сказалось на его тексте в том, что он вобрал в себя ряд записей типа записи о Михаиле Вишневецком, имевшихся на полях как его протографа, так и списков, промежуточных между Дрезденским списком и его протографом.
Все эти черты Дрезденского списка устанавливаются путем сравнительного изучения его текста и текста других списков Хроники Буссова.
Примером искажения текста в Дрезденском списке могут служить: пропуск Sohn после слова des Tyrannen (стр. 220); Vater вместо правильного Gloster (стр. 236); ueberhaupt вместо правильного ueberlaut; пропуск слова Weg после слова naehsten (стр. 268); und вместо правильною um (стр. 269); пропуск слова Gottes после слова im Nahmen (стр. 286); Reusslaender вместо правильного Auslaendern (стр. 297); Vater вместо правильного unter (стр. 298); Indischen вместо irdischen (стр. 315) и т. д.
Из пропусков в тексте Дрезденского списка, легко обнаруживаемых в настоящем издании по вариантам, в качестве наиболее крупных можно назвать: дефектный текст рассказа о посылке Шуйским после падения Тулы казаков под Калугу — дефект текста выразился в пропуске целою куска (стр. 148 и варианты стр. 279); отсутствие для значительной части текста подзаголовков-рубрик на полях (стр. 285—299); наконец, отсутствие в конце списка молитв и псалма.
Что касается позднейших включений в тексте Дрезденского списка, то к числу их, по-видимому, следует отнести такую характерную особенность Дрезденского списка, как система двойного денежного счета с переводом русских денег на иностранные (стр. 99 и др). Также поздним является и ряд мест, указывающих на расстояние между различными населенными пунктами (стр. 113 и др.). В обоих случаях здесь имело место то же, что и в тексте с записью о Михаиле Вишневецком, — перенесение в процессе копирования в текст записей с полей более ранних списков.
Подводя итоги рассмотрения Дрезденского списка, следует сказать, что, несмотря на позднее время его написания и на наличие в нем как ряда дефектов, так и поздних наслоений, он все же из всех наличных списков Хроники лучше и больше всего сохранил как первоначальность текста, так и признаки авторского участия Буссова в составлении Хроники.
Вольфенбюттельский II список является представителем той же буссовской редакции, что и Дрезденский. Он характеризуется всеми теми чертами текста, которые есть в Дрезденском списке и составляют отличие этой редакции. При этом отличительной особенностью Вольфенбюттельского II списка являются два момента. Как видно из приведенного выше сопоставления текста Вольфенбюттельского II и Дрезденского списков, текст Вольфенбюттельского II списка моложе текста Дрезденского списка (заголовок, пропуски слов, редакция отдельных мест и т. д.). Вместе с тем, однако, в ряде случаев текст Вольфенбюттельского II списка более исправен и не имеет таких дефектов, как Дрезденский список. Так, например, Вольфенбюттельский II список дает полный и исправный текст рассказа о посылке Шуйским казаков под Калугу (см. стр. 279). Вольфенбюттельский II список сохранил и тексты молитв и псалма, сочиненных Бером. Впрочем, в ряде случаев Вольфенбюттельскому II списку присущи те же дефекты текста, что и Дрезденскому списку, — например, в рассказе о жалованье ливонским выходцам, в описании разговора с Басмановым о личности Лжедимитрия I и др.
Наличие общих дефектов текста в Вольфенбюттельском II и Дрезденском списках является свидетельством того, что они не только принадлежат к одной редакции, но и восходят к общему протографу. Этот последний вывод подтверждается тем, что Вольфенбюттельский II список имеет с Дрезденским списком не только общий текст, но, что особенно важно, и общие записи на полях, за исключением одной группы записей (см. стр. 58, 68 и варианты, стр. 244, 326). Тождество записей на полях Вольфенбюттельского II и Дрезденского списков свидетельствует о том, что оба они восходят к одной и той же рукописи. При этом к моменту составления Дрезденского и Вольфенбюттельского II списков их протограф уже оброс записями на полях.
Здесь не представляется возможным ни датировка появления этих записей на полях протографа Дрезденского и Вольфенбюттельского II списков, ни определение их происхождения. Следует лишь отметить разновременность этих записей. Так, рассмотренная выше помета о местоположении Комарицкой волости может служить примером очень ранней записи, относящейся ко времени еще первоначальной редакции 1612 г. Однако, имеются и более поздние хронологические записи. Из них особенно интересна запись к тексту рассказа о Филарете, сообщающая о том, что его сын “позднее” был избран царем (см. стр. 154 и немецкий текст, варианты, стр. 286). К сожалению, эта запись, сохраненная Вольфенбюттельским II списком, относится к той части текста Хроники, которая в Дрезденском списке дошла в дефектном виде (отсутствуют записи на полях). Поэтому нельзя установить, имел ли ее более исправный предшественник Дрезденского списка. Но во всяком случае эта запись относится по времени уже к моменту после окончания работ по составлению основного текста буссовской редакции и по своему характеру близка вставке в тексте заголовка Вольфенбюттельского списка о “ныне правящем царском доме” Романовых.
Среди записей на полях Вольфенбюттельского списка особый интерес представляет группа записей, отсутствующая в Дрезденском списке. Отличительной чертой этих помет является то, что, во-первых, все они написаны одним, причем отличным от остальных записей, почерком, во-вторых, все они представляют собой ссылки (с точным указанием страниц) на записки Олеария. Проверка этих ссылок, произведенная А. И. Копаневым, показала, что все они имеют в виду первое издание Олеария 1647 г. Отсутствие этих записей — ссылок на Олеария — среди записей в Дрезденском списке, вместе с тем обстоятельством, что они отличаются по почерку от основного фонда записей, является свидетельством того, что их не было в общем протографе Вольфенбюттельского и Дрезденского списков и что они были сделаны уже позднее на полях самого Вольфенбюттельского списка. Это дает некоторое основание привлечь их как материал для определения времени составления Вольфенбюттельского списка. Правда, ни отсутствие ссылок на Олеария на полях протографа Вольфенбюттельского списка, ни наличие этих ссылок среди записей на Вольфенбюттельском списке не может, строго говоря, иметь значение датирующего момента, ибо ссылка на Олеария в издании 1647 г. могла быть сделана в любое время после этого года, равно как могла и не быть сделана вообще. Однако все же представляется вероятным, что такого рода ссылки могли быть сделаны вскоре после появления книги Олеария. А это в сочетании с редакцией заголовка Вольфенбюттельского списка подкрепляло бы сделанное выше предположение, что Вольфенбюттельский список был составлен около середины XVII в. (Дрезденский же, — точнее, его протограф, — раньше).
Итак, Вольфенбюттельский список имеет весьма важное значение, давая возможность путем его сопоставления с Дрезденским списком восстановить с большой степенью уверенности текст буссовской редакции, а через нее и текст первоначальной редакции 1612 г.
