Под руку с отцом невеста прошла к алтарю, где ее ожидал жених, и церемония началась. Службу вел декан Вестминстера, а само венчание, по традиции, проводил архиепископ Кентерберийский.
Кэтрин и Уильям сами подготовили слова своей молитвы: «Отец наш небесный, мы благодарим тебя за наши семьи, за любовь, что мы разделяем, и за радость брака. Сделай так, чтобы за повседневными заботами мы обращали бы внимание на то, что действительно важно и истинно в этой жизни, и помоги нам щедро делиться нашим временем, нашей любовью и нашими силами. Помоги нам, укрепленным своим союзом, служить и помогать тем, кто страдает».
А в проповеди епископа Лондонского, Ричарда Шартра, близкого друга семьи жениха, были такие слова: «Будь тем, кем Господь замыслил тебя, и ты зажжешь мир». Так сказала Св. Екатерина Сиенская, чей день мы сегодня отмечаем. Предназначение брака в том, чтобы мужчина и женщина помогали друг другу стать тем, кем замыслил их Господь, обрести свою глубинную, истинную суть. Многих страшит будущее нашего мира, однако послание, которое несут в себе торжества в нашей стране и далеко за ее пределами, очень верное – это радостный день! Прекрасно, что люди со всех континентов могут поучаствовать в этих торжествах, потому что этот день, как положено любой свадьбе, есть день надежды. В каком-то смысле каждая свадьба – королевская, когда невеста и жених, как цари творения, создают новую, совместную жизнь, и через них она может устремляться вперед, в будущее.<…> Впереди век, полный надежд и опасностей. Перед людьми стоит вопрос, как разумно использовать власть, полученную в результате открытий прошлого столетия. К обещаемому нам будущему мы обратимся не благодаря большим знаниям, а, скорее, благодаря возрастанию пропитанной любовью мудрости, почитания жизни, земли, друг друга. Брак должен преображать, как если бы муж и жена сотворяли один из другого произведение искусства. Но преображать можно, только если мы не пытаемся изменить своих партнеров. Принуждение не должно подавлять Дух; мы должны предоставлять друг другу пространство и свободу».
Крошечная заминка – обручальное кольцо, сделанное из семейной реликвии, слитка валлийского золота, не сразу скользнуло по пальцу невесты – и наследник наследника британского трона взял в супруги мисс Миддлтон. Из собора она вышла герцогиней Кембриджской – утром свадебного дня принцу Уильяму был пожалован титул герцога Кембриджского. Под звон колоколов молодая пара села в ландо, которое еще в 1902 году сделали для прапрадеда жениха, короля Эдуарда VII – экипаж, запряженный четырьмя белыми лошадьми, в сопровождении лейб-гвардейцев, ехал по улицам к Букингемскому дворцу. И как это бывало на королевских свадьбах, которых Лондон перевидал немало, восторженные зрители, заполнившие улицы, радостно приветствовали своего принца и его жену.
Все пространство перед дворцом тоже заполняли огромные толпы – люди ждали своеобразной кульминации, поцелуя молодых на балконе дворца. И, должно быть, среди них было не так уж и мало тех, кто тридцать лет назад вот так же жаждал увидеть поцелуй принца Чарльза и леди Дианы. История не повторяется, просто она циклична. И на этот раз зрители увидели не только долгожданный поцелуй (на который на самом деле лучше было смотреть на экране, а не вживую – слишком далеко), а и воздушный парад; над дворцом в строжайшем порядке, довольно низко, пролетели военные самолеты – дань службе, которую принц Уильям несет в рядах военно-воздушных сил страны.
На свадебном приеме, который дала Елизавета II, было, разумеется, куда меньше гостей, чем на церемонии в аббатстве – только люди, относительно близко связанные с молодоженами. И если на венчании было около 1900 человек, то на официальном приеме – «всего» около 650. После приема герцог и герцогиня Кембриджские отправились в свою официальную резиденцию, Кларенс-хаус, а вечером в Букингемском дворце состоялся еще один прием, который устраивал уже принц Уильям для самых близких людей – там присутствовало уже только 300 гостей.
Изысканное меню, разумеется, стало тут же известно во всех подробностях, и все-таки самым главным украшением таких приемов уже давно является традиционный свадебный торт. В огромном торте Кэтрин и Уильяма было восемь слоев, и он был украшен сахарными цветами – всего 900 цветков семнадцати видов, и каждый вид говорил о своем на пресловутом языке цветов. Помимо уже упоминавшихся цветочных символов Соединенного королевства, там были желуди и дубовые листья (как на гербе родителей невесты) – мужество и выдержка, мирт – любовь, плющ – любовь в браке, ландыши – смиренность, роза – счастье и любовь, турецкая гвоздика (милый Уильям) – подари мне улыбку, жимолость – узы любви, яблоневый цвет – удача, белый вереск – защита и исполнение желаний, жасмин – благожелательность, маргаритки – невинность, красота и простота, флердоранж – брак, вечная любовь и плодородие, лаванда – страстная привязанность и успех. Словом, таким произведением искусства, как торт на подобной свадьбе, скорее, любуются и сохраняют кусочек на память. А вот для удовольствия, специально по заказу жениха, гости угощались вторым тортом, шоколадным.
После свадьбы молодожены обычно сразу отправляются в свадебное путешествие, но только не на этот раз. Лишь десять дней спустя герцог с герцогиней уехали на один из Сейшельских островов, и их медовый месяц тоже получился коротким, всего десять дней – служба принца в армии оставляет не так много времени. К тому же личное, семейное время уже начали отнимать и представительские обязанности четы – плата за близость к трону.
Что ж, день свадьбы может оказаться началом счастливого брака, а может, и самого несчастного, но, так или иначе, он не забывается никогда – будь то свадьба обычная, или свадьба самой королевы.
Другой поэт, быть может, воспоет
Ширь Бракемонтских замковых ворот,
Когда вступает в них шотландский странник
Как Бракемонтской госпожи избранник…
Вальтер Скотт. «Квентин Дорвард» (перевод М. Шишмаревой)
Что говорит невеста перед алтарем? Слова меняются от обряда к обряду, но суть остается той же: «Я беру тебя в мужья и обещаю перед Богом и присутствующими свидетелями: любить тебя, воздавать честь и заботиться о тебе во всех обстоятельствах – в болезни и здравии, в бедности и богатстве, в радости и печали – и быть тебе во всем настоящей и преданной женой до тех пор, пока смерть не разлучит нас».
Королева – не просто женщина. Да, она обещает повиноваться супругу, как и любая другая, но в ее приданое входит целая страна…
Когда замуж вышла Мария I Тюдор, ее супруг Филипп, испанский принц, стал королем Англии (впрочем, когда его отец несколько лет спустя отрекся от престола в пользу сына, то не только Филипп стал королем Испании, но и Мария – королевой Испании). О, как опасались англичане, что испанцы получат власть над их страной так же, как иностранный принц – над их королевой… И недаром преемница Марии, Елизавета I, говорила, что она замужем за Англией, и что у нее «никогда не будет иного супруга». Да, ей пытались подыскать мужа, и она далеко не всегда возражала, однако так и вошла в историю королевой-девственницей, самой большой любовью которой стала ее страна.
Штатгальтер нидерландский и его супруга, дочь короля Иакова II Мария, стали после переворота 1688 года соправителями, королем и королевой Англии. Но это был последний раз в английской истории, когда мужчина, благодаря браку с особой королевской крови, получал корону и власть.
Сестра Марии II, Анна, которая унаследовала трон после смерти сестры и зятя, и была к этому моменту девятнадцать лет замужем, правила уже одна – ее муж был всего лишь супругом королевы. Так повелось и дальше.
Более того, королеве Виктории, к примеру, пришлось самой делать предложение. Вспоминая те дни, она потом скажет: «Увы, увы, бедная королева снова в сложной ситуации…» Да, она была королевой – но ведь и женщиной, более, того, молодой девушкой. Это ее благосклонности должны добиваться, ей должны предлагать руку и сердце… Но у королев так получается не всегда. Как записала Виктория в своем дневнике, лорд Мельбурн уверял ее, «что предложение будет принято с радостью».
На следующий день после того, как оба, и королева, и принц Альберт Саксен-Кобург-Готский, с честью вышли из деликатной ситуации такого своеобразного предложения руки и сердца, принц отправил письмо другу семьи, барону Штокмару: «Я пишу тебе в один из счастливейших дней своей жизни, чтобы рассказать лучшую новость из всех возможных. <…> Виктория так добра и мила со мной, что зачастую мне кажется – я не заслуживаю такой любви.<…> Нет, сейчас я не могу продолжать писать, мои чувства в смятении».
В «Gazette» 23 ноября 1839 года была опубликована декларация королевы, с которой она обратилась к своим министрам, и о которой теперь узнало все королевство.
