Весной 1922 г. в Петрограде начался процесс над большой группой священнослужителей и близких к Церкви мирян. Главным обвиняемым был митрополит петроградский и гдовский Вениамин – второе лицо в иерархии Русской православной Церкви; патриарх Тихон предполагал сделать Вениамина своим заместителем в случае своего ареста. Огромная толпа верующих, собравшаяся возле дома Дворянского собрания, где проходил суд, требовала немедленного освобождения любимого пастыря и забросала камнями обвинителя Введенского, главу раскольничьей обновленческой церкви. Формулировка обвинения впоследствии многократно использовалась на советских судебных процессах и звучала так: подсудимые «состояли в сговоре со всемирной буржуазией и контрреволюционной русской эмиграцией», кроме того, они обвинялись в подстрекательстве верующих против властей и распространении опубликованного в газетах обращения митрополита Вениамина в Помгол. В своем последнем слове владыка Вениамин сказал: «Я старался по мере сил быть только пастырем душ человеческих. И теперь, стоя перед судом, я спокойно дожидаюсь его приговора, каков бы он ни был, помня слова апостола: “Берегитесь, чтобы вам не пострадать как злодеям, а если кто из вас пострадает как христианин, то благодарите за это Бога”».
(Шет 4:15–16). Остальная часть речи Вениамина была в основном посвящена защите остальных обвиняемых. На вопрос председателя, почему он говорит о других и ничего о себе, преподобный ответил: «Что я могу вам сказать о себе еще? Разве лишь одно: я не знаю, что вы мне объявите в приговоре – жизнь или смерть, – но что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу: “Слава Тебе, Господи Боже, за все!”» По приговору трибунала часть подсудимых была приговорена к расстрелу, остальные – к длительным срокам заключения. Суд потребовал также привлечь к уголовной ответственности патриарха. Одновременно обновленческое высшее церковное управление (ВЦУ) вынесло свой приговор, беспрецедентный по своей наглости, в котором, в частности, говорилось: «Бывшего петроградского митрополита Вениамина, изобличенного в измене своему архипастырскому долгу, лишить священного сана и монашества».
В том же 1922 г. были арестованы и отправлены в тюрьмы и ссылку около половины всех епископов – все те, кто отказался признать поддерживаемое советским правительством ВЦУ. Следует подробно рассказать об этой и других обновленческих организациях. Чтобы отстранить православную Церковь от политической жизни страны, Троцкий предложил спровоцировать церковный раскол, арестовать патриарха Тихона и содействовать назначению на высшие посты в ВЦУ беспринципных и послушных власти обновленческих деятелей типа Введенского. Незадолго до этого большевистская власть поддержала раскольническую деятельность украинских обновленцев, собравших осенью 1921 г. всеукраинский православный собор в Киеве с тем, чтобы провозгласить автокефалию украинской Церкви. Однако оказалось, что подавляющее большинство делегатов было против отделения от московского патриархата. Тогда сторонники независимости самовольно объявили об учреждении автокефалии. «Митрополитом киевским и всея Украины» был провозглашен лишенный сана бывший протоирей Липковский. Этот беззаконный акт был осужден не только Русской Церковью, но и всем православным миром. Настолько же неэффективной была попытка властей учинить раскол в православной Церкви с помощью обновленческого движения в России. Ловкие церковные деятели, действовавшие по указке из Кремля, создали в 1922 г. «группу прогрессивного духовенства и мирян», в руководство которой вошли священники Введенский, Калиновский, Красницкий и Белков, а также псаломщик Стадник. Они посетили в Донском монастыре находившегося тогда под следствием патриарха Тихона и попытались уговорить его снять с себя, хотя бы временно, полномочия главы Церкви. Когда патриарх отказался, раскольники обманом завладели церковными делами якобы для передачи их митрополиту Агафангелу, которого Тихон после ареста Вениамина прочил себе в заместители. Однако эти бумаги обманщики не собирались кому-либо передавать, тем более что сам Агафангел в то время также находился под следствием. Затем на совете многочисленных церковных групп обновленческого толка было принято решение созвать поместный собор для проведения реформ в Русской православной Церкви. Лидеры радикальной церковной группы «Живая церковь», называвшие свою деятельность «церковно-революционной», предлагали отстранить от руководства Церковью епископов-монахов, ликвидировать монастыри и коренным образом реорганизовать саму Церковь и ее управление. Несмотря на поддержку властей, созвать собор обновленцам удалось только весной 1923 г. Согласно утвержденному ВЦУ «Положению» собор должен был «пересмотреть все стороны жизни православной Церкви: веро-и нравоучение, богослужение, церковное управление с целью устранить те наслоения, которые были внесены в церковную жизнь периодом подчинения и союза Церкви с капиталистическим государством».
Однако даже обновленцы не были готовы к столь кардинальным преобразованиям, поэтому собор смог принять лишь незначительные изменения, такие как разрешение второбрачия; о реформе календаря, т. е. о переходе на новый стиль летоисчисления; постановил закрыть городские монастыри. Собор также признал автокефалию украинской Церкви и осудил духовную эмиграцию, отлучив от Церкви участников Карловацкого собора, учредивших в 1921 г. Русскую православную Церковь за границей. Ни один из предложенных проектов существенных реформ Церкви не получил соборной поддержки. Собор большинством голосов принял постановление «О православной Церкви, социальной революции, советской власти и патриархе Тихоне». В постановлении была одобрена революция и осужден капитализм как антихристианское состояние общества, была отменена анафема в адрес большевистской власти, исходившая от Тихона, а он сам был изобличен в контрреволюционной деятельности. Однако даже эти минимальные изменения, принятые собором, вызвали отпор со стороны большинства священнослужителей и мирян, усмотревших в них «порчу русского Православия и измену вере отцов». Летом 1923 г. должен был быть объявлен приговор патриарху Тихону, обвиненному в 1922 г. на московском «процессе 54» в отказе помогать голодающим и в сочувствии контрреволюционному движению во время гражданской войны. Одиннадцать обвиняемых на этом процессе были приговорены к расстрелу; такой же приговор ожидал патриарха. 16 июня 1923 г. Тихон обратился в Верховный суд РСФСР со следующим заявлением: «Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я был настроен враждебно к советской власти, причем враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 г., анафематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 г. Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в своих поступках против государственного строя и прошу верховный суд изменить мне меру пресечения, т. е. освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю верховному суду, что я отныне не враг советской власти». Тем, кто осуждал патриарха, подписавшего подобное заявление, он смиренно отвечал: «Пусть погибнет имя мое в истории, только бы Церкви была польза», и добавлял, что с радостью принял бы мученическую смерть, но судьба остающейся Русской православной Церкви лежит на его ответственности. Жить патриарху Тихону разрешили в Донском монастыре, откуда он обратился с посланием ко всем верующим православным государства, где, в частности, говорил: «Ныне, выйдя из стен заключения и ознакомившись подробно с положением церковных дел, мы снова восприемлем первосвятительские полномочия, временно переданные нами заместителю нашему митрополиту Агафангену, но им, по независящим обязательствам, не использованные, и приступаем к исполнению своих пастырских обязанностей, усердно моля Владыку Церкви, Господа нашего Иисуса Христа, да подаст нам силы и разумение к устроению Церкви Своей и к водворению в ней духа любви, мира и смирения». Вскоре после смерти Ленина, в марте 1924 г., президиум ВЦИК принял постановление о прекращении дела патриарха Тихона и его сподвижников. Патриарх обратился с официальным письмом к Калинину, в котором ходатайствовал о легализации Священного Синода и епархиальных управлений на местах, но ответа на прошение не последовало. Ужасное несчастье обрушилось на патриарха в декабре 1924 г. – во время очередного покушения на жизнь первосвятителя был убит самый близкий ему человек, келейник Полозов. После этого здоровье патриарха, и без того слабое, заметно ухудшилось – он стал подвержен обморокам, участились приступы грудной жабы. Выполнять функции патриарха Тихону власти старались не давать. «Лучше сидеть в тюрьме, – сетовал он по этому поводу, – я ведь только считаюсь на свободе, а делать не могу ничего. Посылаю архиерея на юг, а он попадает на север, посылаю на запад, а его привозят на восток». Эти слова означают, что до своих епархий архиереи часто не добирались – их отправляли в северные и восточные лагеря и ссылки. Патриарх Тихон скончался весной 1925 г. в частной лечебнице Бакуниных, как говорится в медицинском заключении, от приступа грудной жабы. Похороны первосвятителя происходили в Вербное воскресение в Донском монастыре при огромном скоплении народа; объединенные хоры Чеснокова и Астафьева пели «Со святыми упокой», звонили колокола всех московских церквей.
