Таким образом, священный сосуд Тайной Вечери, «Грааль», и не должен был пониматься как чаша. Это представление, вероятно, было плодом религиозного фанатизма средневековой Европы и следствием того огромного значения, которое католический мир придавал обряду евхаристии (причащению «крови Христовой»). Эта идея, в свою очередь, была затем поддержана поздними авторами романов, которые в своих сочинениях тоже описывали некую «чашу».
В наше время многие люди полагают, что «чаша» Священного Грааля – это общепринятый религиозный, оккультный и духовный символ. И, по моему мнению, эта ошибка помешала многим исследователям приблизиться к истинной природе Грааля.
Второе распространенное заблуждение состоит в том, что Грааль, в другой версии его названия «Сангреаль», понимается как «санг реал» («королевская кровь») и, следовательно, воспринимается как символ династии, родоначальником которой был сам Иисус.
Такая интерпретация распространялась тайным орденом Приората Сиона, о чем говорится в книге «Святая Кровь, Священный Грааль». (Изначально, слово «грааль» использовалось в разных сочинениях в формах «греел» и «греал». Позднее оно трансформировалось в «Священный Греаль», или, точнее, «Санкта Греаль». Затем это словосочетание было сокращено до «сан греаль» и «сангреаль». Приорат Сиона же впоследствии снова разбил слово на части и создал «санг реаль». Совершенно очевидно, что это не соответствует первоначальному значению слова «грааль».) В то же время авторы этой книги не утверждают, что «сангреаль» означает «королевская кровь», они только предлагают читателю самому поразмышлять на эту тему. Тем не менее за те 20 лет, что прошли после публикации книги, эта интерпретация стала для многих догмой, хотя она и является полным искажением первоначального значения слова. Родственные узы действительно играют важную роль в истории Грааля. Например, сэр Галахад достигает Священного Грааля, потому что он сын сэра Ланцелота, потому что оба они потомки «короля-рыболова» Иосифа Аримафейского и потому что, таким образом, назначены судьбой быть хранителями Грааля. Однако значение слова от этого не меняется.
Основываясь на этой информации, я могу сделать несколько выводов. Во-первых, Франкская Шкатулка связана с традицией Грааля, как и изображенные на ней голова и сосуд. Во-вторых, в старинном валлийском романе «Передур» (который Сабин Баринг-Гульд датирует VIII веком, а другие исследователи X) говорится о голове, «плавающей в крови». И наконец, в «Благородной истории Священного Грааля» сообщается о «священном сосуде» («Граале» Тайной Вечери), под которым, судя по всему, подразумевается глубокое блюдо. Священный Грааль, таким образом, – это не чаша с кровью Христовой, а скорее блюдо, на котором лежала отрубленная голова Крестителя.
30 ноября 2002 года я присутствовал на первой Конференции Тамплиеров, организованной Pharo.com, в Ложе Тамплиеров неподалеку от Эдинбурга в Шотландии. За ужином накануне конференции я смог побеседовать с писательницей и исследовательницей Линн Пикнетт об Иоанне Крестителе (ее любимом предмете). Я говорил с Пикнетт о предположении, по которому первоначальный Священный Грааль был «головой на блюде», а не «чашей», и спросил, каково ее мнение о гипотезе, выдвинутой Китом Лейдлером в «Голове Бога». (Лейдлер обратил внимание на то, что в Евангелии от Марка непосредственно перед описанием того момента, когда Ирод преподносит Саломее голову Иоанна Крестителя, говорится, что царь был расстроен растущей популярностью Иисуса. Ирод также размышляет над тем, не является ли Иисус реинкарнацией Иоанна Крестителя.)
Я не вполне понимаю, чем это может быть обосновано, поскольку предположительно именно Иоанн крестил Иисуса. Таким образом, раз они были современниками, Иисус никак не мог быть перевоплощением Иоанна. Однако в Евангелии говорится, что Ирод размышляет именно об этом.
(Пытаясь как-то обосновать идею «реинкарнации», Лейдлер заключает, что, возможно, Иоанн умер раньше, чем Саломея потребовала его голову, и что голова Крестителя была одной из самых ценных реликвий Ирода.)
Пикнетт предлагает рассмотреть следующую возможность. По ее мнению, вероятно, речь не идет о «реинкарнации» в нашем понимании, а «реинкарнация» – это неверный перевод слова в оригинальном тексте Евангелия от Марка. Вполне возможно, считает Пикнетт, что это следует понимать так: Ирод опасался, что Иисус владел «духом» Иоанна.
Если Пикнетт права, то в упрощенном виде этот отрывок из Евангелия от Марка следует читать так: услышав о проповедях и чудесах, совершаемых Иисусом, Ирод решил, что Иисус обладает духом Иоанна Крестителя. (Далее в Евангелии от Марка рассказывается, что голова Иоанна Крестителя была подарена Саломее. Там не говорится, что она с ней сделала, но так как она была родственницей Иисуса – его тетей – и присутствовала при Распятии, то, возможно, отдала ее Иисусу.) Может быть, Ирода беспокоило то, что «голова на блюде» попала в руки Иисуса? Мы уже говорили о том, что на Тайной Вечере был «священный сосуд», который Иосиф Аримафейский впоследствии использовал, чтобы собрать в него кровь Иисуса.
Если допустить, что Иисус и Иоанн были соперничающими пророками и чудотворцами, это сделает более понятными обвинения, выдвинутые против рыцарей тамплиеров во время процессов над ними. Мы знаем, что тамплиеры поклонялись Иоанну Крестителю. Как известно, их обвиняли в том, что они плевали на крест. Поскольку, по слухам, они были хранителями Грааля, то становится ясно, почему их обвинили в поклонении «голове».
«Грааль» упоминается и в Евангелии от Иоанна, и если Иисус и его ученики действительно враждовали с Крестителем (и думали, что, завладев головой Иоанна, Иисус сможет творить чудеса – как того боялся Ирод), то описание Тайной Вечери в Евангелии от Иоанна приобретает не только поразительный, но и страшный оттенок:
Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. (Иоанн, 13:26)
Это предположение может показаться диким. Но если Саломея добилась обезглавливания Иоанна Крестителя по желанию Иисуса, то дух Иоанна Крестителя мог отомстить за себя, вселившись в Иуду Искариота во время Тайной Вечери (что, в свою очередь, привело к Распятию Иисуса).
Оддвар Ольсен. «Абраксас: печать внутреннего ордена тамплиеров?»
Абраксас, изображенный на печати рыцарей тамплиеров, стал причиной некоего недоразумения. Чтобы вскрыть мистический символизм этой печати, необходимо обратиться к ее историческим корням.
В большинстве описаний Абраксаса он предстает в виде фигуры «с головой петуха, телом человека и змеями вместо ног». С другой стороны, Абраксас – это магическое заклятье, слово, использовавшееся гностиками для обозначения божества и источника 365 эманации, которые также соответствуют числу дней в году. Если подсчитать его числовое значение в греческом написании, то получится: А = 1, В = 2, R = 100, X = 60, S = 200, при сложении дающие число 365. (То же число получается при подсчете числового значения слова «mithra». Оба эти слова почитались как Боги и символы всеединства.)
Абраксас находили и на эллинистических магических папирусах, а также на древних и средневековых амулетах. Возможно, этот символ происходит из каббалы и от древнееврейского слова abra'kesa – «спрячь четверку» (то есть Бога; по-видимому, «четверка» указывает на Тетраграмматон).
Швейцарский психиатр и психоаналитик Карл Густав Юнг (1875–1961) писал об Абраксасе:
(Абраксас) в самом деле страшен… он и солнце и вечно зияющая пропасть пустоты… он великолепен как лев в то мгновение, когда тот сбивает с ног свою добычу. Его красота – это красота весеннего утра… Он чудовище подземного мира… Он яркий свет дня и темнейшая ночь безумия… Он могущественнейшее из существ и в нем создание устрашается самого себя.
(Абраксас) – это тысячерукий полип, свившийся клубок крылатых змей… гермафродит начала времен… повелитель жаб и лягушек, которые были в самом начале… повелитель жаб и лягушек, живших в воде… изобилие, которое стремится к союзу с пустотой.
Абраксас – это бог, которого трудно познать. Его сила величайшая из всех, потому что человек не ощущает ее. Человек понимает суммум бонум (наивысшее благо) солнца, и инфинитум малум (бесконечное зло) дьявола, но Абраксаса он не видит, потому что Абраксас – это сама жизнь, которую нельзя определить, мать и добра и зла одновременно.
Двойственная природа Абраксаса очевидна, поэтому для нас неудивительно, что именно этот символ использовался тамплиерами и гностиками. Его петушиная голова – это «рассвет», символизирующий солнце и свет, человеческое тело – земные элементы, а крест и змеи вместо ног – темные силы. В руках Абраксас держит щит (мудрость) и кнут (власть). Таким образом, Абраксас – это наполовину добрый, наполовину злой бог.
