в «Свидетельствах для проповедников». В 1895 г. она писала О. А. Олсену, что «по Своей великой милости самую драгоценную весть Своему народу Господь послал через пасторов Ваггонера и Джоунса. Эта весть должна еще ярче представить перед миром
возвышенного Спасителя, жертву за грехи всего мира. В этой вести представлено
оправдание по вере в Поручителя. Она пригласила людей принять
праведность Христа, которая проявляется
в послушании всем Божьим заповедям. Многие люди потеряли из виду Иисуса. Они нуждаются в том, чтобы направить свой взор на
Божественную Личность, Его заслуги. Его неизменную любовь к человеческой семье. В Его руки дана вся
сила, посредством которой Он раздает щедрые благословения людям,
наделяя беспомощных человеческих существ бесценным даром Его Собственной праведности. Эту весть Бог повелел передать миру. Это весть третьего ангела, и она должна быть провозглашена громким голосом…
Евангельскую весть о Его благодати следует представить ясно и отчетливо, чтобы мир больше не говорил, будто адвентисты седьмого дня говорят лишь о законе, но не учат вере во Христа [141].
Столь же ясно она выразила свое понимание вести 1888 года в своем дневнике от 27 февраля 1891 г. Она отмечала — несомненно, имея в виду коалицию Смита—Батлера, что некоторые боятся того, что Церковь «слишком увлеклась вопросом оправдания по вере и не достаточно рассуждает о законе». Затем она пожаловалась, что многие адвентистские служители отстаивают свои «воззрения, споря с людьми, и почти не упоминают о… спасающей силе Искупителя». Они и их вести были «лишены спасающей крови Иисуса Христа… Среди всех людей, исповедующих христианство, адвентисты седьмого дня должны больше других возвеличивать Христа перед миром»… Адвентистам следует возвещать и о законе и о Евангелии — «в их неразрывной связи [они] приведут к осознанию греха». «Закон Божий, — утверждала она (как и в случае, когда поддерживала Ваггонера в Миннеаполисе), — хотя и осуждает грех, указывает на Евангелие… Никогда они не должны разделяться». Слишком многие адвентисты не видят, что «Иисус Христос — это слава закона».
Ее интерес как к вести 1888 г., так и к состоянию адвентистской Церкви не ослабевал. «Почему, — спрашивала она, — в Церкви столь очевидно отсутствие любви, истины, возвышенного, освященного, облагораживающего сочувствия, сострадания и терпимости? Это происходит потому, что людям не возвещают постоянно о Христе. Качества Его характера не видны в практической жизни… Теоретически истина может быть представлена правильно, но теплоты той любви, которую требует Бог истины, может не хватать… Религия многих похожа на сосульку — она замораживает душу… Они не могут тронуть сердца других, потому что их собственное сердце не переполнено той благословенной любовью, которая в изобилии изливается из сердца Христа. Есть и такие, которые говорят о волевых усилиях в религии. Они фокусируют внимание на жестких обязательствах, словно у них есть некий суровый правитель, который пасет их железным жезлом — суровый господин, всемогущий, бесчувственный, лишенный доброты, нежной любви и сострадания Христа».
Другими словами, адвентисты страдают от религии, в которой нет Христа, и им необходимо, чтобы любовь Иисуса поселилась в их сердцах.
В заключение Елена Уайт подчеркивала в своих дневниковых записях, что богословское понимание праведности по вере не является вопросом первостепенной важности. «Многие совершают ошибку, пытаясь в точности определить различия, которые существует между оправданием и освящением. В определение Этих двух терминов они часто вносят свои идеи и домыслы. Зачем пытаться превзойти Вдохновение по жизненно важному вопросу праведности по вере? Зачем пытаться выделить каждую тонкость — как будто от того, насколько точно вы сформулируете свое определение этого понятия, зависит спасение человека? Нельзя рассматривать все в одном ракурсе». Она подчеркивала, что «единственная надежда в жизни христианина — Иисус и Его прощающая благодать». «Благословение приходит с прощением; прощение приходит через веру в то, что груз греха, который исповедан, грех, в котором раскаялись, понес на Себе великий Искупитель» [142].
Е. Уайт в этих двух процитированных отрывках говорила о вести 1886 года как об основополагающем христианском принципе, а не как о каком–то тайном или отличительном адвентистском подходе к жизни и теологии. Ту же точку зрения она высказывала и в своих проповедях в Миннеаполисе. Она написала: «Моя задача во время этих встреч состояла в том, чтобы представить Иисуса и Его любовь перед братьями, ибо я совершенно отчетливо видела, что многие из них не обладали духом Христа» [143]. 11 октября в своей программной речи она сказала делегатам: «Нам необходимо избавиться от эгоизма и исполниться Христом… Если мы оставим самовозвеличивание, самоправедность и обретем живые отношения с Богом, Его праведность будет вменена нам» [144]. Неделю спустя она умоляла адвентистских служителей обратиться ко Христу. А 24 октября, вынужденная защищаться от обвинения в участии в заговоре с калифорнийскими руководителями, которые якобы пытались подорвать устои традиционной адвентистской теологии, она объявила во всеуслышание: «Нам необходима истина, какая она есть в Иисусе… Я видела, что драгоценные души, которых коснулась истина, были отвращены от нее из–за способа изложения этой истины, ибо в ней не было Иисуса. И именно об этом я все время умоляю вас — нам необходим Иисус… Я преследовала одну цель: сфокусировать весь свет на главном —- и позволить Спасителю явить Себя» [145].
Елена Уайт в Миннеаполисе не только заостряла внимание на вопросе оправдания по вере, но говорила и об освящении по вере. В отличие от некоторых своих толкователей, живущих в двадцатом столетии, говоря о праведности Христа, она имела в виду и оправдание, и освящение. Ее не интересовали темы, которые зачаровывают профессиональных и мнимых теологов. Ее весть заключалась в том, что люди, нашедшие Иисуса, спасаются от греха в самом полном смысле этого слова. Таким образом, в Миннеаполисе она могла говорить об Иисусе одновременно и как о нашей «заместительной жертве», и как о нашем «образце». Елена Уайт говорила, что Христос, даруя нам освящение, наделяет нас силой, «достаточной для достижения высоких стандартов христианского совершенства». В то время как Христос служит в небесном святилище, каждый может очиститься «от скверны плоти и духа, возрастая в святости в страхе Божьем». Роль Святого Духа в жизни христианина стала одной из главных ее тем в 1890 годы. Евангелие в ее понимании заключало в себе одновременно оправдывающую и освящающую благодать. Ее внимание привлекали не «тонкости терминологического различия между оправданием и освящением», но роль Иисуса Христа в спасении потерянных грешников. Она провозглашала весть о Божьей любви и человеческой немощи [146].
В острой полемике своих современников по вопросу повиновения закону и
