Никоновская летопись 1488 г.
«А делали Яковлевы ученики Ваня да Васюк». Датирована пищаль мартом 1491 г. — А.П. Лебедянская. Ук. соч., стр. 67.
А.В. Арциховский. Древнерусские миниатюры как исторический источник. — Благодаря любезности автора мы имели возможность воспользоваться этой работой в рукописи (стр. 117, 118). Одна миниатюра, изображающая отливку пушки в 1488 г., издана А.П. Лебедянской (Ук. соч., табл. II).
А.В. Арциховский. Ук. соч., рис. 19; А.П. Лебедянская. Ук. соч., табл. II.
А.И. Анисимов. Автопортрет русского скульптора Авраама. — ОАН ОГН, 1928, № 1; A. Goldschmidt. Die Bronzetüren von Nowgorod und Gnesen, Marburg, 1932. — Здесь указываются только работы, дающие хорошие воспроизведения мастера Авраама. Недавно предложено называть эти врата Магдебургскими («Новгородский исторический сборник», Новгород, 1939, вып. 6, статья В.А. Богусевича «Магдебургские врата XII в.»).
Датировка этой интереснейшей скульптуры точно не установлена. А.И. Анисимов (Ук. соч.) относит одну из дополнительных пластин на вратах к XIV в., но мастера Авраама датирует домонгольским временем: «Будучи выразителем национально-русского понимания задач художественной передачи формы, воспитанного на родственном ему византийском искусстве, но выразителем еще в той стадии, которая не являлась окончательной, автопортрет Авраама с наибольшим вероятием может быть отнесен к концу периода, называемого нами, в пределах художественных явлений, домонгольским» (стр. 184).
Эта стилистическая и несколько запутанная по аргументации датировка находится в явном противоречии с палеографическим анализом надписи, которую Анисимов обошел при установлении даты. Надпись МАСТЕРЪ АВРАМЪ сделана уставом XIV в.
Акад. А.С. Орлов считает возможным уточнить эту дату — конец XIV в. («Библиография…», стр. 99).
Анисимова, очевидно, ввела в заблуждение умышленная архаизация фигуры, проведенная Авраамом для установления единства всех трех участников работы над вратами: Риквина, Вайзмута и его, Авраама. Предполагать, что надпись была сделана спустя полтора столетия после изготовления фигуры — невозможно. Остается датировать фигуру мастера Авраама тем же временем, что и прекрасного литого кентавра — XIV в.
Напр.: «Покры владыка новгородскiй Далматъ святую соборную церковь Софию свинцомъ» (Новгородская III летопись 1261 г.). «Поновлена бысть церковь каменная св. Георгiа въ монастырѣ новымъ свинцомъ» (Новгородская III летопись 1345 г.).
Псковская II летопись 1420 г.
Можно высказать следующее предположение, объясняющее столь странное отсутствие простой специальности литейщика. Именно в это время в Западной Европе вводится прокатка мягких металлов (цинка и свинца) через вальцы, поворачиваемые ручным воротом (см.: Ю. Покровский. Очерки по истории металлургии, стр. 50, рис. 14). Может быть, под «новыми досками» и надлежит понимать свинцовые пластины, изготовленные новым способом? Заготовки для досок должны были отливаться, а затем раскатывались в тонкие листы уже на вальцах. При этом достигались уплотнение металла и большая равномерность толщины листа, а вместе с тем и экономия свинца. Без металлографического анализа остатков свинцовой кровли настаивать на этом предположении нельзя. Кроме свинца иногда применялось олово. — Новгородская IV летопись 1280 г. о гор. Владимире.
Интересен фрагмент красно-медного кровельного листа с густой позолотой и с записью 1340 г.: «В лѣ 6848 мсця июля в 13 на память стго апсла Акулы громъ быс и земля потрясеся». Этот лист извлечен из Успенского собора во Владимире. — Н.П. Лихачев. Владимирская эпиграфическая запись XIV в. — ИОРЯС, 1901, т. VI, кн. 3, табл. II, стр. 294.
Новгородская I летопись 1408 г.
Подробнее об этих вратах мы будем говорить в разделе ювелирного дела, так как большинство их связано со своеобразной техникой золочения.
Медные врата из Александрова представляют собой незаконченное изделие: из всех восьми пластин только на одной выполнено глубокой гравировкой изображение. Характер гравировки говорит о том, что в дальнейшем предполагалось инкрустировать медь золотой проволокой, для которой и были подготовлены глубокие борозды.
По всей вероятности, подобной инкрустацией должны были быть украшены все листы, но мастер остановился в самом начале процесса орнаментации врат.
А.И. Некрасов в статье «„Тверские“ врата Александровской слободы» (ТСА РАНИОН, 1926, т. I, М.) датирует эти врата второй четвертью XV в. и считает возможным связывать их не с Тверью, а с Москвой. Эти выводы вполне приемлемы, но в сближении некоторых дефектов врат с историческими событиями автор увлекся слишком смелым построением: «… гораздо интереснее изъяны (дырки, лопнувшая доска) на левой стороне врат на высоте пояса взрослого человека, носящие явный признак того, что в церковь ломились, однако не желая доводить двери до полного разрушения… Возможно, что порча относится к смутным временам до Грозного. Не эпоха ли это усобиц Юрия Звенигородского и Дмитрия Шемяки?» (стр. 77).
С этими же усобицами он связывает и незаконченность оформления врат.
Русское литье XIII–XV вв. во всем своем объеме никогда не изучалось. Единственная работа, претендующая по своему названию на значение обобщающего обзора, на самом деле посвящена очень узкому разделу литья — медным крестам: В.Н. Перец. О некоторых основаниях для датировки древнерусского медного литья, изд. ГАИМК, 1933. — Работа интересна своею библиографической частью, которая почти исчерпывает сведения о медных крестах X–XVII вв. В позитивной части автор остановился на некоторых общих принципах датировки, подкрепленных отдельными, случайными примерами. Устойчивой датировочной шкалы автор не дал. В ряде случаев у него дается ошибочное определение, напр., стр. 44–45, где появление круглых клейм на крестах он относит к XV–XVI вв., тогда как они появились еще в XII–XIII вв. Обширную литературу имеют змеевики, которыми интересовались как со стороны сюжетов, стиля, так и со стороны техники. — См. А.С. Орлов. Амулеты-змеевики Исторического музея (Отчет ГИМ за 1916–1925 гг., М., 1926); В. Лесючевский. Некоторые змеевики в собрании Художественного отдела Гос. Русского музея. — «Материалы по русскому искусству», т. I, Л., 1928.
Литым иконкам и крестам посвящена заметка Н.Ф. Романченко «Образцы старицкого медного литья» (Там же). К сожалению, автор, в распоряжении которого был материал, точно датированный 1394–1486 гг. по находкам тверских городских и кашинских монет, не разбил его по погребениям и тем лишил нас возможности определить точнее дату каждой литой вещи.
Образцом такой позднейшей отливки раннего энколпиона может служить энколпион № 262 коллекции Б.И. и В.И. Ханенко («Русские древности. Кресты и образки», Киев, 1900, табл. XXII).
Потертый старый крест был оттиснут в слишком жирной глине, возможно
