Аудиенция Псаро у императрицы состоялась в Херсоне. Приняв из рук поверенного в делах пальмовую ветвь, Екатерина вручила ее князю Г. А. Потемкину. "Я не могла лучше сделать, - писала императрица в письме, отправленном с Псаро Рогану, - как вручить ее князю Потемкину-Таврическому, фельдмаршалу моих армий и предводителю моих морских сил на Черном море, оказавшему важные услуги не только своему отечеству, но и всему Христианству. Он поставил ее на корабле, носящем мой собственный флаг; это место назначило ей мое уважение к Вам и к славной корпорации, которой Вы управляете с таким отличием. Она послужит, кроме того, хорошим предзнаменованием для моего оружия" 46.
Начавшаяся вскоре вторая русско-турецкая война екатерининского царствования (1787-1791 гг.) застала Псаро в Петербурге. В записке на имя вице-канцлера А. А. Безбородко, посланной в феврале 1788 года, Псаро предлагал отправить в Средиземное море "по крайней мере три фрегата, чего было бы достаточно, чтобы прервать подвоз провианта из Египта". Подготовка такой экспедиции началась, но русская эскадра не смогла выйти из Балтийского моря из-за неожиданно начавшейся русско-шведской войны.
В июле 1788 года Псаро вернулся на Мальту, где активно занимался заготовлением провианта на случай прихода русского флота и вербовкой опытных моряков на русскую службу. На встрече с великим магистром он передал Рогану послание императрицы и подарок, запакованный в большой деревянный {90} ящик. О содержимом ящика в русских архивах ничего не говорится, но можно предположить, что этот подарок представлял собой портрет Екатерины II кисти Д. Левицкого.
Портрет этот и сегодня можно видеть в так называемом "посольском зале" Дворца великих магистров. История его появления на Мальте давно интересовала специалистов. Считалось, что он был подарен великому магистру Пинто маркизом Кавалькабо. Однако это не так. Даже поверхностное рассмотрение портрета показывает, что он датирован 1787 годом, то есть временем, когда Кавалькабо уже не было на Мальте. Композиция картины позволяет предположить, что она является одной из копий парадного портрета императрицы, выполненного Д. Г. Левицким в середине 70-х годов по заказу П. А. Демидова. Появление на ней кораблей, отсутствующих в оригинале, наводит на мысль, что копия была выполнена Левицким специально для отправки на Мальту. Кроме того, картина Левицкого зарегистрирована в архивах Дворца великих магистров как поступившая в эпоху Рогана.
В конце августа 1788 года Псаро вновь получил приказ от императрицы подыскать на Мальте опытных моряков для "вступления в русскую службу". Выбор Псаро пал на графа Джулио Литта, которому впоследствии суждено было сыграть видную роль в развитии связей России с Мальтийским орденом. "Я видел, - писал Псаро Екатерине, - что граф с жаром ухватился за этот случай отличиться". Кстати, на этот раз у Псаро не было недостатка в желающих отправиться в Россию, однако поступившие предложения он отклонил, сомневаясь в познаниях и опытности кандидатов.
Граф Джулио Литта происходил из древней миланской знати. Он был сыном генерального комиссара австрийской армии в Ломбардии и внуком неаполитанского вице-короля. Брат Литты, Лоренцо, был дипломатом Ватикана и служил в Париже. В Орден он поступил 19 лет, а через три года был уже капитаном галеры великого магистра. Литта приехал в Петербург в 1789 году и был хорошо принят при дворе. Он принял участие в военных действиях на Балтике в качестве генерал-майора легкой русской флотилии и за военные отличия был произведен в контр-адмиралы и награжден орденом Георгия III степени. В Россию графа влекло не только стремление отличиться на военном поприще, но и нежные чувства к графине Е. В. Скавронской, урожденной Энгельгардт, племяннице Потемкина и вдове русского посланника в Неаполе. Екатерина питала симпатии к Литте. "Если Орден, - писала она великому магистру в январе 1792 года, - {91} чувствует наклонность ко мне, то это не напрасно. Никто на свете не ставит так высоко и не любит более страстно, чем я, доблестных и благочестивых рыцарей. Каждый мальтийский рыцарь всегда был объектом поклонения, поэтому если я могу быть чем-то полезной ордену, я сделаю это от всего моего сердца" 47.
Между тем первый приезд Литты в Россию закончился неудачно. В 1791 году он был уволен с русской службы из-за неудовольствия, которое вызвал в правительственных кругах неблагоприятный исход второй морской кампании против шведов. Неудачи были приписаны большому числу иностранцев, служивших на галерном флоте.
Через четыре года Литта вернется в Россию, чтобы уже не уезжать из нее никогда. Он женится на Скавронской и умрет в Петербурге в 1840 году, будучи членом Государственного совета и оберкамергером. В России его называли Юлий Помпеевич Литта.
ВЕТРЫ РЕВОЛЮЦИИ
Первые подземные толчки приближавшейся французской революции достигли Мальты в середине 80-х годов XVIII века. Вся вторая половина правления великого магистра Эммануила де Рогана прошла под знаком распространения духа фронды в среде госпитальеров. Правда, в библиотеке Ордена не значилось ни одного тома произведений Гельвеция, Гольбаха, Дидро или Вольтера. Не было в ней и знаменитой Энциклопедии, зато в избытке имелись революционные памфлеты, наводнившие в то время Францию. Содержавшиеся в них разоблачения пороков королевского режима, скандального поведения Марии-Антуанетты подтачивали веру рыцарей, особенно молодого поколения, в монархические идеалы.
С самого начала революции Роган предпочитал держаться подальше от французских дел. Когда в 1786 году встал вопрос об участии в выборах Генеральных Штатов, он настаивал на том, что за Орденом должен быть признан статус нейтрального государства и члены его в выборах участвовать не должны. Французские рыцари не согласились с этим. Лишь после длительных дискуссий было решено, что они будут голосовать вместе с духовенством; новички, проходящие испытательный срок, - как дворяне, а оруженосцы - в составе представителей "третьего сословия". {92}
Несмотря на все усилия Рогана, логика событий неумолимо втягивала Орден в самый эпицентр политического скандала, поразившего Францию. Давая показания на знаменитом "процессе об ожерелье", Калиостро скомпрометировал не только великого магистра Пинто, но и всю деятельность Ордена. Выступая перед комиссией парламента, Калиостро заявил, что является незаконнорожденным сыном Пинто. Он действительно был на Мальте незадолго до смерти Пинто. Великий магистр, тайно занимавшийся алхимией, обласкал Калиостро и поселил его в здании Кордегардии, находившемся рядом с дворцом. Считают, что Калиостро завоевал расположение Пинто, поставив в его присутствии несколько удачных алхимических опытов.
Во французских газетах началась враждебная госпитальерам кампания. Еще 15 июля 1780 г. газета "Меркюр де Франс" опубликовала статью, в которой Орден осуждался за то, что не платит налогов со своих обширных владений во Франции. Рогану, заявившему протест министру иностранных дел Франции Вержену, удалось добиться того, что "Меркюр де Франс" извинилась перед госпитальерами. После скандальных разоблачений Калиостро французские газетчики взяли реванш. В прессе появились многочисленные статьи, в которых перечислялись несметные богатства Ордена, указывалось на его бесполезность для Франции, давно уже поддерживающей нормальные отношения с Турцией.
Не на пользу Ордену шли и появившиеся в газетах спекуляции о том, что многие из его членов входят в зарубежные масонские ложи. К появлению этих слухов был вновь причастен знаменитый авантюрист Жозеф Бальзамо, более известный под именем Калиостро. После высылки из Франции он обосновался в Риме, где основал собственную масонскую ложу египетского ритуала с отделениями во Франции, Швейцарии и Италии. Калиостро с женой жил на площади Испании, в двух шагах от посольства Ордена Св. Иоанна. Он быстро познакомился с уже известным нам де Лорасом, послом Ордена в Риме, и вовлек его в масонские дела. Будучи уверен в том, что Калиостро, живший в Риме на широкую ногу, разгадал секрет философского камня, Лорас не нашел ничего лучшего, как пригласить знаменитого мага и чародея на Мальту. "Этот необычный человек, устав от бродячей жизни, готов обосноваться на Мальте, писал он Рогану. - Если Ваше преосвященство соблаговолит обещать ему убежище и протекцию нашего правительства, его приезд на остров не потребует никаких расходов" 48. Роган воспринял предложение с вежливым интересом, но без энтузиазма. Связи Калиостро с его {93} дядей, кардиналом, все еще компрометировали великого магистра. К тому же Роган был слишком умен, чтобы верить в россказни о способности Калиостро превращать простые металлы в благородные и таким образом решить финансовые затруднения Ордена.
Осторожность Рогана оказалась совсем нелишней. Калиостро проводил собрания своей ложи в Риме почти открыто в ателье художника Луи Белля. К тому же он имел глупость направить письмо в адрес Учредительного собрания, прося разрешения вернуться во Францию и описывая во всех деталях свою масонскую деятельность. Естественно, письмо было перехвачено Ватиканом. 27 декабря 1789 г. Калиостро был арестован и заключен в замок Сент-Анж. Аресту подверглись и члены его ложи, за исключением Лораса, причем дело это приобрело широкую огласку. Доломье, находившийся тогда в Риме, праздновал победу. Лорас действительно оказался в сложном положении: у него был произведен обыск, во время которого нашли компрометирующие посла документы. Переодевшись в чужое платье и без паспорта, де Лорас бежал в Неаполь, откуда на ближайшем корабле вернулся на Мальту. В Валлетте его ждал ледяной прием со стороны Рогана: он считал, что де Лорас скомпрометировал Орден больше, чем Калиостро.
