В эти дни по стране прокатилась очередная волна смуты и грабежей, были случаи убийства сельских священников. По предложению харьковского архиепископа Антония Храповицкого собор обратился к народу с воззванием: «Опомнитесь, православные христиане! Гнев Божий уже открылся над страной нашей, его меч занесен над нашим народом: война, разорение и голод угнетают жителей городов и сел. Поспешите принести покаяние в наших грехах, в нашем нерадении, развращении и в тех позорных грабежах, которыми осквернена священная земля русская в настоящем году».
В дни, когда собор выбирал патриарха, революционные события переместились из Петрограда в Москву. Верные Временному правительству офицеры, казаки и студенты защищали Кремль; остальной город находился в руках красных войск. Собор направил делегацию для переговоров с военно-революционным комитетом, но эта попытка остановить братоубийственную войну закончилась безрезультатно.
Церковь Ильи Пророка. 1647–1650 гг. Ярославль
Своих убитых большевики хоронили у кремлевской стены под революционные песни, без христианской службы. В Москве говорили, что у Кремля по ночам слышны стоны лишенных церковного отпевания душ. Собор обратился к народу с воззванием: «Люди, забывшие Бога, как голодные волки бросаются друг на друга. Русские пушки, поражая святыни кремлевские, ранили народные сердца, горящие православною верою. Но никакое земное царство не может держаться на безбожии – оно неизбежно гибнет от внутренней распри и партийных раздоров. На наших глазах совершается праведный суд Божий над народом, утратившим святыню».
А тем временем поместный собор выбирал патриарха. 30 октября был проведен первый тур тайного голосования, в результате которого подавляющее число голосов получил харьковский архиепископ Антоний. На следующий день был сделан окончательный выбор из первых трех кандидатов; в результате патриархом избрали московского митрополита Тихона. По этому случаю в храмах Москвы весь день звонили колокола. Посреди кровавой междоусобицы и раздора православные христиане праздновали церковное торжество. На соборе было решено, что Священный Синод должен состоять из патриарха как председателя и 12 членов. 9 декабря закончилась первая сессия поместного собора Русской православной Церкви.
Вторая сессия поместного собора открылась 20 января 1918 г. Из-за войны и смуты не все члены собора смогли приехать в Москву к началу заседаний, но открыть сессию решено было вовремя.
В ответ на аресты, пытки и казни служителей Церкви собор своим постановлением решил поминать при богослужениях новых мучеников. Разорение церквей и конфискация церковного имущества шли полным ходом; в январе в Петрограде были конфискованы помещения Святейшего синода. Важной темой второй сессии было устройство епархиального управления; собор принял новый «Приходский устав» – главной своей целью он поставил сплочение прихожан вокруг Церкви в это трудное время. Собор утвердил постановление, касающееся расторжения брака гражданской властью, что тогда стало распространенным явлением: «Брак, освященный Церковью, не может быть расторгнут гражданской властью. Такое расторжение Церковь не признает действительным. Совершающие расторжение церковного брака простым заявлением у светской власти повинны в поругании таинства брака». В связи с этим было принято «Определение о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью». 20 апреля решено было закончить вторую сессию поместного собора; третья сессия открылась 2 июля 1918 г. Здание Московской духовной семинарии, в которой предполагалось продолжить работу собора, за три дня до открытия сессии было занято комендантом Кремля на основании ордера, выданного ВЦИК’ом. Заседания было решено проводить в частных помещениях. Собор вынес определение о признании недействительным лишения сана священнослужителей по мотивам политического характера. Были приняты также следующие определения: «О монастырях и монашествующих», «О привлечении женщин к участию в церковном служении» и «О временном высшем управлении православной Церковью на Украине». Последнее определение утверждало автономный статус украинской Церкви, однако предполагало для нее обязательное выполнение решений всероссийских церковных соборов и указаний патриарха. Заседания третьей сессии были прерваны конфискацией всех помещений, где они проходили или могли бы проходить. Очередной поместный собор постановили созвать весной 1921 г. Для Русской православной Церкви началась полоса кровавых преследований, каких еще не знала история христианства в России.
Часть III. Православие в современном мире
Глава V. Русская православная Церковь после октябрьского переворота 1917 г
От октябрьских событий до Великой Отечественной войны
В декабре 1917 г. большевистская власть опубликовала проект декрета об отделении Церкви от государства. Петроградский митрополит Вениамин обратился по этому поводу в Совнарком с заявлением, в котором предупреждал, что «осуществление этого проекта угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу… Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта об отобрании церковного достояния». В ответ на это в Александро-Невскую лавру прибыл отряд матросов с распоряжением о конфискации церковного имущества. Священников, противящихся выполнению приказа, арестовали вместе с митрополитом Вениамином. Патриарх издал послание, в котором предал анафеме участников кровавых расправ, поднявших руки на служителей Божиих и на церковные святыни. На следующий день был обнародован «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», который не только разрывал многовековые связи русского государства с Церковью, но знаменовал начало периода юридически оправданного гонения на религию; декрет под угрозой уголовной ответственности запрещал воспитание детей в школах в религиозном духе. В декрете говорилось: «Никакие церкви и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют, разве что по особым постановлениям государственной власти.
Главы собора Двенадцати апостолов.
1653–1656 гг.
Имущество существующих в России церквей и религиозных обществ объявляется народным достоянием». Таким образом, в советской России отделение Церкви от государства отнюдь не означало, что государство собирается занять по отношению к Церкви нейтральное положение. Стоявшие у власти большевики объявили всякой религии непримиримую борьбу. В программе коммунистической партии было четко прописано, что «партия стремится к полному разрушению религиозной пропаганды, содействуя освобождению трудящихся масс от религиозных предрассудков и организуя широкую научно-просветительскую и антирелигиозную пропаганду», а «Красная газета» спрашивала своих читателей: «Можем ли мы остановиться на простом разделении Церкви и государства?» – и отвечала: «Нет, не можем! Наша задача бороться с религией. В школе, в клубе, в обществе – всюду мы обязаны противополагать мистицизму и чертовщине научный материализм. Мы должны ввести в борьбу политический элемент – религия и Церковь связаны для нас с буржуазией, и рабочий класс, восстав против буржуазии, должен энергично бороться с орудиями своего порабощения». В ответ на эту антирелигиозную вакханалию поместный собор выработал особое «Определение о правовом положении Церкви в государстве», несколько основных пунктов которого следует здесь привести:
«1. Православная российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в российском государстве первенствующее среди других исповеданий положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как величайшей исторической силе, созидавшей государство российское.
2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти.
3. Постановления и указания, издаваемые для себя православной Церковью, равно как и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы.
4. Государственные Законы, касающиеся православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью…
22. Имущество, принадлежащее установлениям православной Церкви, не подлежит конфискации».
В марте депутация собора вручила в Кремле наркому юстиции декларацию собора по поводу злополучного декрета правительства, в которой утверждалось, что «религиозное успокоение 100 миллионов православного русского населения, необходимое для государственного блага, может быть достигнуто не иначе как отменой всех распоряжений, посягающих на жизнь и свободу народной веры». Однако все эти глубоко продуманные церковные определения у власть имущих вызывали одну реакцию – раздражение и злобу. Можно здесь вспомнить пророческие слова Вл. Соловьева, утверждавшего в книге «Россия и Вселенская Церковь», вышедшей в конце XIX в., что в результате революционного переворота «свободный и властный индивид роковым образом окажется рабом и беззащитной жертвой государства или «нации», т. е. шайки темных личностей, вынесенных революционным водоворотом на поверхность общественной жизни и освирепевших от сознания своего внутреннего ничтожества».
