В штабе группы армий «Север» считали, что надо продолжить удачно начавшуюся 6 октября наступательную операцию силами частей 39-го моторизованного и 1-го армейского корпусов на восточном выступе «бутылочного горла», когда неожиданным ударом удалось потеснить дивизии 54-й армии. Уже тогда создалась реальная угроза выхода немецких войск в тыл советской группировки, которая не прекращала атаки по прорыву блокады Ленинграда. Именно это обстоятельство заставило командующего Ленинградским фронтом генерала армии Г. К. Жукова отложить 6 октября отъезд в Москву. В 54-ю армию по решению Г. К. Жукова был срочно отправлен начальник штаба фронта генерал-лейтенант М. С. Хозин. Он вступил в командование армией и сумел спасти положение[164].
«Предложение окончательно сломить сопротивление противника на ладожском участке фронта ударом подвижных соединений на Тихвин. После этого через реку Волхов якобы можно будет выйти в тыл противнику (фантазия)»[165], — записал в дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер.
Планирование наступления на Тихвин и Волхов штабом группы армий «Север» велось в весьма напряженной обстановке. Дивизиям постоянно меняли места дислокации и направления ударов. Немцы не только путались сами, но и окончательно запутали советскую разведку. «39-й моторизованный корпус должен был наступать на юг, в то время как 21-я пд должна была наступать в направлении Тихвина. Таким образом, она, объединившись с 20-й мотодивизией в „группу Sponlieimer“, должна была прикрыть северный фланг. Однако через четыре дня план операции приобрел новый аспект. Взятию Тихвина отводилась не только задача прикрытия флангов, но и совсем (в духе установок Гитлера), соединение с финско-карельской армией на р. Свирь и окружение 54-й советской армии южнее Ладожского озера»[166].
Накануне наступления в штабе группы армий «Север» отметили появление новых советских сил на позициях в полосе 54, 52 и 4-й армий.
Ф. Гальдер в сентябре отмечает в своем дневнике непрерывные попытки советских войск прорвать блокаду Ленинграда[167]. Это беспокоит Гитлера. 4 октября Ф. Гальдер делает запись: «Во время посещения фюрера обсуждалось положение на фронте. Результаты: очистить от противника район Ладоги, продолжив наступление на Тихвин»[168].
5 октября Ф. Гальдер делает очередную запись: «Группа армий „Север“: ОКХ отодвинуло срок начала наступления на ладожском участке фронта (оно было намечено командованием группы армий на 6.10) и отдало приказ об отводе с фронта подвижных соединений, которые могут только зря понести потери в этом районе, поскольку условия местности здесь крайне неблагоприятны для действий подвижных соединений. Наступление будет начато, как только удастся сосредоточить достаточное количество пехоты за счет перебрасываемых сюда пехотных частей из тыла. Тем временем подвижные соединения отдохнут и пополнят личный состав и материальную часть»[169].
В срочном порядке на восточный выступ «бутылочного горла» перебрасывалась закаленная в боях и хорошо укомплектованная 291-я пехотная дивизия «Эльх» («Лосиная голова»), другие отборные части. Об этом не раз упоминает в своем военном дневнике Ф. Гальдер.
8 октября «отдан приказ группе армий „Север“ начать подготовку к наступлению через р. Волхов в направлении Боровичей и произвести соответствующую перегруппировку сил»[170]. Какие же цели ставили гитлеровские генералы, разрабатывая тихвинскую наступательную операцию? В исследовании Пауля Кареля «Восточный фронт» они определены так: «Целью ее являлось включение Ладожского озера в осадный фронт и закрытие бреши к востоку от Ленинграда. Финны должны были перейти р. Свирь с севера и соединиться с немецкой 16-й армией восточнее озера. 39-му танковому корпусу генерала Рудольфа Шмидта силами четырех подвижных дивизий предстояло нанести удар через русскую тайгу, которую немецкие военные географы определили как „практически незакартографированную“»[171].
В тяжелых боях первых месяцев войны: с июля по конец сентября 1941 г. безвозвратные потери обороняющих город на различных направлениях войск Северного, Северо-Западного, Ленинградского фронтов и Балтийского флота составили 214 078 человек[172]. Большое количество раненых находилось в госпиталях Ленинграда. Но город на Неве продолжал сражаться, посылая на фронт все новые и новые силы. Это беспокоило Гитлера и его окружение. Тихвинская наступательная операция вермахта была ответом германского командования на непрерывные попытки войск Ленинградского фронта прорвать блокаду Ленинграда. Изнурительные кровопролитные бои на узком участке фронта в районе шлиссельбургско-синявинского выступа велись не переставая. Сменяющие друг друга советские дивизии непрерывно долбили оборону противника, пытаясь преодолеть те немногие километры «бутылочного горла», которые разделяли Большую землю и осажденный Ленинград.
Штаб группы армий «Север» под Ленинградом не планировал наступательную операцию в направлении Тихвина для соединения с финскими войсками. По плану «Барбаросса» такое соединение должно было произойти в Ленинграде. Границей раздела интересов немецкой и финской сторон должна была служить река Нева. В кровопролитных боях на подступах к колыбели революции они понесли существенные потери. Не удался и сентябрьский штурм Ленинграда. «Потеряв в боях более 60 тысяч человек, немецкие соединения группы армий „Север“ вынуждены были в конце сентября перейти к позиционной обороне. План фашистского командования по захвату города оказался сорванным»[173]. В этой ситуации по непосредственному указанию Гитлера и было найдено решение: создать вокруг Ленинграда «мертвую петлю» более широкого охвата. Этим немецкое командование стремилось не только покорить сражающимися город, но и приблизиться к достижению стратегической цели, которая ставилась на период военной кампании в России — выйти на рубеж «Волга, Архангельск и обеспечение себя на этом рубеже со стороны азиатской части России»[174].
В связи с готовящимся наступлением в направлении Тихвина и далее до реки Свирь на соединение с финскими войсками немецкому командованию важно было знать позицию правительства и военного руководства Финляндии к предстоящей операции. «Анализ документов, мемуарных и других источников, проведенный финскими историками, позволяет составить более четкое представление как о замыслах Гитлера и его приближенных относительно Ленинграда, так и о позиции высшего финляндского руководства в этой связи»[175], — пишет доктор исторических наук Н. И. Барышников.
После неудачных попыток немецко-фашистских войск захватить Ленинград менялось и отношение руководства Финляндии к активному участию в боевых операциях. «В Берлине, тем не менее, замечали своекорыстие финского руководства. Оно стремилось обрести границу по реке Неве, но не было склонно стать явным соучастником взятия Ленинграда и тем более проявлять готовность разрушить его»[176].
Еще в сентябре решение верховного командования Германии перейти к осаде Ленинграда в значительной степени диктовалось позицией финнов. Генерал-фельдмаршал фон Маннергейм, главнокомандующий войсками Финляндии, имел определенные колебания в отношении целесообразности перехода старой финской границы. «Да, он готов был перейти Свирь к востоку от Ладожского озера, когда немцы выйдут к Тихвину, но выступал против любых попыток со стороны финнов участвовать в штурме Ленинграда. Из мемуаров маршала ясно следует, что он не хотел участия финских войск в почти неизбежном разрушении города. Маннергейм придерживался принципов „активно оборонительной войны“ и противился любым формам „завоевательной войны“»[177], — писал Пауль Карель в книге «Восточный фронт».
«Что же касается Маннергейма, то на его поведении следует остановиться более подробно. Действительно, в конечном счете Маннергейм отдал приказ приостановить в сентябре 1941 г. наступление на Ленинград со стороны Карельского перешейка.
Однако финские войска продолжали наступление на ленинградском направлении и, взяв Белоостров, продвигались к Сестрорецку в соответствии с приказом, отданным Маннергеймом 31 августа. К тому же финский главнокомандующий двинул войска в обход Ленинграда к реке Свирь, чтобы там или к югу от Свири встретиться с силами немецкой группы армий „Север“ и замкнуть город плотным кольцом, а затем решить вопрос о взятии его путем длительной осады. Очевидно, в этом случае Гитлеру удалось бы осуществить свой замысел об уничтожении Ленинграда.
Но, как известно, советские войска остановили продвижение финской армии на Сестрорецком участке и на Свири, а немецким войскам нанесли поражение под Тихвином. Двойное окружение города противником не получилось»[178].
