина поражения кроется в том, что в британском обществе война с собственными колониями была абсолютно непопулярной, как позднее вьетнамская война в обществе американском. За войну стояли только сам король, часть аристократии-тори, англиканская церковь и адвокатура. Большинство жителей метрополии воспринимало войну в Америке как гражданскую. Не случайно правительству пришлось нанимать солдат в немецких княжествах, а многие офицеры вышли в отставку. Командующие сражались с явной неохотой и открыто выражали недовольство приказами Лондона. Британцы считали, что их натравливают по сути на соотечественников, с которыми их связывают общие язык, история, традиции, взгляды, а нередко и родственные узы (еще одним фактором было общее членство в масонских ложах, что нередко недооценивают исследователи).
