кубкам со стилизованным растительным орнаментом [223].
Приведенные аналогии из иранской торевтики VI–VIII вв. убеждают в том, что мастеру были известны иранские вещи. Начало проникновения иранского серебра в Приднепровье относится ко времени, весьма отдаленному от времени появления варягов в составе приднепровских дружин.
Вслед за отдельными дорогими вещами княжеского обихода в Приднепровье, Подонье и далее на север начинают проникать бронзовые и серебряные поясные бляшки и пряжки. Округлые и сердцевидные бляшки окаймлены характерными ободками из чередующихся продолговатых и круглых бусинок. Поле внутри такой бисерной каймы занято сочным и мясистым изображением дерева, цветка или листьев. Близость растительного орнамента бляшек к орнаменту серебряных сосудов указана Я.И. Смирновым [224].
В верховьях р. Оскола раскопан курган дружинника, похороненного в кольчуге, шлеме и с поясом, украшенным серебряными и золотыми бляшками, с орнаментом в виде плодов, листочков, бисерных нитей и переплета [225]. Погребение датировано византийскими монетами VIII в. (Анастасия — 713–716 гг. и Льва — 775–780 гг.).
Близ Богучара найдены пряжка и бляхи с кольцами этого постсасанидского стиля [226]. Очень близка к этой пряжке одна из пряжек Перещепинского клада (641–668) [227]. Пышно декорированные бляшки найдены в б. Елисаветградском уезде, б. Херсонской губ [228].
Богатый набор бляшек восточного стиля найден на Полтавщине. Образцом восточной индустрии является наконечник пояса из Железницкого клада близ Зарайска [229]; литая серебряная пластинка обведена по краю бисерным ободком. На позолоченном поле рельефным рисунком выступает интересная трехчленная композиция: слева — дерево с сочными листьями и мощными раскинутыми корнями; в центре — лань, поедающая листья с дерева; справа — лев, готовящийся прыгнуть на лань. Характер ободка и рисунок дерева включают эту замечательную вещь в число лучших находок восточного стиля. Датировать наконечник можно, как и большинство подобных изделий, VIII–IX вв. (рис. 14) [230].
Рис. 14. Зарайский клад VIII–IX вв.
Все перечисленные выше изделия или по месту их нахождения или по сопровождающим вещам связаны с южным степным миром. Большинство их найдено южнее славянских поселений; тем интереснее их продвижение в VIII в. на север. Два случая находки постсасанидских бляшек известны в Гнездове в кладе 1868 г. [231], и в кургане [232]. Последняя бляшка носит следы утраты характерных черт стиля. Единичные экземпляры были встречены в уваровских раскопках в Суздальской земле [233]. В непосредственной связи с предшествующим стоит вопрос о происхождении типичных племенных украшений радимичей и вятичей — семилучевых и семилопастных височных колец [234]. Ключом к разгадке происхождения этих типов должен явиться Зарайский (Железницкий) клад (рис. 14–15), до сих пор не получивший полного описания.
Рис. 15. Зарайский клад VIII–IX вв.
Клад состоит из следующих предметов:
1) серебряный позолоченный наконечник пояса с изображением дерева, лани и льва [235];
2) височные кольца с боковым отрогом и гиревидной литой подвеской; их иногда называют серьгами аланского типа; аналогичные височные кольца встречены в кладе Пастерского городища вместе с поздними антропоморфными фибулами VIII в.; с такой же поздней фибулой найдено подобное кольцо с отрогом и гиревидной подвеской в погребении № 55 Суук-Су (VII–VIII вв.) [236];
3) кованые крученые гривны с грибовидными концами;
4) кованые браслеты с расширенными концами, обычные для древностей VI–VIII вв.;
5) арабские монеты VII–IX вв., позволяющие считать клад зарытым в IX в.;
6) семилучевые и пятилучевые височные кольца с ложно-зерненым орнаментом [237].
Последняя категория вещей должна нас особо интересовать ввиду очень большой близости этих височных колец к радимичским. Оба эти типа височных колец объединены техникой их изготовления и орнаментации. Делались они так: первоначально изготавливалось восковое колечко (из двух половинок), которое оттискивалось на сырой глиняной пластинке. Затем на этой пластинке тонким острием рисовался контур зубцов (а у семилучевых — и часть орнамента внутри зубцов); далее мастер покрывал поле внутри зубцов сплошным наколом притупленного округлого инструмента; в позитивной отливке накол на глиняной форме производил впечатление сплошной зерни. После окончательной отделки на глиняную форму вновь накладывалось восковое кольцо для получения круглой в сечении дужки, в концы лучей вкладывались восковые шарики, накладывалась вторая глиняная пластинка (сырая); все это высушивалось, воск вытапливался, и в форму наливался металл. Одна форма могла служить несколько раз. Доказательством того, что на глину вторично накладывалось восковое кольцо, служит, во-первых, сплющенный при наложении ложно-зерненый орнамент, а, во-вторых, наличие на оборотной стороне рельефной дуги. Те экземпляры, которые не имеют рельефной дуги на обороте, изготовлены упрощенным способом — путем оттискивания готового изделия на сырой глине и отливки в полученную форму. Возможно, что в последнем случае перед нами местное воспроизводство привозного образца. Описанная сложная техника, позволявшая производить несколько отливок в одной форме, совершенно не известна русским областям в VI–VIII вв.
Общий облик Зарайского клада, зарытого в самой северной окраине лесостепи, носит южный степной характер с примесью иранских вещей. Промежуточными звеньями, связывающими Верхнюю Оку с югом, являются погребения кочевника VII–VIII вв. близ Скопина [238], Маяцкое городище на Дону и находки вещей постсасанидского стиля на Дону. Очевидно, этим донским путем и попали южные вещи на Остер.
Определить место производства височных колец Зарайского клада нельзя. Вместе с Сизовым можно предполагать их завозное арабско-иранское происхождение, так как никаких предшествующих местных типов украшений, к которым восходили бы височные кольца, указать нельзя. Они быстро покоряют вкусы русских мастеров и русских женщин, для которых они на несколько столетий стали излюбленным видом украшений.
В X–XII вв. семилучевые височные кольца являются широко распространенным украшением в земле радимичей на Соже, Ипути и Беседи [239], изготовлявшимся в различных местах радимичской земли. Отсутствие вятичских курганов раннего времени лишает нас возможности определить распространение височных колец в X–XI вв., но в XII в. они встречаются на очень широкой территории и являются стойким и надежным этнографическим признаком [240].
Можно ли допустить, что иноземные образцы, будучи завезены на Русь, так строго ограничились в своем распространении только двумя племенами? Изучение самых ранних образцов семилучевых височных колец и главным образом тех, которые отклоняются от стандартной радимичской формы, убеждает в том, что ограничение бытования колец одним-двумя племенами — дело более позднее, а первоначально они могли встречаться независимо от племенных границ у кривичей, северян, радимичей и, вероятно, вятичей.
Целый ряд семилучевых височных колец найден в Смоленской земле. Близ Ельни было найдено семилучевое кольцо с ложной зернью и литой лунницей на конце среднего луча [241]. Это кольцо следует причислить к привозным образцам, а не к местному изготовлению. Два семилучевых кольца найдены в самом Смоленске [242].
На Смоленщине в раскопках
