2. Особенно хорошо должны быть прикрыты в инженерном и огневом отношении направления на Ржев, Вязьму и стыки с соседними фронтами»[46].
В тот же день директивы аналогичного содержания были отданы Юго-Западному и Брянскому фронтам. Последнему было указано, что особенно хорошо должны быть прикрыты в инженерном и огневом отношении направления на Брянск, Севск и Курск и стыки с соседними фронтами. Странно, но Резервный фронт и на этот раз получил указания только в копии. Некоторые историки вообще считают, что его задача заключалась только в прикрытии промежутка между Западным и Брянским фронтами.
Ставка явно запоздала с директивой о переходе к жесткой обороне. А до этого какая была? Строго говоря, термин «жесткая оборона» уставами и наставлениями не предусмотрен. Видимо, высшее военное руководство хотело тем самым подчеркнуть ответственность командующих за подготовку к отражению вражеских ударов. И тем не менее 29 сентября (за сутки до начала наступления противника) начальник Генерального штаба направил в войска директиву с указаниями, как готовить наступательные операции! Опять высшее военное руководство допустило двойственность по такому важному вопросу, как создание прочной обороны. Хотя о времени возможного наступления противника и его масштабах имелось много данных. Так, 26.09.1941 в 15.30 Военный совет Западного фронта доложил в Ставку ВГК:
«Данными всех видов разведки и опросом пленного фельдфебеля летчика-истребителя установлено следующее:
1. Противник непрерывно подводит резервы из глубины <…>.
2. Создает группировки против Западного фронта на фронте 19, 16 и 20 армий в районе Духовщины, Ярцево, Соловьевской переправы, ст. Кардымово, Смоленска и против Резервного фронта в районе Рославля на спас-деменском направлении.
3. По показаниям пленного летчика, противник готовится к наступлению в направлении Москвы с главной группировкой вдоль автомагистрали Вязьма — Москва. Противник подтянул уже до тысячи танков, из них около 500 в районе Смоленска, Починок. Всего для наступления будет подтянуто противником, по данным пленного летчика, до 100 дивизий-всех родов войск.
4. Начало наступления 1 октября. Руководить операцией на Москву будут Кейтель и Геринг, прибытие которого на днях ожидается в Смоленске…
5. Наши фронтовые резервы подтягиваются на ярцево-вяземское направление, район ст. Дорогобуж и севернее. Создаются противотанковые рубежи. Фронтовые резервы ограничены: всего четыре сд и три тбр. Прошу сообщить, будут ли даны фронту дополнительные резервы, в каком количестве и когда.
Конев, Лестев, Соколовский»[47]
Пленный летчик выложил то, о чем знал или слышал. Чего стоит одно упоминание о прибытии в Смоленск Кейтеля и Геринга. Скрыть от солдат и офицеров сосредоточение большого количества танков и самолетов было невозможно. И командование группы армий «Центр» организовало утечку нужной ему информации среди своих офицеров. Дезинформация выглядела вполне правдоподобно — нанесение мощного рассекающего удара смежными флангами двух полевых армий по кратчайшему пути к Москве — вдоль автострады.
На подготовку обороны советским войскам оставалось всего три-четыре дня (на самом деле — еще меньше). Естественно, что за остававшееся время наши войска не смогли принять всех нужных мер для создания устойчивой обороны. И немецкое наступление застало Западный, Резервный и Брянский фронты в основном в наступательных группировках, с личным составом, измотанным непрерывными трехмесячными наступательными боями. Оборона оказалась настолько неподготовленной, что в ходе ее прорыва немецкое командование так и не пришло к единому мнению — намеревались ли русские вести упорную оборону или нет.
Что же противопоставило врагу советское командование? Как ни странно, но документально оформленного плана оборонительной операции на московском направлении не было. Существовал лишь общий замысел организации обороны, который формировался постепенно и воплощался в жизнь распорядительным порядком. Он сводился к тому, чтобы, опираясь на глубоко эшелонированную оборону и подготовленные рубежи, не допустить прорыва врага к столице. Основные усилия в обороне сосредоточивались на наиболее доступных и кратчайших путях к городу. Другими словами, организация обороны важнейшего стратегического направления складывалась в ходе боев и во многом определялась предшествующими действиями противника. Основной изъян этого замысла состоял в том, что при создании группировок войск исходили из важности районов и операционных направлений без учета возможных действий противника. Поэтому оперативное построение обороны фронтов к 1 октября 1941 г. мало отличалось от построения их в ходе сентябрьских боев. Наиболее мощная оборона была выстроена вдоль дорог Смоленск — Москва (Минское шоссе) и Рославль — Москва (Варшавское шоссе).
Созданная на московском направлении группировка состояла из 12 армий Западного и Резервного фронтов. Южнее три армии Брянского фронта и оперативная группа генерала Ермакова защищали подходы к Москве на брянском и орловском направлениях. В первом стратегическом эшелоне оборонялось 11 армий и опергруппа. Четыре армии Резервного фронта составляли второй эшелон, оборонявший первую полосу Ржевско-Вяземского рубежа.
Построение обороны Западного фронта, войсками которого с 12 сентября командовал 43-летний генерал-полковник И.С. Конев[48], в качестве примера рассмотрим подробнее. К концу сентября его шесть армий (22, 29, 30, 19, 16 и 20-я) занимали оборону на рубеже: озеро Селигер, западнее Андреаполя, Ярцево, северо-западнее Ельни в полосе шириной 347 км. В состав фронта входило 40 дивизий (стрелковых — 30, мотострелковых — 2, кавалерийских — 3, авиационных — 5). По данным разведки, перед Западным фронтом действовало 36 дивизий противника (из них пехотных — 29, танковых — 4, моторизованных — 3) и одна бригада СС. В действительности против фронта противник сосредоточил 18 пехотных, 2 моторизованные и 3 танковые дивизии, всего 23.
Основные усилия в обороне фронт сосредоточивал вдоль автострады Смоленск, Ярцево, Вязьма. Здесь же располагались и резервы фронта в составе 7 дивизий (сд — 4, мсд — 2, кд — 1) и 4 танковых бригад, что превышало обычный состав армии. Так что на этом направлении была создана наиболее плотная группировка сил и средств. Если средняя оперативная плотность в полосе фронта составляла 9,9 км на одну дивизию, то в полосе вдоль Минской автострады — 3,5–4 км. Например, в 19-й армии на 1 октября севернее шоссе в полосе шириной 29 км оборонялись четыре дивизии — три (91, 89 и 50-я сд) в первом эшелоне и одна (166-я сд) — во втором. А ее правофланговая 244-я стрелковая дивизия, которая оказалась на направлении главного удара 3-й танковой группы Гота, оборонялась в полосе 13 км (схема 18).
Командующий войсками Западного фронта генерал-полковник И.С. Конев
В плане оборонительной операции Западного фронта его задача была сформулирована следующим образом: «закрепившись на занимаемом рубеже, не допустить прорыва противника в восточном направлении, создав за счет второстепенных направлений сильные резервы». Замысел командования заключался в том, чтобы «активной обороной и системой сильных эшелонированных укреплений в тактической полосе обороны и подготовкой армейских рубежей с отсечными позициями создать упорную оборону первого боевого эшелона и одновременно обеспечить широкий маневр армейских и фронтовых резервов для уничтожения наступающего противника.
Вывести в резерв фронта не менее 5–6 сд и в армейский — до дивизии на каждую армию»[49].
Во втором разделе плана были указаны шесть (по числу армий) вероятных направлений наступления противника, из них четыре севернее автострады, а также ярцевское (вдоль автострады) и дорогобужское, выводящее в тыл 20-й армии. Этот раздел заканчивался фразой:
«Основные усилия войск фронта должны быть направлены на оборону этих важнейших направлений» (выделено мною. — Л.Л.).
Основа решения на оборону — выбор направления (района) сосредоточения основных усилий. Невозможно оборонять все и вся — для этого не хватит сил. Известно крылатое выражение — «кто обороняет все, не обороняет ничего». Вряд ли следовало ожидать, что противник будет наступать в пределах фронта сразу на 5–6 направлениях, как наступали наши армии в Смоленском сражении — каждая на своем направлении. Среди всех возможных направлений ударов противника надо было выбрать наиболее опасные для наших войск и, значит, наиболее выгодные для врага, чтобы противопоставить ему наиболее сильную оборону. И это самое трудное, так как противник, обладая инициативой, мог сам выбирать место и время нанесения удара, и не одного. Но в этом как раз и состоит искусство военачальника.
