Почему так получилось? Ответ простой — первый приказ о наступлении бригадами и отдельными полками был получен к концу дня 11 июля, а затем соединения армии держали на исходных позициях, постоянно откладывая время начала контрнаступления. Ясно, что должной разведки местности и сил противника соединениями и частями армии произведено не было. Что еще хуже — из-за событий 10–11 июля артиллерийская разведка практически отсутствовала, не было создано артиллерийских наблюдательных пунктов в боевых порядках танковых и мотострелковых соединений, как к началу, так и в первые часы боя.
А ведь группировка (артиллерии) была немаленькая и обладала при грамотном использовании большими потенциальными возможностями. Как уже говорилось, к началу наступления артиллерия армии была усилена фронтом «следующим составом»:
а) 1529-м самоходно-артиллерийским полком, в котором имелось 11 самоходок СУ-152;
б) группой артиллерии дальнего действия, структурно состоящей из 522-го гаубичного полка большой мощности (12 203-мм орудий), 148-го гаубичного артполка (18 152-мм гаубиц), 148-го пушечного артиллерийского полка (18 122-мм орудий) и 93-го пушечного артполка (также 18 122-мм орудий);
в) фронтовой группой гвардейских минометных частей, состоящей из 16-го и 80-го гвардейских минометных полков (по 24 установки М-13 в каждом) и дополнительно усиленной 76-м гвардейским минометным полком от 5-й гвардейской танковой армии, 409-м отдельным гвардейским минометным дивизионом из 5-го мехкорпуса и 307-м отдельным гвардейским минометным дивизионом из 2-го танкового корпуса.
Также достаточно много артиллерийских частей имелось в боевых порядках наступательной группировки 5-й гвардейской танковой армии. Перед началом атаки распределение сил и средств было решено произвести следующим образом:
а) 18 тк — 271 мп, 108 иптап, 1446 сап;
б) 29 тк —1502 иптап, 269 мп, 307 огмд (после общей артподготовки выдвигался в боевые порядки корпуса), 1698 сап;
в) 2 тк — 273 мп, 1500 иптап, 755 иптад, 1695 сап;
г) 2 гв. тк — 285 мп, 104 иптап, 447 омп, 409 огмд (после общей артподготовки выдвигался в боевые порядки корпуса);
д) 5 гв. мк — 689 иптап РГК, 522 гап РГК, 76 гв. мп, 1529 сап, 148 гап РГК, 27-я пушечная бригада, 80 гв. мп, 16 гв. мп, 6-я и 26-я зенитно-артиллерийские дивизии (522, 148, 76, 80, 16-й полки, а также 27-я пушечная бригада поступали в распоряжение командира 5 мк после общей артподготовки);
е) 36-й гвардейский танковый полк прорыва, оснащенный «Черчиллями» с 57-мм пушками, дополнительно получал 292 мп и 1000 иптап.
Плотность артиллерии в наших наступательных группировках перед началом сражения (данные на 12 июля 1943 года) приведены в следующей таблице[61].
Структура наступающей боевой группы Противотанковой артиллерии на км фронта Орудий и минометов на км фронта Всего орудий и минометов 18 тк, 1000 иптап, 292 мп, 36 гв. тп 25,7 57 171 29 тк, 108 иптап, 271 мп, 1446 сап, 578 гап, 1529 сап 14,4 43,1 194 2 тк, 1502 иптап, 269 мп 10,6 28,4 142 2 гв. тк, 1500 иптап, 273 мп — — 142 передовой отряд генерал-майора Труфанова 7,1 4,6 48
Интересно отметить, что планируемое закрепление артчастей за корпусами и боевыми группировками, притом в один день — 12 июля, по различным документам совпадает лишь фрагментарно, хотя приводимые данные основаны на материалах отчетов 5-й гвардейской танковой армии и корпусов, ее составляющих. Ответ нашелся не сразу, но он есть!
А дело в том, что фронтовая группа артиллерии дальнего действия на время операции не была подчинена командующему артиллерией 5-й гвардейской танковой армии и действовала автономно. Не имелось даже прямой связи между ними — командующий артиллерией 5 ТА (не имевший своей радиостанции) связывался с группировкой АДД с помощью радиостанции фронтовой группы гвардейских минометных частей. Таким образом, после начальной артподготовки части группы АДД вопреки составленному плану не усилили наступательные группировки 5-й танковой армии. Распределение артиллерии пришлось срочно перетасовывать, исходя из имеющихся сил и средств. Без связи группа АДД не могла даже поддерживать артогнем продвижение наших войск, которые под бомбежками авиации врага, вступая во встречные бои с танками противника, стали продвигаться вперед. На следующий день ошибка была исправлена (группу АДД подчинили командующему артиллерии 5 ТА. — Примеч. авт.), но наступление уже выдохлось[62].
Получается, что эффективной поддержки артиллерии и авиации 5-я гвардейская танковая армия не заимела. К тому же наша авиация утром 12 июля из-за плохих погодных условий не действовала (германская авиация, согласно нашим же отчетам, стала действовать фактически с утра. — Примеч. авт.). Оставалось надеяться на внезапность удара и массированный ввод в бой большой танковой группировки. Командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал П. А. Ротмистров так писал о начале боя, ставшего впоследствии героизированной легендой:
«Наконец грянули залпы армейской артиллерийской группы. Ударили артиллерийские батареи непосредственной поддержки танков. Артиллерия вела огонь в основном по площадям — предполагаемым районам скоплений танков врага и огневым позициям его артиллерии. У нас не было времени для того, чтобы точно установить, где расположены вражеские батареи и сосредоточены танки, поэтому определить эффективность артиллерийского огня не представлялось возможным.
Еще не умолк огневой шквал нашей артиллерии, как раздались залпы полков гвардейских минометов. Это начало атаки, которую продублировала моя радиостанция. „Сталь“, „Сталь“, „Сталь“, — передавал в эфир начальник радиостанции младший техник — лейтенант В. Константинов. Тут же последовали сигналы командиров танковых корпусов, бригад, батальонов, рот и взводов»[63].
Радиомолчание, которое помогло соединениям армии генерал-лейтенанта т/в П. А. Ротмистрова скрыть свое появление от противника, было наконец нарушено. Внезапность удара была формально достигнута, оставалось только реализовать его на практике. Танковые корпуса вступали в сражение.
Но и в этом случае тактическую внезапность сохранить полностью не удалось. Германские самолеты-разведчики, несмотря на нелетную погоду, все-таки поднялись в воздух и засекли движение крупных масс танков, обозначив их присутствие условным сигналом — фиолетовым дымом специальных ракет. Предупреждающие о появлении советских танков ракеты вскоре поднялись над позициями 1-й панцергренадерской дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Радикально перестроить свои боевые порядки это эсэсовское соединение уже не могло, но кое-какие изменения в расстановке войск можно было сделать. Да и морально-психологическое состояние л/с в случае ожидания атаки (в сравнении с внезапным ударом) уже другое.
Приступим к описанию и анализу боевых действий.
В первом эшелоне двух наших атакующих танковых корпусов (18 и 29 тк) в полосе шириною 6 км находились четыре бригады, один танковый полк прорыва и один самоходный артполк. Всего в бой в первой линии двинулись 234 танка и 19 САУ.
Замысел действий 18-го и 29-го танковых корпусов был следующим. Район совхоза «Октябрьский» должен был попасть в «клещи», с одной стороны образованные 181-й танковой бригадой и 36-м гвардейским полком прорыва, а с другой — 32-й танковой бригадой с тремя батареями 1446-го самоходно-артиллерийского полка и 170-й танковой бригадой. За ними шла пехота 33-го стрелкового корпуса 5-й гвардейской армии. Предполагалось, что 181-я танковая бригада, наступая по селам вдоль реки, которые лишь недавно оставили танкисты 2-го танкового корпуса (имеются в виду н/п Васильевка и Андреевка), не должна встретить упорного сопротивления, поэтому будет продвигаться быстрее. Вдоль железной дороги путь основным силам 29-го танкового корпуса должна была проложить «ударная» 32-я танковая бригада. Закреплять предполагаемый успех 32, 181-й и 170-й танковых бригад («зачищать» от противника высоту 252,2 и села у реки) предстояло 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии и двум полкам 42-й гвардейской стрелковой дивизии.
Второй эшелон 18-го и 29-го танковых корпусов генералов В. С. Бахарова и И. Ф. Кириченко имел задачу нарастить силу удара и восстановить численность танков первого эшелона после понесенных ими потерь при прорыве обороны у совхоза «Октябрьский» и высоты 252,2.
