Это весьма обширное послание Фотия, из которого мы привели наиболее важные части, имеет большое историческое значение столько же по своему содержанию, конкретно определяющему главные вопросы разногласия между представителями Восточной и Западной Церкви в 861–862 гг., сколько по настроению сторон, выдвигавших одна против другой канонические правила и косвенно указывавших возможность соглашения. Независимо от того этот точно датированный документ, совпадающий с нарождением кирилло-мефодиевского вопроса, с нашествием руси и с так называемой казарской миссией, может служить для историка прекрасным показателем исторической обстановки, в которой выступают на очередь указанные явления, наложившие особенный отпечаток на всю последующую историю Европы.
Хорошо известны последовавшие затем события лишь в той части, которая касается папы Николая: он далеко не одобрил действия своих легатов в Константинополе, холодно отнесся к представлениям патриарха Фотия и в ответных грамотах твердо настаивал на низложении его и восстановлении в правах содержавшегося в заключении Игнатия. Можно, кроме того, заметить, что Римский епископ в начале борьбы имел твердую надежду подчинить своему авторитету Константинопольского епископа, ссылаясь на привилегии Римской Церкви и примат апостола Петра, между тем как Фотий, расточая много ласковых слов и выражая на словах желание угодить папе, на самом деле не сделал даже намека на признание за Римом тех церковных привилегий, на которых настаивал папа Николай. В начале 862 г. последний отправил епископам Восточной Церкви свою известную энциклику, которою он объявлял, что не утверждает деяний Константинопольского Собора и продолжает считать Игнатия настоящим патриархом, а Фотия незаконным. В следующем году (апрель 863 г.) в Риме составился Собор против Фотия, объявивший его низверженным и лишенным священного сана. Кроме того, Собор анафематствовал как Фотия, так и его приверженцев и получивших от него посвящение (5).
Можно пожалеть, что не сохранилось столь же документально засвидетельствованных известий о том, как реагировал Фотий на наступательные действия папы Николая. Нам снова следует сослаться на деятельность Кирилла и Мефодия в Моравии и на подготовлявшийся в это время переход в христианство хана Богориса в Болгарии. Обращение болгар в христианство, подготовленное давними соседскими отношениями языческих болгар с христианской империей, составляет весьма крупный эпизод в истории. Прежде всего это событие придало новый характер страстности и нетерпимости занимающим нас отношениям между Римом и Константинополем.
Богорис получил власть ок. 852 г. Происходил ли он по прямой линии от Омортага или захватил власть революционным путем, об этом трудно судить за недостатком известий. Незадолго до восшествия его на болгарский престол истек срок тридцатилетнего мира между империей и болгарским ханом (в 847 г.), чем воспользовался хан Пресиам для вторжения в Македонию. Болгарское и славянское войско под предводительством кавхана Невула завладело частью Македонии до морского берега и принудило византийское правительство принять решительные меры для защиты своих владений и для восстановления тех границ, какие установлены были при Круме. Между тем среди самих болгар происходил хотя и медленный, но последовательный и систематический процесс, под влиянием которого они постепенно освобождались от условий жизни кочевого азиатского народа и воспринимали обычаи и нравы европейских народов, среди которых им пришлось расположиться. В особенности постоянные сношения с Византией, пребывание в Константинополе представителей знатных родов из болгар и содержание в болгарском плену многих пленников греческого происхождения, между которыми случались и лица из греческого клира, необходимо должны были вызвать культурный переворот в болгарском ханстве. Этот переворот, вследствие которого из тюркского ханства образовалось христианско-славянское княжество, прошел ряд предварительных стадий, важнейшей из которых следует признать ослабление привилегий болгарских знатных родов и привлечение к равноправности и участию в администрации славянских племен. Это было громадной важности Культурное завоевание как для болгар, так и для славян, от которого одинаково выиграли те и другие. Можно смело сказать, что политический и экономический кризис, переживаемый османскими турками, не имел бы нынешнего острого характера, если бы они заблаговременно восприняли культурные условия европейской среды, среди которой им пришлось жить, а не продолжали бы рассматривать себя как военный стан, расположившийся среди чуждого населения. В Болгарии подразумеваемый переворот произведен был Богорисом, вызвав, однако, значительные потрясения. Вследствие обнаруженного им тяготения к Византии и по случаю принятия христианства против него началось сильное движение среди высших классов населения. Представители знатных родов возбудили против князя народ, как против изменника отеческих обычаев, и подстрекали его к бунту. Десять комитатов, по словам летописца, собрались вокруг дворца и готовились убить Богориса. Но он нашел себе поддержку в другой части населения Болгарии, которое доселе не принимало участия в администрации и не пользовалось политическими правами. С помощью славян Богорис потушил движение, казнив главных бунтовщиков в числе 52, и тем нанес непоправимый удар родовой болгарской знати. С тех пор в государственной и частной жизни страны получают преобладание славяне.
Но как происходило обращение к христианству князя, об этом можно судить лишь по намекам и неясным указаниям. Легенда, происходящая из позднейшего времени, приписывает обращение князя монаху Мефодию или влиянию сестры, жившей пленницей в Константинополе и обращенной в христианство. Но легенда пытается объяснить совершившийся факт, о котором не сохранилось воспоминаний. Многоразличные влияния могли побудить хана Богориса искать разрешения трудных вопросов, назревших к его времени. Прежде всего в Болгарии было уже много христиан, в особенности в юго-западной части, в пограничных с империей областях; обмен населения между ханством и империей совершался издавна и вследствие военных захватов, и путем мирных торговых сношений, В постройках языческой эпохи, открытых раскопками в Абобе (6), близ самого дворца была церковь, и в ней найдены христианские погребения. Все ведет поэтому к предположению, что еще прежде формального перехода к христианству князя и его дружины между его приближенными были уже исповедовавшие христианскую веру. Нельзя не обратить внимания и на то обстоятельство, что Болгария к тому времени и с запада и с юга соседила с культурными христианскими народами, с которыми ей необходимо было войти в общение веры, дабы сохранить право на политическое существование. Существуют указания, что как на Западе, так и на Востоке живо интересовались вопросом о принятии христианства Богорисом, и, без всякого сомнения, и греческое и латинское духовенство всячески старалось прямо или косвенно влиять в этом отношении на князя. Но не так легко определить время, когда обращение Болгарии стало совершившимся фактом. В мае 864 г. папа Николай говорит об этом как о подготовляющемся событии (7). Но между тем как в Риме только ожидали радостного события и, конечно, имели основания надеяться, что обращение будет делом немецкого или римского духовенства, на самом деле обращение Болгарии в христианство произошло именно в это время (864-865), но при непосредственном участии греческого духовенства, и, следовательно, патриарха Фотия. Это обстоятельство должно быть нами взвешено в его действительном значении, так как из него объясняются дальнейшие отношения, составляющие предмет настоящей главы.
Ведя горячую борьбу с папой, который слишком круто ставил вопрос о непосредственном возведении Фотия в епископы из светского звания и отказывал в своем согласии признать его в сане, патриарх Фотий имел то преимущество в завязавшейся переписке с папским престолом, что привносил в предмет спора новые обстоятельства, постепенно раздвигая канонический и церковно-административный кругозор, вместе с тем переносил центр тяжести в споре с личной почвы на более широкую, всемирно-историческую. Первоначальная неудача в сношениях с папой Николаем, вследствие которой положение Фотия на кафедре становилось весьма непрочным, так как Игнатий продолжал многими считаться настоящим и единственным главой Церкви, заставляла весьма призадуматься насчет дальнейшего хода дела. Конечно, Фотий имел большую партию преданных ему учеников и принявших от него посвящение епископов, он пользовался поддержкой всесильного кесаря Варды, но он видел также, что подобный порядок вещей мог держаться лишь вследствие безразличия по церковным вопросам со стороны царя Михаила, для которого достаточно было шута Феофила Грилла и который предоставил Варде носиться с Фотием, а народу с Игната- ем, по выражению современного писателя. Когда в Константинополе были получены известия о деяниях римского Собора 863 г., на котором было произнесено осуждение на Фотия и его приверженцев, там были весьма недовольны принятым папой положением в этом деле и старались выразить протест против притязаний его. Именно в это время организуется моравская миссия и начинается просветительная деятельность Кирилла и Мефодия. К сожалению, о настроении патриарха и светского правительства мы можем судить лишь посредственно, чрез отражение написанных тогда, но затем бесследно утраченных грамот царя и патриарха в канцелярии Римского епископа. Сохранилось письмо папы от 865 г., которым он отвечает на послание царя Михаила III по делу Фотия и которое весьма хорошо знакомит нас с настроением партий и с положением изучаемого вопроса. Прежде всего папа замечает, что врученное ему письмо наполнено хулой и оскорблениями [25] и что оно в высшей степени оскорбительно для наместника апостола Петра, ибо во всей истории сношений Рима с империей нельзя указать примера такой непочтительности.
