Зрелище, которое он увидел, было просто магическим: серебристый ломтик луны отражался в небольшом, около двадцати метров, водоеме. Он наклонился, чтобы напиться — в первый раз почти за неделю, но тут же сказал себе «нет». Ведь он был ученым.
Прежде чем начать пить, он должен сделать необходимые наблюдения о реакции человеческого организма на сильное обезвоживание. Он медленно положил пальцы правой руки на левое запястье, посмотрел на хронометр и сосчитал слабый пульс: сорок девять. Потом взял кружку и влил воду в сжавшееся горло. Вкус был божественный. Потом сделал еще глоток, и еще, и еще. Так он выпил почти три литра.
Иссохшая сморщившаяся кожа на руках медленно расправлялась по мере того, как жидкость пополняла кровь и попадала в вены. Он чувствовал, что сердце начинает биться сильнее и чаще, и опять измерил пульс: пятьдесят шесть ударов в минуту.
То, что Свен сумел выйти прямо на воду, было невероятной удачей.
Хедин вспомнил о Касиме: тот умирал от жажды в трех часах хода.
Хотан-дарья,
6 мая 1895 года
Свен сидел и размышлял. Касим слишком плох и сам не сможет дойти до воды; следовательно, Хедин должен отнести ему воду. Но в чем нести? Кружка слишком мала…
Но он сообразил: сапоги! Его крепко сшитые, не пропускающие воду кожаные сапоги! Свен стащил сапоги, наполнил водой до краев, нанизал ушками на рукоятку лопаты и понес, как коромысло.
Его застигла темнота, и пришлось дожидаться рассвета, чтобы не заблудиться. Когда посветлело, он быстро нашел Касима.
— Я умираю, господин, — простонал тот.
— Не хочешь немного воды, Касим? — спросил Свен, но вместо ответа услышал только вздох. Касим, разумеется, не подозревал о содержимом сапог и думал, что Хедин шутит. Свен снял сапоги с лопаты. Касим остолбенел от изумления и начал пить жадными глотками.
История о том, как белый исследователь спас своего слугу, принеся ему воду в сапогах, постепенно разошлась по всему миру. Она рассказывалась и пересказывалась десятками и сотнями газет и принесла Хедину мировую известность.
Ислам-бай тоже выкарабкался. Он не только спасся сам, но и ухитрился привести одного из верблюдов с поклажей-записями Хедина и кассой. Но Магомет-шах и Джолчи погибли в пустыне. Позже Хедин выплатил вдове Магомет-шаха внушительную сумму.
Камеры, пластинки, анероиды и другие научные инструменты, без которых бессмысленно было продолжать экспедицию, пропали. Свен вернулся в Кашгар и заказал новое оборудование из Швеции. Дожидаясь, пока его доставят, он еще раз съездил на Памир, где в это время работала большая русско-английская комиссия по проведению пограничной линии.
Он увидел Два палаточных города — русский и английский, в каждом пара сотен жителей. Под любопытными взглядами кочевников русские и англичане собрались в дикой и практически ненаселенной местности, чтобы провести границу между двумя империями.
Русскую делегацию возглавлял старый знакомый и благодетель Хедина генерал Повало-Швейковский, английскую — генерал Джерард, известный в Индии как один из самых отчаянных охотников на тигров. Генерал собственноручно убил двести шестнадцать тигров. Стараниями Джерарда и ему подобных тигры теперь стали редкостью. В английской делегации Хедин обнаружил и своего старого друга Маккартни.
Они встречались за две недели до этого у приграничного укрепления Ташкурган. Китайский комендант пригласил обоих на опиум. Хедин сделал несколько затяжек из опиумной трубки, но не позволил себе увлечься.
Он при комиссии, решавшей вопросы границы, на четыре недели. Каждый день собирался уехать, но его постоянно уговаривали побыть еще несколько дней. Житье было и удобным, и приятным: общение, события, хорошие ужины с шампанским, французское вино и паштет из гусиной печенки.
Свен был представителем нейтрального государства и как бы сам по себе. На практике это означало, что обе стороны охотно приглашали его на вечера и ужины.
Четырнадцатого сентября 1895 года русские и британцы пришли к соглашению. Работа комиссии была завершена, и все могли возвращаться по домам. Генерал Джерард пригласил Свена ехать с ним в Индию, а генерал Повало-Швейковский — в Маргелан.
Но Хедин поблагодарил и сказал «нет». Его ждала пустыня Такла-Макан.
Хотан,
14 января 1896 года
Четырнадцатого января 1896 года из Хотана, расположенного у южной оконечности пустыни Такла-Макан, вышел маленький караван: три верблюда, два мула и пять человек. Один — в высоких сапогах, потрепанной европейской одежде, лицо с резкими чертами, орлиный нос и ухоженные усы — ехал на верблюде. Остальные, туркестанцы, шли пешком. Хедин всегда одевался по-европейски. Это внушало уважение.
Кроме Ислам-бая, со Свеном отправились Керим-Джан из русского Туркестана и два охотника, Ахмед-Мерген и Касим-ахун — отец и сын, которые здорово помогли Хедину при встрече на Хотан-дарье после его смертельного марша через пустыню.
Ближайшей целью каравана была горная область возле Хотан-дарьи, примерно в 250 километрах от Хотана. Так же как и гора к северу от Такла-Макан, откуда Свен начал поход через пустыню, она называлась Мазартаг. Видимо, это и стало причиной ошибки Пржевальского. Мазартаг не был единой горной системой, протянувшейся через всю пустыню, как считал Пржевальский, а двумя разными, разделенными пустыней горными массивами с одинаковым у туземцев названием.
От Мазартага Свен намеревался отправиться на восток, к реке Керия-дарья, и выйти в пустыню на поиски древнего города, о котором он слышал в Хотане.
Основываясь на прошлом опыте, Свен взял с собой минимум багажа, чтобы не утомлять верблюдов. Большую часть вещей и кассу он оставил у русского торгового агента в Хотане.
Хедин приехал в Хотан, оазис в 500 километрах к юго-востоку от Кашгара, девятью днями ранее. На дорогу ушло почти три недели — много, принимая во внимание не слишком большое расстояние. Причина была в том, что Свен решил уточнить географические данные, полученные прежде европейцами. Он нанес на карту более пятисот географических названий, расспрашивая местных жителей. Кроме того, он картографировал триста деревень оазиса и их положение в системе оросительных каналов.
Методика Свена Хедина включала тщательный и интенсивный сбор фактов. Приезжая в новое место, он задавал одни и те же вопросы в одинаковом порядке. Количество людей, род занятий и продукция, могилы святых, мечети, легенды, характер земледелия, дороги, расстояния, количество воды в реках, замерзание льда, таяние льда, ветры, бури, дожди и многое другое.
Расспросы могли занимать до трех часов. Все тщательно записывалось. У Хедина был помощник, секретарь из Кашгара. На эту работу уходила куча времени.
Но теперь эта кропотливая работа была позади. Его ждала увлекательная охота за руинами легендарного города. После четырех дней пути вдоль замерзшей реки Хотан караван добрался до деревни, где Хедин нанял двух проводников, которым доводилось находить в пустыне следы затерянного города.
Открытие погребенного в песках города стало бы археологической сенсацией. 19 января караван отправился на восток через дюны Такла-Макан.
Они ехали не более пяти-шести часов в день, чтобы не утомлять верблюдов. Потом разбивали лагерь, и двое начинали копать колодец. Это была тяжелая работа. Сначала надо было пробить двадцатисантиметровый слой мерзлого песка, а потом копать до глубины в полтора-два с половиной метра, чтобы добраться до грунтовых вод. Еще двое тем временем собирали сухие ветки тамариска для костра. Температура по ночам опускалась до двадцати градусов мороза и ниже, и они все, включая Хедина, спали на песке под открытым небом, завернувшись в меха. Палатку и складную кровать Свен тоже оставил в Хотане, чтобы максимально облегчить ношу верблюдов.
Керим-джан ухаживал за верблюдами, Ислам-бай готовил ужин, а Хедин сидел на ковре, в меховой одежде и мягких теплых сапогах, и делал зарисовки местности, фиксировал высоту барханов, их угол и направление движения. На четвертый день пути барханы подросли до пятнадцати метров.
В конце концов они вышли к мертвому лесу и обнаружили на его восточной оконечности руины города. Из песка торчали деревянные балки, остатки стен из плетеного тростника, обмазанного глиной. Стены одного из домов сохранились лучше остальных, и была видна роспись: легко одетые женщины на коленях с простертыми в молитве руками, бородатые мужчины индоевропейского типа, одетые как современные священники, собаки, лошади, корабль на бурных волнах.
Хедин жалел, что лишился фотоаппаратов. Пришлось находки зарисовать; он обозначил цвета, чтобы потом обстоятельно воспроизвести все в красках. Судя по характеру рисунков, когда-то здесь был буддистский храм.
