Виктор Петелин - История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

По мнению В. Пикуля, в романе «Нечистая сила» ближайшее окружение Л. Брежнева увидело и свои проделки с хищением и коррупцией, настолько многие их деяния совпадали с изображением преступной действительности, воссозданной в романе.

Всю желчь своего талантливого пера В. Пикуль бросил на изображение не только судьбы Григория Распутина, но и печальной судьбы императора Николая II и императрицы Александры Фёдоровны, «гессенской мухи», пожиравшей посевы хлебов, именно так В. Пикуль определил роль Александры Фёдоровны в царстве Русском, принцессы Гессен-Дармштадтского герцогства. На страницах романа появляются видные деятели русской истории Витте, Коковцов, Столыпин, Сухомлинов, Мясоедов, их жены, любовницы, журналисты, монахи, епископы, мужики села Покровского – множество персонажей, представляющих Россию того времени в различных её слоях. Здесь и сатира, и цинизм, и бахвальство, ирония, насмешки, и трезвый взгляд на жизнь того времени.

Журнальная публикация романа обратила на себя внимание не только литературной общественности, но и Кремля. В. Пикуля на разговор пригласил к себе М. Зимянин. Затем появилась разгромная статья Ирины Пушкарёвой, а после неё «сам» М. Суслов выступил, как сообщает писатель, «против меня и моего романа», и его суждения были напечатаны в «Литературной газете». Так началась травля писателя. И В. Пикуль точно указал на соответствия его описаний с действительностью «эпохи застоя»: «…нашим верховным заправилам совсем не хотелось, чтобы читатель отыскивал прискорбные аналогии – между событиями моего романа и теми вопиющими безобразиями, которые творились в кругу брежневской элиты. В самом деле, разве голубчик Чурбанов не похож на Гришку Распутина? Похож! Ещё как похож, только бороды не имел… Вот, думаю, главные причины, по которым роман вызвал столь яростную реакцию в самых верхних эшелонах власти» (Там же. С. 6).

В. Пикуль начинает историю Григория Распутина с его отца – ямщика Ефима Вилкина, который никак не мог удержаться от выпивки, уж слишком много было дорожных трактиров, терпишь-терпишь, а потом и не удержишься, домой возвращался, а «всё пропито и даже шапку с рукавицами посеял в дороге». Потом семья уехала как малоземельные крестьяне под Тюмень, отец бросил пить, в люди выбился, в волостные старшины назначали. В семье все трудились, один лишь Гришка на печи лежал, а весной любил лежать на солнцепёке. Потом Ефим снова запил и всего достатка лишился. Так вот и начинается повествование о Григории Распутине, который сначала стал сидельцем в больнице, потом начал общаться со студентами, постиг грамоту, начал читать, набираться мудрости от студентов, потом в трактире познакомился с конокрадами, и покатилась лихая жизнь, зажиточная после успеха, плясал на ярмарках, а весёлые бабы висли на его плечах.

Потом В. Пикуль переносит нас в Гатчинский замок и рассказывает об императорской семье как «гатчинских затворниках», сначала об Александре III, об его окружении, о Марии Фёдоровне, в прошлом датской принцессе Дагмаре, привезённой для наследника Николая, но после его неожиданной смерти отданной в жёны Александру. Ники не был предназначен для престола, хилый, невзрачный Николай должен был передать, по замыслу Марии Фёдоровны, империю царевичу Михаилу, когда тот подрастёт. Николай усвоил обычаи своего отца: пил, ухаживал за балериной Кшесинской, дарил ей богатые подарки, в Японии был ранен самураем, был бесчувственным и легкомысленным. «Повесить щенка на берёзе или прищемить в дверях беременную кошку было для Ники парою пустяков, – писал безжалостный В. Пикуль. – Визжат? Хотят жить?

– Интересно, как они подыхают, – говорил Ники, смеясь».

В. Пикуль ничего не придумывает, он ссылается на очевидца, оставившего свои воспоминания: «Никто, быть может, не обращал внимания, что организм Николая уже начинал отравляться алкоголем: тон лица желтел, глаза нехорошо блестели, под ними образовывалась припухлость, свойственная привычным алкоголикам». Но ещё страшнее оказалось воздействие другого его дяди, Сергея Александровича, который «протащил» племянника через угар великосветских притонов. Ежедневные вакханалии Ники с дядей-гомосексуалистом гремели тогда на весь Петербург, «и часто случалось, что гвардейские офицеры доставляли его домой в бесчувственно-пьяном виде». В. Пикуль не жалел чёрных и беспощадных красок при описании Николая, будущего императора российского Николая II. Как не жалел красок и при описании его женитьбы на «гессенской мухе», которая, получив отказ и возвращаясь в своё герцогство, приняла в своей карете красавца графа Орлова, через несколько лет ставшего якобы отцом наследника Алексея. То есть вся бурная жизнь императрицы Александры Фёдоровны, с её страхами и ужасами перед русскими плебеями, которые якобы охотились за ней, предстала на страницах романа. Она даже в церкви, в храме пряталась в каком-нибудь уголке, чтобы её никто не мог видеть и нанести ей вред. Её лечили, но ничто на неё не подействовало. Сплошной мрак представил нам писатель, и развеять этот мрак императорской семьи мог только Григорий Распутин.

Вся карьера его началась с общего деревенского собрания, которое созвали по случаю приезда протоиерея Иоанна Иоанновича Восторгова, члена Союза русского народа, который возвестил мужикам села Покровского, что пора избирать своих делегатов, чтобы они думали о мужичьей жизни: «Именно предвыборная кампания по выдвижению «кандидатов из народа» и выпихнула Гришку на поверхность путаной русской жизни, хотя об этом казусе истории мало кто знает», – писал изучивший факты В. Пикуль. Распутин на собрании задал всего лишь вопрос Восторгову: «Да хватит тебе! Дума царская – ну и бог с ней со всею. Знаем, что там про буджет да финансы размусоливать станут. А ты нам, батька, лучше о земле скажи: улучшеньице-то когда-сь будет? Или плюнуть и не ждать? Улучшеньица-то?» Восторгов ответил, что император хоть завтра расдаст вам землю, но «нечестивцы» желают «пропереть в депутаты всяких там жидов и социалистов, злейших врагов крещёного люда», а потому надо «послать от общества таких депутатов, кои воистину православные». Вот таким и оказался Григорий Распутин из села Покровского, которого Восторгов на совещании ЦК монархических организаций назвал «тюменским Цицероном». После телеграммы в Тюменский уезд: «НЕМЕДЛЕННО ВЫСЛАТЬ В МОСКВУ ГРИГОРИЯ РАСПУТИНА», которую восприняли как грозное предписание, Распутина связали веревками и в сопровождении жандармского унтер-офицера отправили в Москву, где его встретил Восторгов, ввёл в свою квартиру, усадил за богатый стол, приодел, дал аванс 20 рублей: «Ты мне нужен», – сказал Восторгов.

Подробнейшим образом, на основе многочисленных воспоминаниях очевидцев, В. Пикуль рассказывает о первых шагах Григория Распутина в Москве и Петербурге, о том, как он проявил свою скромность, начитанность, о знакомстве с хлыстами, студентами, у которых всё брал, чем они были богаты. Не раз проявит свой талант, мужскую силу, которая покорила великосветский мир. Одна из покорённых женщин, Мунька Головина, рассказывала баронессе Верочке Кусовой о Распутине: «Что он творил со мною – непередаваемо! И ты знаешь, он при этом ещё заставил меня молиться… Поверь, сочетание молитвы о Христе со скотским положением – небывало острое чувство. Теперь я опустошена, словно кувшин, из которого выплеснули вино. Тела у меня уже нет. Остался один дух, и я сама ощущаю себя святою после общения со старцем… Он – бесподобная свинья!» Она пообещала своей приятельнице, что и она может «помолиться» у Распутина, он «щедрый архипастырь и никого не отвергнет». «Множество анекдотов о Распутине (как правило, рассчитанных на людей недоразвитых) рисуют его женским героем раблезианского размаха и такой неукротимости в тайных делах, – писал В. Пикуль, – какая не свойственна даже весенним котам. Эту версию мы сразу же отбросим, как не заслуживающую нашего просвещённого доверия.

Надеюсь, читатель поверит мне, что эту сторону распутинщины я тоже изучил в подробностях и ответственно заявляю, что Распутин не был исключением в ряду обычных здоровых мужчин. Наоборот, документы иногда являют прискорбные для анекдотистов факты, когда Гришка как мужчина оказывался явно «не на высоте» той славы, которую ему приписывали».

Григорий Распутин играл и большую политическую роль, проникнув в императорскую семью и давая ей свои «советы». Сергей Юльевич Витте пал как премьер из-за своих связей «с жидомасонскою» тайной ферулой Европы», с «банкирами-сионистами Ротшильдами и Мендельсонами», опутал долгами всю Россию, начал войну с Японией и погасил войну с Японией, когда Россия только собиралась всерьёз воевать. Витте получил отставку потому, что Николай II, по мнению Витте, «не терпит никого, кроме тех, коих считает ниже себя. Стоит кому-либо проклюнуться на вершок выше императорского стандарта, как его величество берёт ножницы и… подстригает дерзкого! Потому и думаю, что со временем будет острижена и голова Столыпина с его лихо закрученными усами!» Но так думал не только Витте, но и проницательный Григорий Распутин, часто бывавший в императорском доме, получив звание Возжигателя царских лампад.