Но вскоре предводитель дворянства одного из уездов Ковенской губернии сообщил в газету‚ что в домах местечка Кужи нет таких подвалов‚ в которых можно спрятать десятки немецких солдат; скорее всего‚ предположил он‚ русский отряд не выставил на ночь охранения‚ был захвачен врасплох‚ а для оправдания выдумали версию о еврейском предательстве. В Кужи поехала комиссия во главе с депутатом Думы А. Керенским, который заявил затем с думской трибуны: "Такого случая не было и по местным условиям быть не могло"; при проверке выяснилось – лишь в одном еврейском доме оказался крохотный погреб ниже человеческого роста. Однако высланные уже ехали в неизвестном им направлении‚ и даже начальство не всегда знало конечный пункт назначения.
Путешествия длились неделями‚ а то и месяцами; составы подолгу стояли на станциях‚ пропуская военные эшелоны; в вагонной тесноте лежали вповалку больные скарлатиной и сыпным тифом; люди голодали‚ болели и умирали в пути. Порой местные власти не принимали высланных и отправляли назад; один из эшелонов возвратили из Полтавы обратно в Ковно‚ а оттуда его снова послали в Полтаву. "Евреев пересылали в товарных вагонах‚ как скот‚ по накладным‚ – говорил в Думе депутат Н. Фридман. – Писали накладную: товар – четыреста пятьдесят евреев‚ пересылается туда-то... Я видел выселенцев Ковенской губернии: люди‚ которые еще вчера были состоятельными‚ стали в один день нищими. Я видел среди выселенцев дам и девушек‚ которые вместе с русскими дамами шили белье‚ собирали пожертвования‚ а теперь лежали на полотне железной дороги. Я видел семьи мобилизованных‚ я видел среди выселенцев раненых солдат с Георгиевскими крестами..."
Евреи Вильно, узнав о прибытии первого поезда с изгнанниками, срочно открыли сборные пункты, за два часа собрали "тысячи килограммов хлеба, сахара, масла, сыра, яиц, вареного мяса, сельди". В Сморгони для изгнанников из Ковно принесли на вокзал "хлеб, булки, яйца, сахар, молоко". Петроградская община основала Еврейский комитет помощи жертвам войны (ЕКОПО)‚ на первом его заседании состоятельные евреи столицы собрали 400 000 рублей. Пожертвования поступали из всех еврейских общин России; деньги присылали евреи Америки и других стран; русское правительство выделяло средства на нужды еврейских беженцев.
Уполномоченные ЕКОПО сопровождали эшелоны‚ организовывали в пути столовые‚ подвижные кухни и медицинскую помощь; Общество распространения просвещения среди евреев устраивало школы и вечерние курсы в местах расселения беженцев и насильно высланных; Общество охранения здоровья открывало молочные кухни‚ детские сады‚ амбулатории и госпитали; Общество ремесленного и земледельческого труда подыскивало для беженцев работу‚ помогало ремесленникам закупать сырье и сбывать изделия‚ основывало курсы для обучения ремеслу инвалидов войны.
В еврейских общинах на собранные пожертвования открывали бесплатные столовые‚ лавки для продажи хлеба по дешевой цене‚ ясли для грудных детей и приюты для малолетних. В Варшаве еженедельно раздавали беженцам 35 000 пудов хлеба‚ сахар‚ чай и уголь для отопления; евреи Минска разместили в своих домах 1000 беженцев; сибирские евреи покупали для них тулупы и валенки‚ варежки‚ носки и теплое белье; в Вологде в каждом еврейском доме стояли кружки для сбора денег; общины посылали своих представителей в районы боевых действий‚ и те привозили оттуда на воспитание детей-сирот.
Выселение евреев из Ковенской и Курляндской губерний вызвало хаос в торговой и экономической жизни огромного края. Города опустели‚ торговля замерла‚ фабрики простаивали, христианское население страдало от дороговизны и безработицы. Выхода не было‚ и военные власти позволили изгнанникам вернуться в свои дома, но при этом от них потребовали выделить заложников из раввинов и богатых евреев – "с предупреждением‚ что в случае измены со стороны еврейского населения‚ заложники будут повешены". Евреи отказывались возвращаться на таких позорных условиях; высланные из Вилькомира написали главнокомандующему: "Мы оскорблены в наших патриотических чувствах и не согласны выделить заложников‚ сыновья и братья которых сражаются за честь и славу России".
В стране не хватало транспорта для перевозки военных грузов‚ а на запасных путях железнодорожных станций простаивали сотни вагонов с высланными евреями. В апреле 1915 года журналист сообщал:
"С трудом отодвигаешь тяжелые громадные двери товарного вагона. Заглядываешь внутрь. Спертый‚ удушливый воздух‚ холод и мрак. Глаза с трудом различают отдельных людей в копошащейся живой массе. Из-за груды грязных подушек и тряпья поднимаются всклокоченные головы стариков и старух. Молодые женщины глядят воспаленными‚ лихорадочно горящими‚ умоляющими глазами... Хриплым шепотом жалуются: "Лучше бы умерли дома".
Есть больные. В груде тряпья много детей. Высовываются исхудавшие‚ посиневшие ручки. На холоде меняют детям пеленки‚ протягивают им иссохшую грудь. Плач детей... протяжный беспомощный плач доносится из всех вагонов. Кажется‚ весь длинный‚ безглазый поезд колышется и вздрагивает‚ как огромное живое существо‚ весь содрогается от детского плача‚ от надрывающего душу стона..."
Еврейский писатель И. Л. Перец – в то время очень больной – увидел из окна квартиры группу изгнанников-евреев‚ которые брели по варшавской улице с детьми‚ узлами и подушками. "Опять еврейские подушки!" – простонал он‚ и это были последние его слова.
7
В газете "Русский инвалид" написали: "Разве время теперь толковать о равноправии? Равноправие не простая вещь… Его надо заслужить преданностью отечеству и общим моральным ростом".
Еврейский журналист ответил на это в еженедельнике "Рассвет": "Я лично не придерживаюсь того мнения‚ что права нужно заслужить; я думаю наоборот‚ что лишение прав нужно "заслужить"‚ о чем есть подробные указания в "Уложении о наказаниях"... Если теперь Бог нам поможет, и мы оторвем от Пруссии известный кусок земли‚ тогда прусский немец станет русским подданным. О его преданности России‚ против которой он теперь ведет войну‚ навряд ли можно говорить‚ и, тем не менее… этот немец‚ сейчас после присоединения к России‚ получит права... те самые права‚ которых лишены мы‚ помогавшие ценою жизни насильно превратить этого немца в русского подданного".
Писатели и артисты организовали в Петербурге вечер "в пользу еврейского населения‚ пострадавшего от военных действий"; среди прочих выступали Л. Андреев и М. Горький‚ дирижировал оркестром композитор А. Глазунов; доход с вечера составил 8000 рублей. Для этой же цели еврейские и русские художники и скульпторы устроили продажу своих произведений; в аукционе участвовали И. Репин‚ А. Бенуа‚ К. Сомов.
В 1915 году по инициативе М. Горького возникло "Русское общество для изучения еврейской жизни"‚ которое выпустило сборник "Щит" в помощь российским евреям. В нем приняли участие ученые, политические деятели, писатели и поэты Л. Андреев, К. Бальмонт‚ В. Брюсов‚ И. Бунин‚ В. Короленко, Ф. Сологуб, З. Гиппиус, Д Мережковский. Сборник начинался статьей Л. Андреева: "Мне нет надобности... ссылаться на геройство евреев в деле обороны России‚ на их трагическую по своей верности любовь к России... Надо всем понять‚ что конец еврейских страданий – начало нашего самоуважения‚ без которого России не быть".
Сборник "Щит" предварял эпиграф из стихотворения Х. Н. Бялика "Над бойней" (перевод В. Жаботинского):
Небеса! Если в вас, в глубине синевы,
Еще жив старый Бог на престоле,
И лишь мне Он незрим, — то молитесь хоть вы
О моей окровавленной доле!
У меня больше нет ни молитвы в груди,
Ни в руках моих сил, ни надежд впереди…
О, доколе, доколе, доколе?
Д. Мережковский, из статьи в том сборнике: "Тяжело, больно, стыдно… Когда на наших глазах кого-нибудь обижают – "по человечеству" нельзя пройти мимо, надо помочь, или, по крайней мере, надо кричать вместе с тем, кого обижают. Это мы и делаем, и горе нам, если мы перестанем это делать, перестанем быть людьми…"
В газете "Русские ведомости" задали вопрос: "Если евреи могут умирать за Россию‚ то почему они не могут жить повсеместно в России‚ почему они не могут быть офицерами в русском войске?.." Эту проблему обсуждали повсюду‚ и – по свидетельству управляющего делами Совета министров – "даже непримиримые антисемиты приходили к членам правительства с протестами и жалобами на возмутительное отношение к евреям на фронте". На секретных заседаниях министры говорили о "недопустимых ни в одном цивилизованном государстве насилиях и надругательствах" во время выселения евреев: "Люди сотнями мрут от голода, холода, болезней. Детская смертность достигает ужасающих размеров. По сторонам дорог валяются не погребенные трупы. Повсюду падаль и невыносимые миазмы". Министры потребовали от командования "отказаться от преследования еврейской массы и огульного обвинения ее в измене"‚ но генерал Н. Янушкевич сообщил в ответ: "принятые меры в отношении евреев весьма слабые"‚ их следует усилить "в еще более значительной степени".
