- А Гаспар? - спросил он.
Мартен пожал плечами.
- Я Гаспару не исповедник. Мне кажется, что у него хватает счетов с испанцами, чтобы оправдаться перед самим собой. Он считает их врагами короля и, пожалуй, по сути дела прав.
"- Тем лучше для него," - подумал Стефан, но вслух не произнес ни слова. Спросил только, когда Мартен хочет выйти в море, и услышав, что уже послезавтра, вздохнул с облегчением. Вынужденное ожидание в порту способствовало рождению новых сомнений, которым он больше не хотел предаваться.
Оба корабля были готовы выйти в море. Восемнадцатого мая - впервые за одиннадцать месяцев - на мачте "Зефира" вновь затрепетал черный флаг, ветер наполнил паруса, и Мартен, стоя на юте, послал последнее прости своей возлюбленной и приятелю, которому все ещё так доверял.
ГЛАВА YII
"Зефир" и "Ля Бель" уже сорок восемь часов лавировали за длинным, растянувшимся на десятки миль хвостом Золотого флота, который подходил к Азорам с запада. Держались вдалеке, вне пределов досягаемости остроглазых испанских моряков, карауливших на мачтах каравелл, и вовремя исчезали, когда на горизонте появлялись паруса какого-нибудь из кораблей эскорта. Чудодейственная труба со шлифованными стеклами, сооруженная в мастерской мастера Липпершея, и на этот раз оказывала Мартену неоценимые услуги: с её помощью он без труда распознавал любой корабль на таком расстоянии, с которого испанцы либо вообще не могли заметить "Зефир", либо - в лучшем случае - различали только крошечное пятнышко на горизонте.
Это наверняка не возбуждало подозрений, ибо Мартен не заметил никаких изменений в поведении капитанов судов конвоя. Транспорты плыли медленно, нестройно, наверняка измотанные долгой дорогой, в которой не раз попадали в шторм и в мертвый штиль. Когда головные каравеллы, вероятно, уже бросали тяжелые якоря в порту Терсейры, остальные ещё тянулись между островами Пико и Сан Мигель, под напором северо-западного ветра отклоняясь от курса на восток, к самой Санта Марии.
Несмотря на это до середины следующего дня Мартен не пытался атаковать ни одну из них. Командир эскорта явно не терял бдительности, ибо его легкие парусники вновь и вновь кружили вокруг расползавшегося стада, словно пастушьи псы, и нельзя было предвидеть, когда они появятся поблизости. Только вот ветер, который перед заходом солнца поднял высокую волну и срывал пенные гривы, казалось возвещал надежду на более благоприятные для корсаров обстоятельства.
В самом деле, уже в сумерках на западе собралась большая стая облаков, которые все густели, сбиваясь в сплошную свинцовую тучу, начавшую басовито погромыхивать, а море отвечало ревом и шипением, все грознее пенясь и рыча.
"Зефир", оставив позади "Ля Бель", держался тогда за правым крылом конвоя, и Мартен в угасающем свете наблюдал сквозь люнет два испанских корабля, которые тяжко боролись со шквалами, видимо стараясь любой ценой добраться до высоких берегов Санта Марии в надежде найти там убежище от бури. Один из них, смахивавший на большую каравеллу, с бочкообразной кормой и неуклюжим пузатым корпусом, нес наверняка ценный груз. Ветер и течение, а может быть просто не слишком умелые команды капитана, или какие-то повреждения, полученные в последние дни плавания, привели к тому, что каравелла отставала и значительно отклонилась от курса. Санта Мария - самый восточный из девяти островов архипелага - представлял теперь для неё последнее пристанище.
"- Если им не удастся подойти с подветренной стороны и бросить якорь в каком-нибудь защищенном месте, их снесет в открытое море, - думал Мартен. И тогда они либо потонут, либо попадут в наши руки." Он направил люнет на другой корабль, который - как он полагал - принадлежал к эскорту.
"- Этот держится гораздо лучше - подумал Ян с невольным уважением, но похоже, что с него хватит и особо рисковать он не будет. И нельзя этому слишком удивляться, насколько я помню, тут трудно найти грунт для якорной стоянки, зато куда легче угодить в течение и налететь на скалы Доллабарат парой миль дальше..."
Обернувшись, он блеснул зубами в улыбке.
- Нам придется самим позаботиться об этой старой калоше, - сказал Ян Грабинскому. - Ее ангел-хранитель удаляется в безопасное место.
Стефан взял люнет у него из рук и взглянул сквозь стекла. Большой двухпалубный фрегат перебрасывал реи, чтобы развернуться и лечь в бейдевинд. Через несколько минут его скрыл проливной дождь, прилетевший на крыльях внезапного шквала.
Когда порыв ветра миновал, стало почти темно, но Мартен сумел ещё раз заметить осиротевшую каравеллу. Та раскачивалась как человек, которого огрели обухом по голове. Могло показаться, что в любой момент она ляжет на бок и больше не встанет. Но команда на борту не опускала рук. Большой парус с красным крестом был спущен, а реи развернуты под ветер. Волны, переливавшиеся через шкафут и штурмовавшие обе высоченные надстройки, едва не перевернули судно вверх дном, но оно все-таки поднялось и медленно, дюйм за дюймом, скрылось за подветренным мысом Санта Марии.
- Провидение спасло её для нас, - сказал Мартен, подражая тону и манере говорить Генриха Шульца. - На рассвете будет наша.
За ночь ветер поменялся на северо-восточный и немного успокоился, а на рассвете тучи стали расползаться и исчезать. "Ля Бель" и "Зефир", которые как два волка кружили вдалеке от подветренной стороной Санта Марии, сторожа лакомую добычу, видимо укрывшуюся в какой-нибудь тихой бухточке, теперь смело приближались к берегу. Гаспар Лику описал обширную дугу в направлении восточного скалистого мыса, чтобы отрезать испанской каравелле путь к отступлению, а Мартен под зарифленными парусами лавировал вдоль побережья, высматривая её на фоне зеленых холмов, покрытой буйной растительностью.
И когда "Зефир" был на середине пути, а "Ля Бель" готовилась к развороту, неизвестно откуда прогремел орудийный выстрел и эхо, отразившись от скал, раскатилось над морем. Мартен вздрогнул и взглянул в сторону мыса. В ту же минуту два фальконета на носу "Ля Бель" блеснули огнем, раздался двойной грохот и клуб дыма скрыл силуэт небольшого фрегата.
Не было времени долго раздумывать, кто стрелял первым - Лику или испанцы, ещё скрытые от взора Мартена. Вторая возможность казалась ему странной, хотя и более похожей на правду, ибо и при первом выстреле он должен был бы видеть дым. Но зачем испанцам стрелять, выдавая свое укрытие, если их ещё не атаковали?
Так или иначе, уцелевшая каравелла видимо нашла убежище гораздо дальше, чем полагал Мартен - явно только за скалистым мысом, к которому приближался Лику и где начал было разворот. Нужно было поскорее спешить туда, чтобы перекрестным огнем лишить её хода, а потом взять на абордаж.
Мартен торопливо отдавал команды. Паруса "Зефира" уже наполнились ветром, когда в неполных трех милях по курсу раздался короткий грохот залпа всем бортом.
"- Лику времени не теряет, - "подумал он и взглянул вперед, но то, что увидел он на этот раз, сразу погасило усмешку на его губах. Это был не залп канониров Гаспара Лику, а залп испанцев, нанесенный по мачтам и корпусу "Ля Бель". И нанесенный метко, потому что большой грот и два тяжелых полотнища с фокмачты вместе с реями рухнули на палубу, а через миг клубы дыма и пламени объяли весь корабль.
Мартен выругался. Не ожидал он такого от команды старой каравеллы и её артиллерии. Там, должно быть, оказалось немало пушек и хороших пушкарей. И капитан старой калоши умел их использовать.
Эти соображения не остудили его гнева. Но голова оставалась холодной и мыслил он логично. У испанцев теперь, скоре всего, готовы к выстрелу пушки лишь по одному борту, да возможно ещё несколько орудий в надстройках. Их командир не мог предвидеть, что фрегату, который он так серьезно повредил, спешит на помощь другой корабль, поскольку он его ещё не видел. Как он поступит? Ему нужно обеспечить себе возможность вести огонь по неподвижной цели с другого борта, если "Ля Бель" не сдастся сразу или не взлетит на воздух, когда пожар охватит пороховые погреба. Значит "Зефир" должен маневрировать так, чтобы захватить каравеллу со стороны разряженных орудий, которые явно не успели зарядить повторно. Но как отгадать, какой это борт левый или правый?
"- Я должен его увидеть, - подумал Мартен. - Нужно подождать, пока он покажется. Но при этом нужно быть к нему достаточно близко, чтобы атаковать, преде чем он сумеет развернуться."
Снова велев зарифить паруса, он направил "Зефир" к самому берегу, чтобы неожиданно атаковать оттуда и сразу уничтожить эту проклятую каравеллу. Ян уже не называл её калошей, даже в мыслях. Она заслуживала уважения. С ней следовало считаться.
Тут он увидел мачты, медленно выплывавшие из-за гребня мыса. Судя по реям, она легла в дрейф и наверняка вот-вот окончательно лишится хода. Но в виде этих мачт и рей было нечто невероятное. Что-то поразившее его, прежде чем он успел сформулировать мысль, которую тут же подтвердила столь драматическая действительность!
