Следует особо подчеркнуть тот факт, что в эти годы крепостнические порядки, господствовавшие в деревне, быстро стали проникать во всю крупную промышленность. В итоге крепостническая среда захлестнула все ростки капитализма, и господствующей формой труда во всех отраслях промышленности стал крепостной принудительный труд. Самым зримым проявлением этого факта служит знаменитый сенатский указ от января 1736 г., который навечно закрепил за владельцами мануфактур всех наемных и пришлых работных людей.
Наряду с мануфактурой дальнейшее развитие получили и такие традиционные формы развития мелкотоварного промышленного производства, как городское ремесло и крестьянские отхожие или местные промыслы. При императрице Елизавете Петровне, которая взошла на российский престол под лозунгом возврата «отеческих порядков» Петра I, в 1742–1743 гг. были восстановлены Главный магистрат, Мануфактур-коллегия и Берг-коллегия, которым вновь было поручено осуществлять «отеческое попечение» над всей государственной промышленностью, рудным делом и строительством казенных мануфактур.
в) Развитие внутренней и внешней торговли
Расширение привилегий дворянства и особенно засилье иностранцев при дворе оказывали крайне негативное влияние на всю торговую политику русского правительства. В 1731 г. правительство Анны Иоанновны установило новый таможенный тариф, который носил менее выраженный протекционистский характер, поскольку максимальная пошлина на ввозимый из-за рубежа товар стала составлять всего 20 % от его стоимости. Более того, спустя несколько лет, в 1734 г., стараниями герцога Э.И. Бирона, который получил от английских купцов крупную взятку, был подписан крайне невыгодный торговый договор с Англией, который предоставил тамошним купцам и финансистам целый ряд доселе невиданных льгот и привилегий, в частности право беспошлинной транзитной торговли с Ираном.
При Елизавете I торговая политика русского правительства стала носить более взвешенный и национально ориентированный характер.
• Во-первых, благодаря усилиям графа П.И. Шувалова в 1754 г. в России был наконец-то уничтожен такой архаичный пережиток феодальной раздробленности, как внутренние таможенные пошлины.
• Во-вторых, в 1757 г. был установлен новый, более высокий протекционистский таможенный тариф, который защитил отечественных товаропроизводителей от конкуренции со стороны более дешевых импортных товаров.
г) Развитие финансово-банковской системы
Сразу после введения подушной подати в 1725 г. выяснилось, что казна не досчиталась около 30 % требуемой суммы для содержания армии и флота. В этой ситуации правительство приняло решение снизить подушный оклад до 70 копеек, но никакого эффекта эта поблажка не принесла. Тогда правительство отстранило армейские команды от сбора подушной подати и передало это право в руки самих помещиков и общинных должностных лиц. Задолженность стали взыскивать не с самих крестьян, а с их помещиков, мирских старост и приказчиков.
Но и эта карательная мера не решила проблемы, и в 1730 г. правительство вновь обратилось к проверенному способу выбивания подушной подати. Однако уже через три года все вернулось на круги своя и помещики опять стали отвечать за сбор подушной подати, что неизбежно привело к усилению их власти над крестьянами, росту эксплуатации, произвола и разного рода злоупотреблений.
Долголетний анализ причин хронического финансового кризиса привел высших сановников империи, в частности обер-прокурора Сената А.А. Маслова, к мысли о том, что причиной многих недоимок был невиданный рост эксплуатации крестьян самими помещиками. Но никаких конкретных мер к исправлению этой ненормальной ситуации предпринято так и не было. Правительство посчитало, что наполнить государственную казну можно другими, менее болезненными, способами, а именно:
1) введением государственной монополии на самые ходовые товары, в частности, соль (1731) и водку (1742);
2) введением косвенного налогообложения путем повышения цен на ту же соль, водку и другие монопольные товары;
3) порчей медной монеты, номинальная стоимость которой только в 1721–1731 гг. сократилась в пять раз.
Для решения проблемы острейшего бюджетного дефицита и растущей инфляции в 1733 г. императрица Анна Иоанновна, ввиду острого недостатка ссудного кредита и высоких ростовщических процентов, доходивших до 20 % годовых, «чего во всем свете отродясь не водится», повелела учредить «Монетную контору» для выдачи льготных кредитов под 8 % годовых под залог золота и серебра.
В 1754 г., по инициативе тогдашнего главы правительства графа П.И. Шувалова Правительствующий сенат учредил два первых государственных кредитных учреждения — Дворянский заемный банк с уставным капиталом в 750 тыс. рублей и Коммерческий банк для купечества с уставным капиталов в 500 тыс. рублей. Первый банк, который имел свои конторы в Петербурге и Москве, напрямую управлялся Сенатом, а второй банк, созданный при Петербургском морском порту, находился в ведении Коммерц-коллегии и управлялся ее президентом Яковом Матвеевичем Евреиновым.
Главной целью создания этих коммерческих банков со стопроцентным государственным капиталом стала выдача льготных заемных краткосрочных ссуд лицам дворянского и купеческого звания под 5–6 % годовых против прежних 20 % годовых, которые традиционно брались у ростовщиков. При помощи этих банков правительство намеревалось решить две острейших проблемы:
1) предотвратить нарастающее разорение и гибель многих дворянских имений и
2) поощрить развитие внешней торговли.
Размер самой ссуды для помещиков-дворян первоначально зависел от количества их крепостных душ и выдавался под залог их имущества, а для купцов под залог наличного товара, который уже находился в Петербургском морском порту.
Скоро выяснилось, что сия благая цель не привела к желаемому результату, поскольку:
1) небольшие уставные капиталы этих банков не позволили им выдать кредиты всем желающим, а
2) количество невозвращенных ссуд подорвало платежеспособность самих банков.
Поэтому уже в 1762 г. новый император Петр III своим именным указом упразднил Коммерческий банк для купечества, однако реализовать его так и не успел, а новая императрица Екатерина II отменила указ покойного супруга.
2. Внутренняя политика самодержавия в 1725―1762 гг. а) Контрреформы и реформы в области государственного строительства
По мнению многих историков (Н. Павленко, Л. Милов, Е. Анисимов), созданная Петром I бюрократическая машина дворянско-полицейского государства после его смерти прошла сквозь испытание контрреформ. Применительно к системе центрального управления это утверждение с некоторыми оговорками, безусловно, соответствовало действительности, а вот в отношении местного управления это было не совсем так. Более того, известный российский историк профессор А.Б. Каменский, автор фундаментальной монографии «От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII века» (1999), высказал оригинальную и новаторскую мысль, что традиционный термин «контрреформы» вообще-то мало применим к характеристике политики преемников Петра I, поскольку все они, хотя и в разной мере, тоже были реформаторами, а многие их новшества носили вполне прогрессивный характер, и в этом смысле термин «контрреформы» абсолютно не несет в себе негативный смысл.
Сразу после воцарения всех преемников Петра при каждой царственной особе попеременно возникали либо Верховный тайный совет (Екатерина I), либо Кабинет министров (Анна Иоанновна), либо Конференция при высочайшем дворе (Елизавета Петровна), либо Императорский совет (Петр III). При явной неспособности всех монархов самостоятельно управлять огромным государством все эти властные структуры постепенно превращались в высшие органы имперской государственной власти и управления, куда входили самые влиятельные фавориты и вельможи. А Правительствующий сенат, Святейший синод и все 12 коллегий постоянно ущемлялись в своих правах и пережили много реорганизаций.
Что касается системы местного управления, то здесь ситуация была принципиально иная. В сущности, была полностью ликвидирована вся крайне запутанная, очень неэффективная и дорогостоящая система местных учреждений, созданная Петром I. Поэтому говорить об «областной контрреформе», как это делает ряд историков (Л. Милов), на наш взгляд, не совсем правомерно.
В 1727 г. решением Верховного тайного совета были уничтожены все городские магистраты, которые были преобразованы в ратуши, подконтрольные местным воеводам. Затем были ликвидированы сами ратуши, и вся полнота административной и судебной власти в городах перешла в руки воевод, которые назначались сановным Петербургом. В 1730-х гг. была перестроена вся система губернского, провинциального и уездного управления:
