Этот династический кризис занял два года, во время которых Филипп завоевывал Грецию. Его результаты дали Филиппу золотую возможность начать вторжение, в то время пока Персия была дезорганизована. Поэтому возвращение Филиппа в Македонию летом 337 г. до н. э. было лишь подготовкой к другой войне. Он отпраздновал свою победу, как обычно, женившись. В первый раз он выбрал македонскую девушку, Клеопатру, дочь одного из своих аристократов. В результате во время празднований возникла семейная ссора, сочетавшая пьяную заварушку, публичные оскорбления, изгнание наследника Филиппа Александра и его царицы Олимпии, а позже публичное примирение. Главный злодей Аттал, дядя Клеопатры, был удален от двора: все это оставило неприятный осадок, который отравил атмосферу двора.[222]
Под этой «пеной» придворной жизни продолжалась подготовка Филиппа к походу. В какой-то момент Филипп провел еще одно вторжение в Иллирию против царя по имени Плеврий — быстрое напоминание о его силе и урок не предпринимать ничего необдуманного во время его персидской кампании.[223] Это не помешало подготовке к персидскому походу, напротив, участвовавшие войска могли набраться боевого опыта, и, что еще более важно, показывало, что Македония способна одновременно провести две экспедиции — Филипп оставит надежные оборонительные силы, когда отправится в Азию.
Передовой отряд переправился в Азию весной 336 г. до н. э. — 10 000 человек под командованием Пармениона, к которому присоединился Аттал, неуклюжий дядя царя. В сопровождении следовавшего вдоль берега флота это войско, состоявшее в основном из македонцев, но включавшее некоторое число наемников, продвинулось на юг до Эфеса. Прибрежные города захватывал флот, города в глубине суши — армия, их освобождали от посаженных персами тиранов и устанавливали демократию. В Эфесе проперсидские правители были свергнуты при приближении Пармениона, то же случилось на Лесбосе и, возможно, Эритрее. Недалеко от Эфеса у Магнесии армия Пармениона встретила войско под командованием Мемнона Родосского, которое были слишком сильным, чтобы вступать с ним в бой. Возможно, инструкции Пармениона предписывали совсем не вступать в бой. Это была, прежде всего, разведка боем, и армия Пармениона была недостаточно сильна, чтобы начинать серьезное завоевание. Дойти до Эфеса было хорошим началом, и он выбил вражеские войска.[224]
Освобожденные благодарили Филиппа, устанавливая посвященные ему алтари — Зевс Филиппиос в Эресе на Лесбосе, алтарь в храме Артемиды в Эфесе;[225] еще не поклонение как божеству, но близко к этому. Филипп построил круглое здание для празднеств в Олимпии, где выставил свою статую и статуи членов своей семьи;[226] может быть, еще одной амбицией Филиппа было, чтобы ему поклонялись. Высказывалось мнение, что это и было целью его вторжения в Персию, где он стал бы новым Великим царем, абсолютным правителем, чья система правления затем была бы внедрена в Македонии[227] и, вероятно, в Греции. Все кажется достаточно надуманным; это могло стать результатом завоевания, но вряд ли было его целью. Расчет ввести абсолютизм в Македонии или Греции означал бы, что Филипп не понимал ответной реакции, а это маловероятно. Поклонение живым не было в греческих городах чем-то удивительным и непривычным (в соответствии с более поздними источниками существовал культ Филиппа в Амфиполе),[228]но греки не воспринимали его серьезно, и он был совершенно неизвестен в Персии.
На время похода необходимо было также подготовить управление Македонией. То, как Филипп вел кампании в прошлом, указывают, что он намеревался регулярно возвращаться в свое царство, возможно, каждую зиму. Еще одной проблемой была западная граница. Во время семейного конфликта из-за последней женитьбы Филиппа Олимпия бежала к своему брату Александру, теперь царю Молоссии. Их сын Александр также уезжал, но его убедили вернуться. Олимпия была слишком опасна, чтобы оставить ее замышлять заговоры в Эпире, но Филипп не мог вернуть ее назад, пока он был женат на своей новой супруге (которая в начале 336 до н. э. родила дочь). Вместо этого он нейтрализовал Олимпию, дав в жены царю Эпира Александру свою собственную дочь Клеопатру (сестру Александра). Клеопатра обладала столь же сильной волей, как и все в этой необычной семье, и можно было рассчитывать, что она не позволит своей матери командовать своим мужем.
Свадьба была намечена на лето в Эги, старой столице царства. Филипп готовил грандиозные празднества по случаю брака своей дочери, одновременно отмечая и свои достижения. Во время процессии Двенадцати богов тринадцатой была его статуя. Это был также и намек на то, чего он достигнет в Азии. Это объединение прошлых, нынешних и будущих событий типично для политики Филиппа, который был мастером одновременно решать несколько вопросов. Но одновременно, как отметил не один древний и современный историк, это демонстрирует его необычайное высокомерие.
Во время свадебных торжеств Филипп был убит. Его убийцей был Павсаний, обращавшийся к Филиппу с жалобами на дядю новой царицы Филиппа Аттала, но получивший отказ. Это был еще один аспект событий в Эги в тот день, который Филипп не принял в расчет, в результате чего и погиб. Павсаний бежал, но был выслежен и убит телохранителями Филиппа.[229]
Сразу возникает подозрение в заговоре, возможно и безосновательное. Почти все сколько-нибудь известные члены семьи и придворные Филиппа попадают под подозрение, но основными обвиняемыми были Александр, Олимпия, Антипатр и, возможно, Парменион, и против всех них могут быть выдвинуты внешне вероятные обвинения. Есть даже одна теория, которая видит заговор среди представителей Верхней Македонии против власти царства.[230] Ни одна из теорий не убедительна в достаточной степени, но с уверенностью можно сказать, что никто не проливал слез по поводу убийства царя. Александр и Антипатр отреагировали очень быстро и провозгласили первого царем, но Антипатр понимал опасности междуцарствия, а Александр вскоре показал, что и он это хорошо осознает.
Фактом является то, что убийцей был Павсаний, человек, который в течение года таил обиды и не мог получить компенсации. Его обидчиком был Аттал, который находился далеко в Азии и был дядей новой жены Филиппа. Аттал был также заклятым врагом Александра. В пораженном обидой сознании Павсания единственным доступным человеком, на которого он мог направить свою месть, был Филипп, который отказался предпринять какие-либо действия. Павсаний не мог не понимать, что, убив Филиппа, он окажет услугу Александру; возможно, он надеялся на этом основании спастись. Вопрос «кому выгодно», который используется, чтобы обвинять Александра, учитывая состояние психики Павсания, неуместен.[231]
Частная жизнь Филиппа, если этот термин может использоваться по отношению к публичному человеку, была достаточно спорной, поэтому его смерть в результате внутренних проблем вряд ли может считаться удивительной. Александр сразу же твердо взял в свои руки власть в царстве. Его поддерживали самые выдающиеся командиры его отца Антипатр и Парменион, хотя он отчетливо понимал, что может столкнуться с оппозицией. Антипатр встал перед толпой в театре в Эги, которая только что была свидетелем убийства Филиппа, восхваляя Александра. Отчасти эта речь привела к тому, что Александр был провозглашен царем сразу же, присутствующие в театре сыграли роль Собрания Македонии.[232] Это был первый случай бесспорной передачи власти в Македонии на протяжении столетия.
Александр воспитывался при македонском дворе. Он наблюдал за своим отцом и учился у него, командовал частью армии во Фракийской и Херонейской кампаниях и неоднократно замещал отца за последние несколько лет. С самого детства Филипп рассматривал его как своего преемника, и поддержка Антипатра и Пармениона была вполне достаточна для македонцев. Но Александру пришлось много сделать, чтобы быть уверенным, что его не сместят. Его восхождение на трон могло быть мгновенным, но проблемы оставались.
Когда распространились новости о смерти победоносного царя, мучительно построенная империя Филиппа начала распадаться. Ее личностная основа стала слишком очевидной; восхождение на трон 20-летнего юноши считалось приходом неопытного и некомпетентного правителя, а история македонской царской семьи давала основания предполагать, что будут беспорядки. В действительности Македонское царство оставалось целым и функционировало. Если Александр оставался в живых, он наследовал политическую базу своего отца в целости и сохранности. Волнения начались в окружающих подчиненных землях.
Александр провел несколько месяцев в Македонии, чтобы обеспечить правильное функционирование царства и убедиться, что никто не пытается противостоять его положению царя. Во время похорон Филиппа за участие в убийстве были казнены два члена царской семьи Линкестиды, казнены были и два «пажа». Поскольку еще один брат из царской семьи Линкестиды не был казнен, значит, было проведено расследование и были выявлены причастные к убийству. Это, по крайней мере официально, было пределом заговора.[233]
