Глупцами ханы не были, а вот политическими стратегами были. Они прекрасно понимали, что православие на Руси стало неотъемлемой частью всего русского. Даже разобщенный распрей, обессиленный внутренними дрязгами русский народ не потерял свою веру. Именно она соединяла его, даже не мать-сыра земля, разодранная на уделы, а вера православная.
Потомки Чингисхана предпочитали не рушить церковь на Руси, потому что любой удар по церкви тут же бумерангом мог возвратиться: обиженная, оскорбленная церковь вмиг бы сделала то, что не удавалось сделать даже самым мудрым из князей, — она объединила бы Русь!
Эту объединительную свою задачу церковь хорошо понимала. Всесильным ханам, «Ясе» Чингисхана нужно было противопоставить столь же мощную, но организованную на иных — духовных — принципах, на иной государственной идеологии силу. Митрополиты всея Руси увидели зародыш этой силы в небольшом городке на Боровицком холме. Сейчас-то всем хорошо известно, что они и некоторые князья, каким был Иван I Данилович Калита, верно определили центр всерусского единения. Но в первой половине XIV века любому политическому стратегу выбор духовных владык показался бы странным.
В самом деле, что имели обитатели Москвы и Московского пространства в XIII–XIV веках? Опыт невоенного, диффузионного, говоря языком физиков, проникновения на необихоженную землю, опыт многовекового освоения территории (ни одного сражения!), и «Русскую правду», и «Поучения Мономаха». Не маловато ли для борьбы с потомками Чингисхана, скрепленными на века «Ясой»? Какую идею государственного устройства могли предложить эти люди-труженики?
Идею, способную сокрушить идею «Ясы»!
Даниил Московский (1261–1303)
Даниил, сын Александра Невского, родился в 1261 году, когда обитатели Восточной Европы еще могли освободиться от данной зависимости, навязанной им ордынскими ханами, а жил он в самые грустные для Руси четыре десятилетия, в течение которых потомки Батыя, хоть и не окончательно, но надолго лишили Русь свободы. А умер князь московский в 1303 году, когда стало ясно, что стране еще очень долго придется платить дань ордынцам, испытывать позор и унижения и, кроме этого, вести тяжелую, неравную борьбу на северных и западных границах с тевтонами, литовцами и шведами.
В эти же четыре десятилетия завершилась перекройка политической карты Восточной Европы. На первые роли выдвинулись два молодых княжества — Тверское и Московское. Конечно же, мириться с подобным положением дел не хотел ни один удельный князь, и потому границы княжеств менялись чуть ли не ежегодно. Но Тверь и Москва, порою терпевшие в распре тяжкие поражения и нередко опустошаемые ордынцами, быстро вновь обретали силу и свои лидирующие позиции старались не потерять: Тверь — с начала XIV века; Москва — со времени правления Ивана Даниловича Калиты.
В конце XIII века Русь стала медленно-медленно приходить в себя после страшного разорения страны Батыем. В этом утверждении нет поспешности, нет преувеличения. Русь после мощного удара с Востока находилась, говоря боксерским языком, в состоянии гроги. Это еще даже не нокдаун. Боец может двигаться по рингу, защищаться, уклоняться от активной борьбы, вяло помахивая руками, но не дай Бог в состоянии гроги пропустить точный сильный удар соперника! Хорошо, если после такого удара боксер окажется в глубоком нокауте. Бывают, и нередко, случаи, когда он надолго, навсегда покидает ринг, а то и прощается с жизнью. Опытный рефери обычно открывает счет, дает спортсмену возможность прийти в себя. Не все спортсмены и их тренеры довольны таким решением. Но лучше восстановить силы, а то и проиграть бой, чем погибнуть.
Роль рефери на огромном восточноевропейском ринге в первые десятилетия после вторжения хана Батыя играли великие князья Ярослав Всеволодович и его сын Александр Ярославич Невский. Они спасли страну от большой беды. Русь проиграла ханам войну, но не погибла. Правда, после смерти Александра Ярославича уже ничто не сдерживало князей от войны друг с другом. Распря разразилась между сыновьями Невского, Дмитрием и Андреем. Чтобы не отвлекаться от главной — московской — темы повествования, нужно все же констатировать: распря была источником всех обрушившихся на Русь бед. Гибли сильные и самые дееспособные люди, талантливые ремесленники, мастера-строители, земли разорялись, народ нищал. Распрей пользовались все недруги Руси, но русские князья словно бы не обращали на это внимания.
В 1293 году шведы заложили крепость Выборг, выбить их оттуда новгородцы не смогли.
В том же году Андрей Александрович (сын А. Невского) вместе со своим союзником Федором Ярославичем (как считают некоторые ученые, он был зятем Ногая) оговорили Дмитрия Александровича перед ханами. Повелитель Золотой Орды обрадовался прекрасной возможности «навести порядок» в подвластной ему Руси и послал туда крупное войско во главе с Дюденем, братом хана Тохты, с заданием поставить на великое княжение Андрея.
«Но сей предлог был только обманом, — пишет в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзин. — Муром, Суздаль, Владимир, Юрьев, Переславль, Углич, Коломна, Москва, Дмитров, Можайск и еще несколько других городов были ими взяты как неприятельские, люди пленены, жены и девицы обруганы. Духовенство, свободное от дани ханской, не спаслося от всеобщего бедствия: обнажая церкви, татары выломали даже медный пол собора Владимирского, называемый чудесным в летописях. В Переславле они не нашли ни одного человека: ибо граждане удалились заблаговременно с женами и детьми. Даниил Александрович московский, брат и союзник Андреев, дружелюбно впустив татар в свой город, не мог защитить его от грабежа. Ужас царствовал повсюду. Одни леса дремучие, коими сия часть России тогда изобиловала, служили убежищем для земледельцев и граждан»[35].
Войско Дюденя вел по истерзанной Руси к Твери князь Андрей. В городе поначалу царила неразбериха. С каждым днем в Тверь прибывали беженцы из разоренных врагом областей. Они готовы были драться с налетчиками, они не смирились с положением покорных овец в стаде. Эта решимость обездоленных, лишенных крова людей в значительной степени повлияла на тверчан. Жители города, почувствовав силу, решили дать бой войску Дюденя. Они вместе с бежавшими из разграбленных городов дали клятву на верность, стали вооружаться и готовиться к обороне.
Андрей и Дюденя, узнав о положении дел в Твери, не стали рисковать, изменили маршрут, вошли в Волок-на-Ламе, разорили его.
Опустошительный поход Дюденя прошел по обычному для той эпохи маршруту. Основной удар ордынцы наносили по богатой Ростово-Суздальской земле.
«Если собрать все летописные указания на населенные пункты в Суздальской области за XI–XIII века, — писал в XIX столетии профессор М. К. Любавский, — то совершенно ясно вырисовывается, что в этой области раньше и гуще заселились бассейны средней и нижней Клязьмы и Поволжье от впадения Шексны до впадения Оки. Здесь лежали все тогдашние важнейшие города-области — Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Стародуб, Ярополк, Гороховец, Нижний, Городец, Кострома, Ярославль, Молога, Кснятин, Ростов и Переяславль. По сравнению с этою населенною полосою область позднейшего Московского княжества являлась мало населенною. Здесь мы находим только Дмитров на Яхроме и… Звенигород. Точно также представляется и область позднейшего Тверского княжества. Здесь мы находим только Тверь и Кашин…»[36]
В средней и восточной частях Ростово-Суздальской земли находились и самые богатые княжения XIII века: великое княжение Владимирское, княжения Ростовское, Ярославское, Белоозерское, Костромское, Галицкое, Юрьевское, Переяславское, Суздальское и Городецкое. В западной части Суздальской земли находились только Тверское и Московское княжества. Но разорительные походы ордынцев привели к тому, что на рубеже XIII–XIV веков были ликвидированы княжества в Костроме, Юрьеве, Городце Волжском, и народ стал уходить из некогда богатых областей Ростово-Суздальской земли в безопасные районы, в глухие, лесные края — в том числе и в долины рек Москвы и Тверцы, увеличивая население здешних мест.
То была вторая волна переселенцев в Московскую землю. Она шла с востока на запад. Первая, начавшаяся в конце XI века, шла с запада на восток, с Поднепровья — в Залесье, в Низовскую землю. Как уже было сказано ранее, часть первой волны переселенцев осела в долине Москвы-реки. Теперь же в ближайшие и дальние окрестности Боровицкого холма и дальше — в землю Тверскую хлынул поток людей с востока, и эти два княжества стали усиливаться, причем на первых порах Тверское княжество развивалось даже быстрее.
Но Даниил Александрович Московский в последние годы своей жизни перехватил у тверчан инициативу, хотя в это еще трудно было поверить, это не бросалось в глаза.
