И вот на этом идеологическом совещании столкнулись два близких Сталину человека – Жданов и Маленков. Жданов должен ответить за эти журналы, ему всё ведь сказано. Сталину доложили и о том, что Анна Ахматова недавно встречалась с секретарём британского посольства, а в апреле 1946 года она триумфально была встречена в Колонном зале Дома союзов, где проходил вечер ленинградских поэтов, – когда она вошла, все встали, аплодируя. Это было уже чересчур. Всё это настораживало Сталина, почувствовавшего приближение старости.
14 августа 1946 года Оргбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград»: в журналах публиковалось «много безыдейных, идеологически вредных произведений»; произведения Зощенко «чужды советской литературе»; «Предоставление страниц «Звезды» таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции «Звезды» хорошо известны физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время, когда Зощенко… написал такую омерзительную вещь, как «Перед восходом солнца»; журнал «Звезда» популяризирует стихотворения Ахматовой, которая «является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой, безыдейной поэзии»; «В журнале «Ленинград» помещаются преимущественно бессодержательные, низкопробные литературные материалы». Саянов и Лихарев «не справились с возложенным делом и допустили серьёзные политические ошибки в руководстве журналами». Приняло решение утвердить главным редактором журнала «Звезда» А.М. Еголина и «возложить партруководство журналом «Звезда» на Ленинградский обком» (Литературный фронт. С. 221–225); (текст постановления впервые опубликован здесь полностью); С. 197–215).
27 августа 1946 года М.М. Зощенко написал И.В. Сталину свою краткую автобиографию, – он родился в дворянской семье, воевал против белогвардейцев. Награждён орденом Трудового Красного Знамени и всегда был рядом с народом. Его книга «Перед восходом солнца» вскрывает истоки фашистской идеологии, а маленький шуточный рассказ «Приключения обезьяны» написан для «Мурзилки», «Звезда» же напечатала его без его ведома, во взрослый журнал он бы его никогда не поместил. «Я ничего не ищу и не прошу никаких улучшений в моей судьбе, – писал М. Зощенко. – А если и пишу Вам, то с единственной целью несколько облегчить свою боль. Мне весьма тяжёло быть в Ваших глазах литературным пройдохой, низким человеком или человеком, который отдавал свой труд на благо помещиков и банкиров. Это ошибка. Уверяю Вас» (Исторический архив. 1992. № 1. С. 139–141; Власть и художественная интеллигенция. С. 596–598). Поскрёбышев направил письмо Жданову, который послал письмо М. Зощенко секретарям ЦК А.А. Кузнецову, Н.С. Патоличеву, Г.М. Попову, Г.Ф. Александрову.
И в это время происходят события, которые существенным образом отразились на развитии литературы и культуры вообще. Всё чаще возникали трения между «русофилом» Ждановым, который возглавлял группу русских патриотов в ЦК КПСС, и Берией, возглавлявшим группу «инородцев» по различным, прежде всего идеологическим, вопросам; а если не было разногласий, то пытались их отыскать. В эту группу входил и Маленков.
Исследователи и историки, изучая этот период, отметили обострение отношений между ленинградцами Ждановым, Кузнецовым и Поповым и москвичами Маленковым и Берией.
Маленков был понижен в своей должности, он отвечал за «авиаторов», которые были недавно осуждены, но Берия помог ему быстро вернуться в прежнее положение. Против ленинградцев нужно было найти сильное обвинение. Маленков и Берия вместе со своими помощниками, а среди них были Г. Александров и А. Еголин, отыскали журналы «Звезда» и «Ленинград» и обрушили на них свою ядовитую критику, подготовив соответствующим образом и впечатления И.В. Сталина. А.А. Жданов, выступая с докладом в Ленинграде, в большей степени лукавил, осуждая М. Зощенко и А. Ахматову. Но такова была логика политической борьбы, которая существенным образом повлияла не только на литературную, но и на культурную обстановку вообще.
К. Симонов, вспоминая этот период, писал, что Сталин вовсе не думал о лакировке, облегчённом изображении жизни после постановлений о журналах «Звезда» и «Ленинград». Он в это время утвердил Сталинские премии Борису Лавренёву за пьесу «За тех, кто в море», Виктору Некрасову за роман «В окопах Сталинграда», Вере Пановой за повесть «Спутники». Обратил внимание на даровитого Константина Симонова, получившего в 1939 году вместе с Долматовским и Алигер орден «Знак Почёта» за пьесы «Парень из нашего города» – Сталинскую премию в 1942 году, «Русские люди» – Сталинскую премию в 1943 году, повесть «Дни и ночи» – Сталинскую премию в 1946 году. А в том же году принимал участие в обсуждении дел в Президиуме Союза писателей в ЦК ВКП(б) у А.А. Жданова. Борис Горбатов предложил назначить секретарём Союза писателей К. Симонова. Шутку не поддержали. Но вскоре Жданов, рассказавший Сталину о предстоящих выборах, снова собрал известных писателей и предложил следующий состав руководителей Союза писателей СССР: генеральный секретарь правления Союза писателей Фадеев, заместители генерального секретаря Симонов, Вишневский, Тихонов, секретари Леонов и Горбатов, при этом Горбатов – секретарь партгруппы Правления.
А. Фадеев, закончив роман «Молодая гвардия» и отдохнув от работы в Президиуме Правления, сначала отнекивался, но, узнав, что назначение исходит от Сталина, снова увлёкся аппаратной работой и с удовольствием принял эту должность.
Вскоре произошло ещё одно назначение, идущее от Сталина: главным редактором журнала «Новый мир» был назначен К.М. Симонов, который взял своим заместителем и ответственным секретарём Кривицкого, в редколлегии остались Шолохов и Федин, приглашены был Валентин Катаев, Борис Агапов, Александр Борщаговский. 10– 11-й сдвоенный номер за 1946 год вышел под руководством новой редколлегии и нового редактора: очерк Бориса Галина «В Донбассе», стихи Наровчатова, Смелякова, Луконина, проза Паустовского, письмо И. Эренбурга, киноповесть А. Довженко «Жизнь в цвету» (сценарий фильма «Мичурин»), рассказ А. Платонова «Семья Иванова» («Возвращение»).
С А. Платоновым Симонов работал вместе в группе фронтовых корреспондентов газеты «Красная звезда», знал его очерки о войне, и рассказ ему и Кривицкому очень понравился.
К. Симонову напомнили, что А. Фадееву крепко досталось от И.В. Сталина за публикацию повести А. Платонова о колхозном строительстве, но в редакции «как-то очень легко отнеслись к этому предупреждению» (К. Симонов).
Только вышел сдвоенный номер «Нового мира» под редакцией К. Симонова, как тут же «Литературная газета» на целую полосу напечатала статью В.В. Ермилова «Клеветнический рассказ А. Платонова», в которой с точки зрения усвоенного социалистического реализма содержание рассказа было просто ошельмовано, извращено за вульгарно-социологическими терминами. Весь читающий мир сразу понял, что это мнение не только В. Ермилова, одного из ведущих рапповцев, и не только мнение генерального секретаря Союза писателей А. Фадеева, бывшего руководителя рапповского движения, но и мнение Агитпропа ЦК ВКП(б), которое не раз было высказано в только что цитированных документах, но не выше. А. Платонов оказался в положении Зощенко.
Уже в одном только этом факте – В. Ермилов и «Новый мир» – чётко обозначилась острая литературная борьба между различными направлениями в искусстве. Чуть ли не впервые В. Ермилов сформулировал самые безответственные черты социалистического реализма и использовал их при анализе замечательного рассказа А. Платонова.
Два очень важных решения сформулировала ЦК ВКП(б) перед выступлением В. Ермилова: в постановлении ЦК ВКП(б) от 26 августа 1946 года «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» чётко говорилось: «Отображать… жизнь советского общества в её непрестанном движении вперёд, всячески способствовать дальнейшему развитию лучших сторон характера советского человека, с особой силой выявившихся во время Великой Отечественной войны» – такова была теоретическая установка партии для развития искусства на современном этапе; а вслед за этим А.А. Жданов, подводя итоги своих выступлений по идеологическим вопросам, уточнил: «Показать эти новые высокие качества советских людей, показать наш народ не только в его сегодняшний день, но и заглянуть в его завтрашний день, помочь осветить прожектором путь вперёд – такова задача каждого добросовестного советского писателя» (Правда. 1946. 21 сентября). Эти слова породили теорию бесконфликтности, а вместе с этим и теорию идеального положительного героя, и В. Ермилов, как рапповец, принимал самое активное участие в разработке этих теорий. Рассказ А. Платонова не укладывался в эти теории, не соответствовал постановлениям ЦК ВКП(б), а потому оказался «клеветническим», тем более что вспомнили и слова Сталина, прочитавшего его повесть «Впрок», особенно подчёркнутые Фадеевым слова, которые он предложил выкинуть, а их при публикации, наоборот, выделили жирным шрифтом.
