И последнее, но далеко не последнее по важности, о чем я считаю необходимым сказать. Истинный патриотизм – это любовь и преданность своей стране и в целостности ее истории, и в ее современном состоянии. Между тем ныне к «патриотам» причисляют людей, которым дорога только дореволюционная, монархически-православная Россия (Россию после 1917 года они так или иначе «отрицают»), а с другой стороны – людей, которые дорожат позднейшей, советско-коммунистической Россией.
Если вдуматься, станет ясно, что все эти люди являются патриотами не России, а того или другого общественного строя, и в этом еще одна причина несостоятельности нынешнего употребления слова «патриот».
Наконец, многие «патриоты» полностью отвергают или даже просто проклинают сегодняшнюю Россию и ее терпящий свое положение народ. Напомню в связи с этим слова, написанные за несколько лет до 1917 года одним из гениальных русских мыслителей Василием Розановым: «Счастливую и великую родину любить не велика вещь. Мы ее должны любить именно тогда, когда она слаба, мала, унижена, наконец, глупа, наконец, даже порочна. Именно, именно когда наша «мать» пьяна, лжет и вся запуталась в грехе, мы не должны отходить от нее… Но и это еще не последнее: когда она наконец умрет и, обглоданная евреями, будет являть одни кости, тот будет русский, кто будет плакать около этого остова…»
Уместно сказать, что Россия являла собой, в сущности, только «остов» и после монгольского нашествия XIII века, и в Смуту начала века XVII, и после февраля 1917 года. Но каждый раз находились истинные патриоты, и они, конечно, не только «плакали», хотя создавались и такие сочинения: «Слово о погибели Русской земли» (1240), «Повесть о разорении Московского государства и всея Российския Земли» (1612), «Слово о погибели земли Русской», написанное Алексеем Ремизовым (сентябрь 1917-го).
И в заключение: три охарактеризованных только что различных типа «патриотов» должны слиться воедино и стать тем самым истинными патриотами России, которая только при этом условии воскреснет…
XXI век. Россия и «глобализация»
Ясно, что так называемая глобализация – закономерное, даже неизбежное следствие мирового прогресса. Другое дело, что преобладающее большинство людей безосновательно понимает прогресс не как развитие вообще, но как развитие от «худшего» к «лучшему», более совершенному и т. п. (именно так определяется значение слова «прогресс» в словарях). Между тем беспристрастное осмысление истории убеждает, что любое приобретение ведет к утрате – притом к равноценной утрате.
И сегодня целый ряд хорошо информированных экспертов – в их числе даже небезызвестный Сорос – предупреждают, что глобализация чревата тяжкими и даже тяжелейшими последствиями для экономики. В высшей степени показательно следующее. Поскольку одним из основных «инструментов» глобализации является доллар, большинство стран Западной Европы решило противопоставить ему свою общую валюту, что явно представляет собой существеннейший «антиглобализационный» акт.
В ходе глобализации чрезвычайно возрастает роль чисто финансового капитала, мало или совсем не связанного с производством и даже способного нанести ему ущерб. Характерно, что импорт США в последнее время на 50–60 % превышает (по деньгам) их экспорт. Эту аномалию едва ли можно объяснить иначе, как тем, что США в значительной мере предоставляют на мировой рынок не товары и услуги, а доллары.
Исходя из этого факта, многие утверждают, что глобализацию экономики США и осуществляют, стремясь тем самым к полному диктату над миром. Но это спорное утверждение, ибо постоянный рост не обеспеченной товарами долларовой массы вполне может привести к крушению этой валюты, что для США крайне нежелательно. Более правдоподобно мнение, что глобальные финансовые операции – дело рук транснационального капитала, который не связан с интересами одной страны (пусть даже большинство «транснационалов» являются гражданами США). Этот капитал сегодня способен мгновенно перемещаться в любую страну, где есть возможность получить сверхприбыль, и столь же мгновенно уходить из нее, разрушая ее экономику.
Это не значит, что глобализация экономики не несет в себе ничего позитивного: речь идет только об ее неизбежных негативных сторонах, которые могут приобрести самый трагичный итог. Но, например, те или иные долгосрочные капиталовложения в экономику стран Азии и Латинской Америки вполне уместно рассматривать как спасительные, ибо после Второй мировой войны население этих континентов выросло более чем втрое и уже не могло существовать за счет традиционной экономики.
Ныне многие возлагают надежды на столь же спасительные инвестиции в нашу экономику, но, как убедительнейшим образом показано в изданной в 1999 году книге А. П. Паршина «Почему Россия не Америка», это тщетные надежды. Страны, куда идут многомиллиардные инвестиции, расположены в тропиках и субтропиках, где затраты на строительство и эксплуатацию предприятии и жизнеобеспечение рабочей силы в несколько раз ниже, чем в России, так как у нас все помещения должны быть более фундаментально построены и нуждаются в полугодовом и более длительном отоплении, а рабочие не могут обойтись без теплой одежды, основательного питания и т. д., и т. п.
Кардинальное отличие России ясно видно на примере экспорта нефти. Почти все страны-поставщики находятся недалеко от морей и океанов, наши же главные месторождения – за тысячи километров от морей, в очень суровом климате. В силу этого наша прибыль от экспорта нефти не может быть столь значительной, как у других стран, только ее недостаточно для того, чтобы обеспечить интенсивное развитие экономики и повышение жизненного уровня населения. И уж конечно, Россия не может на равных войти в глобальный нефтяной рынок. Наш экспорт – это в лучшем случае средство выживания…
Кстати, популярная нынче версия, что СССР накануне 1991 года жил на «нефтедолларовой игле», не соответствует действительности. Экспорт нефти, как и в других странах, обеспечивал импорт необходимых товаров. Так, в 1980 году экспорт в страны, не входившие в соцлагерь (который, в общем, был экономическим целым), составил 34,9 млрд. долларов, а импорт – 32 млрд. долларов. Из-за понижения цен на нефть экспорт в 1986 году снизился до 30 млрд., соответственно, сократился и импорт – 29 млрд. Нельзя не сказать и о том, что валовой национальный продукт СССР составлял в 1986 году 799 млрд. довольно весомых советских рублей, произведенный национальный доход – 587,4 миллиарда, а доходы госбюджета – 419,5 миллиарда рублей. На этом фоне экспорт в 30 миллиардов долларов не казался чем-то существенным. Ныне же дело обстоит совсем по-другому.
И еще один не менее, а может даже более важный аспект проблемы. В СССР была совершенно незначительная по сравнению с мировой плата за электроэнергию и энергоносители. Она и сегодня гораздо ниже, чем на мировом рынке. При действительной интеграции России в мировую экономику сей дисбаланс, понятно, должен быть ликвидирован, а это неизбежно приведет к крайне негативным и даже катастрофическим последствиям и для предприятий, и для населения, значительная часть которого и сейчас не имеет возможности оплачивать в полной мере потребляемые тепло и электричество.
Можно бы привести и другие аргументы, но и вышеизложенное, как представляется, дает основания заключить, что России необходима мощная защита (конечно, глубоко взвешенная и гибкая) от глобализированной экономики. Нетрудно предвидеть, что эта постановка вопроса будет квалифицирована как «реакционная», но и принятый рядом вполне «прогрессивных» стран Запада проект «евро» с очевидностью направлен против экономической глобализации.
Нельзя не сказать и о том, что введение евро явится актом очень существенного «вмешательства» государств в экономику. И если подобное происходит в гораздо более «благополучных» странах, чем Россия, у нас спасение экономики возможно только при самых решительных действиях государства.
Нередко приходится читать и слышать, что дореволюционная Россия, в отличие от СССР, так или иначе входила в мировой рынок, а роль государства в экономике была не так уж и велика. Это совершенно необоснованное сопоставление, обусловленное незнанием реального положения дел. В 1913 году сельское население России, составлявшее более 80 %, а отчасти и городское, жили, по сути, в условиях натурального хозяйства – вне не только мирового, но и в огромной степени внутрироссийского рынка.
Так, в 1913 году та часть национального дохода, которая была использована на личное потребление населения, выражалась в сумме 71,7 млрд. рублей, а розничный товарооборот составлял всего лишь 7,1 млрд. рублей – 90 % потребляемого не проходило через рынок! (см. Россия. 1913 год. СПБ., 1995, с. 36 и 198). Совершенно иная картина 75 лет спустя, в 1988 году, незадолго до призывов к интеграции в мировую экономику. Личное потребление выразилось в сумме 393 млрд. рублей, а розничный товарооборот составил 373,7 млрд. рублей, то есть всего на 4,4 % меньше (см. Народное хозяйство СССР в 1988 году. М., 1989, с. 17 и 98).
