Моисей Гинсбург умер в Париже в 1936 году.
В указе о веротерпимости 1905 года сказано: "Лица, числящиеся православными, но в действительности исповедующие нехристианскую религию… подлежат по желанию исключению из православия". Некоторые этим воспользовались, и в польской газете сообщили: "В Варшаве замечается за последнее время массовое возвращение крещеных в лоно иудейства. Среди них много женщин‚ которые принимали католичество‚ выходя замуж за поляков".
Из еврейского анекдота начала двадцатого века. "Папа, сколько лет надо прожить, чтобы стать евреем?" – "Что за глупости ты спрашиваешь? К возрасту это не имеет никакого отношения". – "А всё-таки, папа! Мне двенадцать лет – я христианин. Тебе сорок лет – ты тоже еще христианин. Но дедушка – вот он уже еврей!"
***
Из русских и еврейских газет 1907-1914 гг.
Во время международного музыкального конкурса имени А. Рубинштейна не пустили в Петербург евреев, пианистов и композиторов‚ хотя на этот конкурс – по "Высочайше утвержденному" положению – допускались "лица всех наций‚ религий‚ сословий".
Монах Илиодор многие годы выступал против евреев и провозглашал в проповедях: "Погромы не есть какой-либо человеческий произвол. Это есть Божие правосудие‚ воля Божия". В 1912 году Илиодор опубликовал в газетах покаянное письмо: "Народ израильский! Светоч мира! Ты особенно прости меня. На тебя я всех больше нападал; поверь мне: крови твоей я никогда не хотел‚ но людей против тебя настраивал. Прах убитых во время погромов младенцев мучит мою совесть! Прости меня‚ самый даровитый‚ самый блистательный народ из всех народов. Искренно я о тебе до сих пор заблуждался‚ искренно и каюсь. Ты рассеян среди всего человечества для того‚ чтобы вести всё человечество к вечной истине. Веди! Тебе много дано‚ много и делай".
"Минск. Несколько времени тому назад был удален из архиерейского дома поставщик хлеба – еврей. Хлебопек этот доставлял хлеб в архиерейский дом десятки лет. Узнав о том‚ что ему подают еврейский хлеб‚ епископ Митрофан воспылал гневом и закричал: "Как смели меня отравлять жидовским хлебом!"…"
"Бахмут. Епископ Екатеринославский‚ Мариупольский и Таганрогский Агапит посетил местную гимназию и выступил перед воспитанницами с речью‚ в которой внушал‚ что всё зло происходит от евреев‚ что евреи прокляты Богом и что с ними не надо иметь ничего общего. Бедные девочки были глубоко потрясены этой речью‚ многие истерически плакали. Некоторые ученицы-христианки обращаются с вопросом‚ как им теперь быть: можно ли по-прежнему сидеть рядом с подругами-еврейками и готовить совместно уроки?"
ОЧЕРК СОРОК ШЕСТОЙ
Дело Менахема Менделя Бейлиса.
Заключительное слово М. Бейлиса: "Я многое хотел бы сказать... Но я устал и не могу... Одно прошу вас... Поймите‚ что я не виновен‚ и скажите‚ что я не виновен... Дайте мне снова увидеть семью и детей‚ которых я не видел два с половиной года…"
1
Профессор-востоковед Д. Хвольсон (из исследования "О некоторых средневековых обвинениях против евреев"): "Возвратить к жизни тысячи и сотни тысяч безвинно сожженных, замученных и казненных евреев мы не в силах; но мы должны подумать о живых, особенно о тех миллионах евреев, которые живут в нашем отечестве и… подвержены величайшей опасности, всякий раз, когда в обитаемой ими местности каким бы то ни было образом потеряется христианское дитя".
20 марта 1911 года в отдаленном районе Киева играли дети‚ бегали друг за другом‚ прятались и неожиданно в одной из пещер на склоне холма обнаружили тело мертвого мальчика. Множество ран на туловище и на голове говорили о зверском убийстве: полуобнаженное тело было почти обескровлено‚ части одежды покрыты запекшейся кровью. На полу пещеры лежали тужурка‚ фуражка‚ кожаный кушак и носок убитого – тоже со следами крови; в кармане тужурки обнаружили пропитанный кровью кусок наволочки‚ и экспертиза выявила на нем следы мужского семени.
Возле тела убитого лежали тетради, на них – имя его и фамилия: это был тринадцатилетний Андрей Ющинский‚ ученик духовного училища при Софийском соборе в Киеве‚ который исчез из дома за восемь дней до этого. Не успела полиция начать расследование‚ не успели опубликовать результаты вскрытия тела‚ а мать убитого уже получила письмо за подписью "Христианин": в нем сообщалось‚ что мальчика убили евреи для получения христианской крови‚ необходимой им для ритуальных целей.
Андрея Ющинского хоронили 27 марта‚ присутствующим раздавали на кладбище отпечатанные листовки. В них говорилось‚ что "жиды ежегодно перед своей пасхой замучивают несколько десятков христианских мальчиков‚ чтобы их кровь лить на мацу"‚ – а потому следует бить "жидов‚ пока хоть один будет в России". Полиция арестовала члена Союза русского народа‚ который разбрасывал листовки; на него завели дело‚ но быстро его прекратили. Прокурор киевской судебной палаты Г. Чаплинский говорил начальнику сыскной полиции: "Если связаться с черносотенцами‚ то не избавишься от неприятностей; лучше с ними ладить‚ что советую и вам принять к сведению".
17 апреля черносотенцы организовали панихиду на могиле Ющинского, поставили крест с надписью "От Союза русского народа". Чаплинский докладывал в Петербург‚ что на этот день был подготовлен в Киеве еврейский погром‚ однако он не состоялся по весьма важной причине. В августе того года ожидали приезда Николая II; город готовился к этому событию‚ и погром был "особенно нежелателен ввиду предстоящего прибытия в Киев царской семьи". Начальство строго предупредило лидеров местных черносотенцев; те пообещали воздержаться от погрома‚ и полицейский чиновник доложил по инстанции: "У нас всё благополучно... Решили они отложить свое выступление до отъезда государя из Киева... Бить жидов‚ как уже сказано‚ отложили до осени".
Правые газеты из номера в номер писали о ритуальном убийстве Ющинского. В "Русском знамени" опубликовали статью под заглавием "Христиане‚ берегите своих детей!" В "Земщине" сообщили "подробности" еще не расследованного дела: "Жиды убили – нет‚ не убили‚ а мучили целыми часами свою жертву‚ забивая в череп гвозди‚ вскрывая вены‚ прокалывая в разных местах всё тело‚ и наконец замучили". В "Новом времени" призывали к расправе с евреями Киева‚ чтобы отомстить за "загубленного младенца".
Кое-кто из евреев – под гнетом ритуального навета – пытался что-либо доказать‚ разъяснить и опровергнуть; писатель Ш. Аш отвечал на это на страницах варшавской газеты "Фрайнд": "Я помню картину: в старой синагоге Кракова стоят двадцать раввинов‚ одетых в талес‚ перед открытым "арон га-кодеш". Горят черные свечи и раввины присягают. Присягают в том‚ что евреи не убивают младенцев‚ не употребляют их крови... Рабы! Вы присягаете?! Пусть Кишинев присягает! Пусть выступают те‚ которые устраивали погромы‚ пусть они присягают при иконах и при свечах‚ что они не людоеды‚ что они не убивали детей. Пусть они присягают!"
О том же писал В. Жаботинский:
"Теперь подняли гвалт о ритуальном убийстве – и вот мы уже опять вошли в роль подсудимых‚ мы прижимаем руки к сердцу... и божимся на все стороны‚ что мы этого питья не потребляем‚ отродясь ни капельки во рту не бывало‚ разрази меня Бог на этом месте... Доколе?.. Кто мы такие‚ чтобы пред ними оправдываться‚ кто они такие‚ чтобы нас допрашивать?.. Ритуального убийства у нас нет и никогда не было; но если они хотят непременно верить‚ что "есть такая секта", – пожалуйста‚ пусть верят‚ сколько влезет...
С какой же радости лезть на скамью подсудимых нам‚ которые давным-давно слышали всю эту клевету‚ когда нынешних культурных народов еще не было на свете‚ и знаем цену ей‚ себе‚ им? Никому мы не обязаны отчетом‚ ни перед кем не держим экзамена‚ и никто не дорос звать нас к ответу. Раньше их мы пришли и позже уйдем. Мы такие‚ как есть‚ для себя хороши‚ иными не будем и быть не хотим".
Началось следствие‚ и начальник киевской сыскной полиции сразу же отверг ритуальный характер этого убийства. Подозрение пало на Веру Чеберяк: в ее квартире был воровской притон‚ а сын Женя дружил с Андреем Ющинским. Женю начали допрашивать‚ и прокурор Чаплинский доложил министру юстиции‚ что Чеберяк "неустанно следила за сыном... видимо, опасаясь‚ что он может проболтаться". Она запугивала Женю, не давала ему говорить. Следователь И. Красовский: "Когда она заметила‚ что Женя очень оживленно начал разговаривать с надзирателем… сделала ему угрожающий жест рукой и показала на язык. Женя сейчас же замолк..." Надзиратель Кириченко: "Когда я спросил Женю‚ кто убил Ющинского‚ я заметил‚ что у него получилась судорога на лице. Я... увидел‚ что за стеной стояла Чеберяк и рукой и всем телом делала угрожающие жесты..."
В июне 1911 года Вера Чеберяк была арестована‚ в ордере на арест значилось: "за участие в убийстве Ющинского". В тюрьме она призналась наконец‚ что видела Андрея Ющинского в день убийства; призналась также‚ что он оставил у них в доме пальто‚ которое она затем сожгла‚ – и в полиции были теперь убеждены‚ что убийство произошло в ее квартире. Следователь Красовский: "Путем розысков я пришел к убеждению‚ что убийство было совершено воровской организацией во главе с Верой Чеберяк". Следователь по особо важным делам Фененко: "Для меня было ясно‚ что убийство Ющинского‚ скорее всего‚ было совершено в квартире Чеберяк". Прокурор Брандорф: "Я твердо рассчитывал‚ что если она просидит несколько дней‚ то удастся раскрыть всё дело"‚ – но неожиданно прокурор Чаплинский распорядился выпустить ее на свободу.
