Жозеф-Франсуа Мишо - История Крестовых походов

Более счастливой для христиан оказалась другая священная война, начавшаяся в это же время на Пиренейском полуострове. Уже многие столетия сарацины, или мавры, как их здесь называли, владели Испанией. Побежденные отважным Сидом, они были изгнаны из ряда областей, и, когда начался Второй крестовый поход, здесь шла осада Лиссабона, вскоре закончившаяся победой христиан. Потом у мавров были отняты и многие другие города. В пылу этих завоеваний крестоносцы забыли о Востоке и, подвергаясь меньшим опасностям, основали государство, затмившее и блеском, и продолжительностью существования незадачливое Иерусалимское королевство.

По этим двум походам, направленным против народов севера и юга Европы, можно видеть, что дух священных войн принимал новый характер: дрались уже не за одно обладание Гробом, но за повсеместное торжество христианства. Это, как легко представить, разделяло силы крестоносцев и вредило их успехам на магистральном направлении. Но еще более этим успехам повредили последствия Второго крестового похода. Во Франции и Германии не было семейства, которое не оплакивало бы своей потери. Никогда не видели столько вдов и сирот.

Естественно, общий гнев обрушился на аббата Клервосского, так пропагандировавшего этот поход и заверявшего, что он будет успешным. Святого Бернара сравнивали с аббатом Сугерием, который в свое время сильно противился Крестовому походу и оказался прав, тем более что под его управлением Франция расцвела, в то время как пламенные тирады Бернара посеяли разрушение и смерть. Зачем, спрашивали люди, надо было посылать воинов умирать на Восток, если кладбищ хватало и в Европе? Трудно было маститому проповеднику отводить от себя обвинения. Оправдываясь, он пытался неуспех похода приписать его дурной организации, беспорядкам и беззакониям, наличием большого числа чуждых целям похода, как будто не был сам во всем этом повинен. Нам представляется, что защитники святого Бернара могли бы привести более веские аргументы для оправдания Второй священной войны: все же от нее Западная Европа получила какую-то пользу. Оттянув войска и баталии на Восток, Второй крестовый поход дал Западу кратковременный мир: к чему было греметь мечами в Европе, когда сражались с сарацинами в Азии? А там, где мир, там и стабильность. Император Конрад, монарх слабый и безвольный, вернувшись из Палестины, стал более могущественен, чем был до отъезда. Усилилась власть и французского короля, государство которого так тщательно сберег Сугерий. Крестовый поход дал повод Людовику установить регулярную подать и приструнить непокорных вассалов. Впрочем, если быть справедливым, то нельзя не признать, что эта польза быстро была зачеркнута тем вредом, который королевская власть во Франции претерпела в результате развода Людовика с Алиенорой и перехода Аквитании в руки английских королей; вред этот с особой силой скажется в последующие столетия. Так что при подведении общего итога приходится констатировать, что он был не в пользу похода. Это понял и Людовик VII, который, как бы чувствуя свою вину, порывался начать новую экспедицию на Восток и даже клялся в этом папе, но так и не сдержал своего обещания.

А Восток, как никогда, нуждался в помощи. С отбытием французов из Палестины каждый день возникали новые горести. Вскоре после неудачной осады Дамаска блистательный Раймунд де Пуатье, князь Антиохийский, погиб в битве с турками, и голову его отправили в Багдад. Жослен-младший, потеряв Эдессу, и сам попал в руки неверных и умер в тюрьме в Алеппо. Два агента Старца Горы убили Раймунда II, графа Триполийского, в самой его столице. Мусульмане едва не овладели Иерусалимом. Непобедимый Нуреддин захватил все христианские города Месопотамии и сделал своей столицей Дамаск, откуда грозил Иерусалимскому королевству.

Эти печальные известия распространили отчаяние на Западе, и папа снова стал призывать к походу. Но теперь найти желающих было трудно. И вот что удивительно: именно теперь тот человек, который когда-то был ярым врагом Крестового похода, вдруг взялся его организовать. Это был аббат Сугерий. На семидесятом году жизни он за свой счет набрал армию, и уже более десяти тысяч человек выразили желание следовать за ним, когда вдруг смерть остановила исполнение его плана. Характерно, что рвение из аббата Сен-Дени страстно поддерживал аббат Клервосский, который не надолго пережил его. Смерть этих двоих Отцов Церкви, имена которых так тесно связаны со Вторым крестовым походом, как бы символически завершила его последние отзвуки.

Провал Второго крестового похода не сразу сказался на судьбе христианских колоний Сирии и Палестины; напротив, вначале их действия ознаменовались определенным успехом. Чтобы понять это, следует учитывать общую обстановку, сложившуюся к этому времени на мусульманском Востоке.

Некогда могущественное государство сельджуков давно лежало в руинах. Мелкие турецкие династии, сложившиеся на его развалинах, растворились среди других политических образований, умножавшихся с каждым годом, и не только области, но и города превращались в эмираты, оспаривающие власть друг у друга. Единственным подобием авторитета, признаваемого ими, обладал Багдад. Но это был авторитет чисто моральный, поскольку багдадские халифы Аббасиды считались хранителями чистоты ислама. Все завоеватели-мусульмане, которым благоприятствовали удача и наглость, являлись на поклон в Багдад, но каждый из них вертел халифом на свой лад и в свою пользу до тех пор, пока реальная сила позволяла ему это делать. Подобным завоевателем был и Нуреддин, сын Зенги, овладевший Эдессой накануне Второго крестового похода и сейчас создававший могущественную империю. Что же касается второго халифата, Каирского, то его властители Фатимиды, неуклонно ослабевавшие в течение второй половины XI века, не имели даже морального влияния, поскольку с точки зрения ортодоксальных мусульман являлись еретиками. Этим обстоятельством воспользовался Нуреддин, решивший покорить Египет. Но еще раньше этим же воспользовались короли Иерусалимские, и прежде всего Балдуин III, стремясь реализовать давнишнюю мечту крестоносцев – завоевать Аскалон, остававшийся постоянным форпостом египетских халифов в их борьбе с христианами Палестины.

Аскалон выглядел несокрушимой твердыней. Толстые стены, кругообразно опоясывающие его, опирались на могучие башни. Четыре раза в год египетский флот доставлял в город продовольствие, оружие, воинов; впрочем, воинами были все жители Аскалона – привычка к сражениям закалила их мужество и выносливость. Понимая важность задуманной экспедиции, Балдуин обратился с приглашением ко всем соседним владениям, и призыв его не остался без ответа: под Аскалон съехались бароны, рыцари и многочисленные прелаты из разных частей конфедерации. Сухопутную армию поддержал флот в составе пятнадцати кораблей под управлением Жерара Сидонского. Наконец, в первые же недели осады в лагерь христиан прибыли западные паломники, высадившиеся в гаванях Яффы и Акры.

Пятимесячная осада истощила силы мусульман, но, поддерживаемые регулярной помощью из Египта, они продолжали сопротивляться. Христиане, используя все свои осадные орудия, не давали врагу передышки. Особенный эффект производила высокая деревянная башня необычной конструкции, имевшая вид подвижной крепости с целым гарнизоном. Чтобы уничтожить эту башню, осажденные забросали подступ к ней дровами, облили их маслом и подожгли. Но ветер, дувший с востока, обратил пламя на город, и в результате пожара, длившегося целый день, часть раскаленной стены обрушилась, обеспечив осаждающим беспрепятственный проход в город. Казалось бы, все было кончено; но жадность крестоносцев отсрочила падение Аскалона. Храмовники, решив захватить богатую добычу, первыми бросились в пролом и выставили охрану, не допускавшую остальных следовать за ними. Мусульмане, заметив, что враги заняты грабежом и их мало, ударили по храмовникам и выбили из крепости. Неудача обескуражила осаждающих. Вожди собирались снять осаду, но патриарх и епископы, настроенные более решительно, предложили продолжить сражение хотя бы еще на один день. Этот день и оказался решающим. Битва принесла много жертв с обеих сторон, но Потери мусульман были большими, и они предложили перемирие для погребения убитых. Во время перемирия пришли тревожные вести из Каира. Вожди осажденных, прикинув свои потери и приняв во внимание настроения, господствующие в городе, решили договориться с христианами на возможно более выгодных для себя условиях. Вожди осаждающих, ничего не зная об этом, в свою очередь, вновь стали подумывать о прекращении осады. Каково же было их изумление, когда депутация от осажденных предложила сдать город при условии свободного выхода жителей со всем их имуществом. Крестоносцы с радостью согласились и даже дали побежденным три дня на сборы. Вступая в покоренную крепость, победители, считая все происшедшее чудом, пели гимны, прославляющие Господа, а главную мечеть Аскалона превратили в храм Святого Павла. Так, наконец, была покорена эта важнейшая твердыня, которая открывала латинянам путь в Египет, а египтянам преграждала доступ в Палестину.