Между тем белорусский КГБ направил в Москву свое мнение на сей счет. В документе подчеркивалось, что Освальд плохо работает, не является на самом деле сторонником социализма, поэтому советское гражданство ему предоставлять не следует, тем более что уже четко вырисовывается желание Освальда вернуться в США. Таким образом, в Белоруссии от Освальда хотели избавиться как можно скорей и не стали препятствовать его контактам с посольством США.
13 февраля 1961 года тот же самый Снайдер, от которого Освальд требовал лишить его американского гражданства в октябре 1959 года, получил письмо из Минска, отправленное 5 февраля. В письме Освальд заявлял о своем намерении вернуться в США, если там он не будет подвергнут судебному преследованию. Перебежчик просил вернуть его американский паспорт, так как в этом случае, по его мнению, русские дадут ему выездную визу. Освальд подчеркивал в письме, что никогда не просил дать ему советское гражданство, а советские власти в свою очередь тоже на этом не настаивали. Совпадение по времени между письмом Освальда и запросом госдепа о его судьбе было странным. Похоже, что КГБ каким-то образом узнал об интересе к Освальду в США и перестал перехватывать корреспонденцию Освальда в посольство.
Снайдер запросил госдеп, можно ли отправить Освальду паспорт по почте и какая судьба ждет перебежчика после возвращения в США. Освальду же Снайдер ответил, что тому необходимо лично явиться в посольство. Освальд в Минске тем временем продолжал свою сложную игру, представляясь разным людям в разном обличье. В марте 1961 года в Минск приехал на гастроли оркестр Мичиганского университета. После одного из концертов флейтистку оркестра Кэтрин Мэллори окружила публика, засыпавшая ее вопросами. Но Мэллори ни слова не понимала по-русски и была поражена, когда ей предложил помочь с переводом молодой парень в стильном пальто. Тот сказал, что сам из Техаса, бывший морской пехотинец, ненавидит США и намерен провести остаток жизни в Минске.
Ненавидящий США Освальд буквально на следующий день после контакта с Мэллори ответил Снайдеру, что не может явиться в посольство лично, так как ему для этого нужно разрешение советских властей. Освальд просил прислать ему вопросник со всеми интересующими посольство вопросами. Но тем временем посольство получило из Вашингтона указание выдать паспорт Освальду только лично в руки (американцы не исключали, что от имени Освальда с ними переписывается КГБ). Снайдер предложил Освальду показать его письмо советским властям, чтобы получить необходимое разрешение на поездку в Москву.
А у Освальда тем временем наметились перемены в личной жизни. 17 марта 1961 года на танцах он познакомился с красивой девушкой: прическа «на французский манер», импортные белые туфли и платье из темно-красного китайского бархата. Освальд записал в своем дневнике, что они сразу же понравились друг другу. Это было абсолютно не так.
Девушка с французской прической Марина Николаевна Прусакова родилась 15 июля 1941 года в Молотовске (ныне Северодвинск). Отца своего она не знала, и воспитывал ее отчим. Семья жила в Ленинграде, и Марина вела там довольно вольный образ жизни (после смерти Освальда она бросилась в загул по ночным клубам и называла тот период своей жизни «вторым Ленинградом»). Отчим считал ее проституткой и не пускал домой, если она заявлялась за полночь. Марина встречалась с женатым мужчиной, а потом в гостинице ее застукали с иностранцем (Марина утверждала, что афганец ее изнасиловал). Работать ей особо не хотелось, и она уволилась из аптеки, куда ее устроили после окончания школы.
В 1959 году отношения с отчимом испортились настолько, что Марина переехала к своему дяде Илье Прусакову, подполковнику МВД, в Минск. Подполковник жил вдвоем с женой и принял к себе родственницу без особых возражений. Марина стала работать в аптеке. Она одевалась лучше коллег, так как не тратила денег ни на еду, ни на жилье. Готовить она не умела и не стремилась научиться. По хозяйству тоже не помогала. Она даже говорила жене Ильи, тете Вале, что раз у них нет детей, то ей надо завести себе любовника. А она, Марина, в этом всегда поможет.
Основным интересом девушки были парни и красивые вещи. Марина стремилась удачно выйти замуж, причем или за еврея, или за иностранца, но никак не за «русского Ваньку». В женихах (а она встречалась одновременно с несколькими «перспективными вариантами») ее интересовало, прежде всего, наличие отдельной жилплощади. Встретив на танцах Освальда, Марина сначала решила по акценту, что тот из Прибалтики. Узнав, что Алик американец, Марина сразу же дала ему своей телефон, хотя парень на нее особого впечатления не произвел.
Как-то вернувшись с очередного свидания, Марина узнала от тети Вали, что звонил ее знакомый американец, попавший в больницу с воспалением уха. Тетя уговорила Марину навестить иностранца, показав ему широкую русскую душу. Марина без особой охоты сходила в больницу, принесла Освальду тетиных пирожков и абрикосового варенья, а заодно разрешила себя поцеловать.
Освальд очень хотел переспать с Мариной, но та целомудренно говорила, что это возможно только после свадьбы. Тогда 15 апреля (менее чем через месяц после знакомства) Алик предложил Марине руку и сердце. Та сразу согласилась. Не возражали и дядя с тетей, так как надеялись, что Марина остепенится. Сам Освальд писал потом в дневнике, что женился на Марине, чтобы досадить Элле.
30 апреля молодых расписали. Тетя Валя накрыла шикарный стол с красной и черной икрой. Алик, Титовец и Головачев спели «Чаттанугу чучу» — гимн всех стиляг Советского Союза. Один из родственников, как водится, затеял драку. В общем, все как у людей.
Марина не зря работала в аптеке: после первой брачной ночи Освальд решил, что она досталась ему девственницей. Трудовой коллектив подарил молодоженам детскую коляску. Освальд с самого начала хотел детей и, к ужасу Марины, подробно интересовался ее интимным календарем. Удивляло молодую жену и то, что муж любил ходить по квартире голым, не закрывать за собой дверь в туалет и, совершенно не стесняясь, громко портить воздух.
Весь май 1961 года Освальд, судя по записям в дневнике, еще отходил от Эллы, а в июне он, к своей радости, узнал, что Марина беременна. Ли очень хотел сына, уже придумал для него имя Дэвид и любил повторять, что его сын обязательно станет президентом США.
В мае Освальд сообщил супруге, что хочет вернуться в США. Позднее Марина утверждала, что если бы знала об этом заранее, то никогда бы за Освальда замуж не вышла. Она боялась, что Освальд не найдет в Америке приличной работы, а нянчиться с ним, как в СССР, там никто не будет. Однако в целом Марина была явно не против.
16 мая 1961 года Освальд опять написал письмо в посольство, требуя гарантий, что его не будут преследовать в США. Он добавил, что женился на гражданке СССР и его жена намерена выехать вместе с ним в одно и то же время. Посольство продолжало настаивать на личном присутствии Освальда. В госдепе и ЦРУ решили проверить серьезность намерений советской стороны в отношении Освальда: если русские готовы выпустить его из страны, то они разрешат ему поехать в Москву.
Но Освальд, как всегда, решил взять игру в свои руки и, использовав свой двухнедельный отпуск, вылетел 8 июля 1961 года в Москву без всякого разрешения. КГБ, естественно, был в курсе и имел полное право задержать Освальда за нарушение режима пребывания в СССР, но делать этого не стал: чекистам самим хотелось избавиться от головной боли в лице назойливого американца как можно скорее.
Освальд страшно боялся возможного ареста, но в посольство его пропустили беспрепятственно (в Минске после возвращения из Москвы Освальд говорил, что ездил в советскую столицу на кинофестиваль). Была суббота, но Снайдера нашли, и он кратко переговорил с Освальдом, предложив прийти в понедельник. На этот раз «марксист» спорить не стал. Он сказал, что извлек тяжелый урок и теперь ценит демократическую систему США. Освальд поклялся, что не передавал русским никакой секретной информации, и они сами его об этом никогда не просили. На основании предъявленного Освальдом советского паспорта лица без гражданства Снайдер сделал вывод, что Освальд действительно не является советским гражданином. Следовательно, формальных причин не возвращать ему американский паспорт не было. Единственно, что в соответствии с указанием госдепа туда был поставлен штамп «действителен только для поездки в США». Снайдер отказался дать Освальду какие бы то ни было гарантии от уголовного преследования, но сказал, что судя по информации самого же Освальда бояться ему нечего, так как американских законов он не нарушал.
Освальд позвонил Марине и попросил ее срочно вылететь в Москву, чтобы сдать в посольстве документы для получения американской визы. Марина в Минске отнюдь не скучала, изменив мужу с одним из своих бывших ухажеров. Перед визитом в посольство Освальд настаивал, чтобы Марина скрыла свою принадлежность к советским профсоюзам и комсомолу (сам он солгал, что членом профсоюза не является).
