В июне 1911 года Вера Чеберяк была арестована‚ в ордере на арест значилось: "за участие в убийстве Ющинского". В тюрьме она призналась наконец‚ что видела Андрея Ющинского в день убийства; призналась также‚ что он оставил у них в доме пальто‚ которое она затем сожгла‚ – и в полиции были теперь убеждены‚ что убийство произошло в ее квартире. Следователь Красовский: "Путем розысков я пришел к убеждению‚ что убийство было совершено воровской организацией во главе с Верой Чеберяк". Следователь по особо важным делам Фененко: "Для меня было ясно‚ что убийство Ющинского‚ скорее всего‚ было совершено в квартире Чеберяк". Прокурор Брандорф: "Я твердо рассчитывал‚ что если она просидит несколько дней‚ то удастся раскрыть всё дело"‚ – но неожиданно прокурор Чаплинский распорядился выпустить ее на свободу.
Пока Чеберяк сидела в тюрьме‚ Женя заболел‚ и после освобождения она сразу же забрала сына домой. Врач предупреждал: его нельзя беспокоить‚ но мать пожелала‚ чтобы Женя умирал дома. Агенты полиции явились к ней и оставались там неотлучно до смерти мальчика. Они показали‚ что Чеберяк совершенно не интересовалась здоровьем сына‚ лишь следила за тем‚ чтобы он не проболтался‚ закрывала ему рот поцелуями. "Женя был в очень тяжелом состоянии и постоянно бредил‚ – докладывали агенты. – Когда Женя приходил в себя‚ его мать‚ обращаясь к нему‚ говорила: "Скажи им‚ что я по этому делу ничего не знаю". На это Женя отвечал: "Мама‚ не говори мне про это‚ мне очень больно". Находясь большей частью в бессознательном состоянии‚ Женя вскрикивал: "Андрюша‚ Андрюша‚ не кричи‚ Андрюша‚ Андрюша‚ стреляй"…"
К умирающему ребенку привели священника‚ в последние минуты жизни сына Чеберяк очень старалась‚ чтобы он произнес хотя бы несколько слов о ее непричастности к убийству. Но Женя ничего не сказал‚ а через несколько дней после его смерти умерла его сестра Валентина. Экспертиза установила‚ что брат и сестра скончались от дизентерии‚ но в правых газетах опубликовали такое сообщение: "В Киеве отравлен сверстник и товарищ Андрея Ющинского Женя Чеберяк. Сообщая это‚ жиды называют отравление загадочным. Но что же тут загадочного? Устранение важного свидетеля составляет обычное средство кровожадного племени".
2
После вскрытий тела Ющинского киевский митрополит сообщил в Святейший Синод: "И первым и вторым вскрытием отвергнуто предположение о сексуальном и ритуальном характере убийства". О том же докладывал прокурор Чаплинский: эксперты отвергают ритуальный характер убийства и предполагают‚ что оно совершено из мести.
Однако некие влиятельные лица‚ по-видимому‚ желали придать убийству ритуальный характер; Чаплинский поддержал эту версию и рекомендовал то же самое другому прокурору‚ чтобы "не испортить себе карьеры". Чиновник департамента полиции свидетельствовал: Чаплинский "в своих беседах поражал крайним юдофобством и той ненавистью‚ с какой он говорил о евреях"‚ – но вряд ли бы он действовал так безнаказанно‚ не ощущая поддержки министра юстиции и других высокопоставленных лиц.
Некий студент В. Голубев – черносотенец‚ один из руководителей киевского общества "Двуглавый орел" – проводил собственное следствие‚ и прокурор Брандорф докладывал начальству‚ что Голубев сознательно мешает полиции, пускает в ход "самые неблаговидные приемы": запугивает‚ обещает всяческие выгоды за нужное ему показание‚ угощает детей сладостями‚ а взрослых пивом и водкой. На допросах Голубев показал: неподалеку от пещеры‚ в которой обнаружили труп Ющинского‚ "расположена огромная усадьба жида Зайцева. Управляющим усадьбой и кирпичным заводом состоит некий жид Мендель... Судя по всем признакам‚ я признаю и уверен‚ что убийство – ритуальное‚ совершено по ритуалу секты хасидов... Доказательств‚ конечно‚ этому я представить не могу". Прокурор Чаплинский немедленно сообщил министру юстиции об "усадьбе Зайцева‚ где проживает еврей Мендель"‚ а вскоре на его докладе появилась резолюция министра: "Доложено Его Императорскому Величеству в Царском Селе". Так в этом деле впервые появилось имя – Мендель‚ а вскоре на весь мир стала известна и его фамилия – Бейлис.
Менахем Мендель Тевьев Бейлис – тридцатисемилетний мужчина среднего роста‚ бывший солдат‚ отец пятерых детей – пятнадцать лет работал на кирпичном заводе Ионы Зайцева‚ вёл конторские книги‚ следил за погрузкой кирпича‚ получал 45 рублей в месяц и имел при заводе бесплатную квартиру. Бейлис не был религиозным евреем‚ однако знал молитвы‚ умел читать и писать на идише‚ а по-русски говорил с некоторыми затруднениями. У него сложились хорошие отношения с соседями-христианами и со священником местной церкви; когда при церкви строили приходскую школу‚ Бейлис выхлопотал у хозяев завода‚ чтобы им продали кирпич по цене ниже себестоимости. Во время погромов 1905 года Бейлиса не тронули; черносотенцы вместе со священником пришли к нему и сказали‚ что с его семьей ничего плохого не случится.
При жизни хозяина завода у Бейлиса была еще одна обязанность: раз в году‚ перед праздником Песах, он рассылал родственникам и знакомым Зайцева мацу‚ приготовленную по строгим религиозным предписаниям. Затем хозяин умер‚ изготовление мацы прекратилось за несколько лет до описываемых событий‚ однако обвинение составило на этом факте цепочку доказательств: Бейлис имел отношение к распределению мацы – для изготовления мацы якобы требуется христианская кровь – поэтому Андрей Ющинский был убит незадолго до праздника Песах.
Обвинение пыталось доказать‚ что Ющинского убили "по ритуалу секты хасидов". В ответ на это триста цадиков и раввинов опубликовали в российских газетах свой протест: "Современные наши клеветники... изобретают какую-то "секту" хасидов‚ приписывая именно ей употребление крови. Но это чистая нелепица... Иудаизм вообще чужд сектантству. Хасидизм‚ не отошедший от иудаизма ни в своих принципах‚ ни во внешнем церемониале‚ никак не может считаться сектой... Как в Библии‚ так и в Талмуде и во всех его комментариях строго воспрещается употребление в пищу даже ничтожной капли крови живых или умерщвленных животных и птиц. В третьей книге Моисеевой‚ в семнадцатой главе‚ стихи десять и двенадцать, говорится: "Сказал Я сынам Израиля: никто из вас не должен есть крови; и пришелец‚ живущий среди вас‚ не должен есть крови"…" Затем в газетах появилось заявление восьмисот раввинов городов и местечек Российской империи: "В еврействе нет сект; еврейская религия не давала и не могла дать почвы для кровавого изуверства".
В июле 1911 года появился новый свидетель – фонарщик Казимир Шаховский. На первом допросе он сообщил‚ что в день убийства видел Андрея Ющинского с Женей Чеберяк неподалеку от дома Чеберяк. "Боялся я впутываться в это дело‚ – показал Шаховский‚ – потому что ходить мне по улицам приходится поздно вечером и рано утром‚ и меня всегда могут подколоть те‚ кому не понравится мое показание. По этому делу вы‚ следователь‚ лучше допросите живущих в одном дворе с Чеберяковой... Они вам расскажут‚ какого поведения сама Чеберякова‚ – я же сам слышал‚ что она воровка..."
С Шаховским, по всей видимости, "поработали" в промежутках между допросами‚ потому что через десять дней он упомянул в своих показаниях "завод Зайцева"‚ "приказчика Менделя" и сказал многозначительно: "Больше пока добавить ничего не имею..." А еще через два дня Шаховский заявил‚ что забыл сообщить "об очень важном обстоятельстве". Женя Чеберяк будто бы рассказал ему‚ что в день убийства их "спугнул недалеко от печей" кирпичного завода "какой-то мужчина с черной бородой... Проживал тогда там только один человек с черной бородой‚ а именно Мендель‚ приказчик заводской усадьбы... Вот почему я и думаю‚ что в убийстве этом принимал участие этот самый Мендель".
Этого было достаточно. Прокурор Чаплинский вызвал к себе начальника киевского охранного отделения и потребовал задержать Менделя Бейлиса‚ пока тот не скрылся. В тот же день Чаплинский отправился на доклад к министру юстиции‚ в его имение в Черниговской губернии‚ и прислал в Киев шифрованную телеграмму: "Арестован ли Мендель?" Ему ответили: "Мендель арестован в порядке государственной охраны". В ночь на 22 июля 1911 года наряд полиции – с начальником охранного отделения во главе – произвел обыск в квартире Бейлиса и арестовал его как государственного преступника. Вместе с ним был арестован и трое суток находился под стражей сын Бейлиса Давид‚ мальчик девяти лет.
Никто вначале не предполагал‚ каким громким окажется это дело‚ и в еврейской газете сообщили: "В ближайшие дни предстоит освобождение Бейлиса‚ всему этому эпизоду в деле Ющинского будет положен конец". Прокурор Брандорф уговаривал Чаплинского освободить Бейлиса за недостатком улик‚ а следователь по особо важным делам Фененко отказывался продлить срок его ареста. "Лживость показаний целого ряда свидетелей против Бейлиса настолько очевидна‚ – сообщал он впоследствии‚ – что о привлечении Бейлиса к делу в качестве обвиняемого не могло быть и речи". Даже свидетель Шаховский неожиданно показал на допросе: "Относительно мужчины с черной бородой Женя мне ничего не говорил‚ это я прибавил сам от себя". Однако Чаплинский‚ по-видимому‚ уже получил согласие министра юстиции на проведение процесса и потому был непоколебим. Не случайно говорили о Чаплинском знающие его люди: "Он ничего не предлагал‚ а только говорил всегда: как угодно министру".
